Вероника Трифоненко - Золушка поневоле или туфельки моей ба(СИ)

— Она у тебя с собой? — стоило прояснить, и я добавила: Туфля.

— Нет, — не знаю, какое у меня было выражение лица, но про себя я материлась. Отпустило только на Nой минуте, тогда и начала выяснять диаметр той ямы, куда я уже начала себя мысленно закапывать:

— А где?

Кстати ожидая ответ на этот вопрос, я скрестила на удачу пальцы и задержала дыхание. Как думаете, помогло? Угу, я ж такой "везунчик" по жизни.

— У принца, — а вот теперь материлась уже вслух, чем заслужила уважительный присвист от паркового фетишиста и нелестный отзыв о нравах современной молодежи от соседа по камере, от последнего не ожидала. Но все равно на оба заявления ответила, а из-за того что нервы были окончательно расшатаны, снова матом.

— Ты это не переживай так, — попытался утешить утренний похититель чужих башмаков, присаживаясь на мою лавку и дружески ударяя огромной лапищей по плечу. Я снова ругнулась, от чужой поддержки упала на пол, да и легче от простых слов не стало. Душа требовала действий. А еще пирожок с мясом, но последнее это уже скорее желудок.

— Знаешь что… — и тут мой мозг снова заработал, и я закончила хамить: а принеси-ка ее сюда, если мне не налезет, я в вашей брачной кабале не участвую.

Надеюсь, все помнят, что туфли были 33 размера!?

— Да мы и не планировали, но раз ты так хочешь, — то есть погодите, я, что не претендентка!? Эй, эй, куда это он пошел, раз не претендентка, не хочу участвовать, сейчас сюда, небось, и их принц припрется, а он на меня уже напраслину один раз возводил, кто его козла знает, погнушается ли использовать один и тот же прием два раза за день!? Вдруг у него по жизни фантазия слабая, а память на лица не фурычит, мне, что потом из-за этого помирать!?

Под мои траурные мысли дверь захлопнулась, в щели повернулся ключ, а я поняла, что стены и пол можно использовать не только для подкопа, но и как средство убиться, потому что жить с таким длинным языком нельзя.

Во всяком случае, жить долго и счастливо точно не выйдет, как и помереть своей смертью в своей постельке.

— …бум…бум…бум — не то что бы я действительно пыталась убиться, просто вдруг подумалось, может именно это поможет мозгам очнуться и начать хоть как то контролировать мою речь!? Да, я билась головой о стенку, нельзя сказать, чтобы совсем отчаянно, но сосед косился, как на психичку и даже не лез с советами. Недолго:

— Может лучше с разбегу? — перестав биться головой, все равно не помогло, да и надоело, посмотрела на соседа злыми глазами. Зарычала:

— Предателям слово не давали!

Сосед заржал, я не врубилась в причину, как следствие передо мной встала дилемма: это мужик настолько поехавший, или мне так ударотерапия "помогла"!? Под занавес моего мыслительного процесса желудок начал громко молить об ужине, а чужой смех начал приобретать новые язвительные нотки.

Не знаю, сколько бы все это продолжалось, если бы мой кулак случайно, честно, мозг уже уснул, давно около двадцати трех лет назад, не врезался бы в чужой бок. Тогда уже мне признались, что это вероятно нервное; что драться придворный архивариус не умеет в принципе, но хорошо знает древних поэтов (от окунание в чье творчество я тут же отказалась); что косил под деревенского просточка, потому что тоже боялся нового соседа; и, наконец, вспомнив о приличиях, что зовут его Олаф.

— Приятно познакомиться, Лора, — спалиться на использование разных имен не хотелось и пришлось вспомнить имя, придуманное для маньяка беседочного типа. Хотя, если вспомнить о состояние моих мозгов, утверждать, что вспомнила именно то, имя, я не берусь. Ну что поделать, если я изначально не самая умная фея мира, да и не только фея, просто не самая умная… грустно, конечно, но, факт, подтверждаемый чужими словами и результатами тестов на логику.

В общем, меня чего-то переклинило на внутренний монолог, а сосед, кажется, что-то говорил. Ну не факт, что важное, так что меланхолию решила не прерывать, а просто из нее ненадолго вынырнуть и прислушаться к чужой речи:

— …Я бы на твоем месте уже пытался бы вылезти через дверцу для подносов, а ты ничего — держишься, — это он сейчас о чем!? Впервые, начала ненавидеть свою невнимательность и неумение слушать других. Кажись, сосед имел в виду нечто дельное. Кстати дверца! Стоп, не вариант, я ж не кошка, чтоб в такую мелкую дыру пролезть! Но отчего бежать то надо!? Или от кого!? Задушив слабый импульс изначально несуществующей во мне стеснительности, прервала собеседника:

— Еще раз, от кого прятаться то нужно!?

— Стена, да!? — понимающе спросил сокамерник и начал разговаривать как с умственно отсталой, благо, хоть повторил:

— От принца, — по слогам с сочувствующей миной.

— Эм? — ну, не королева логики признаю. Нет понятно, что принц козлина, но что конкретно сокамерник имел в виду, сначала не поняла.

Олаф тяжко вздохнул, снова посмотрел, как на дуру и морально убил:

— Если думаешь, что неподходящий размер обуви принца остановит, то ты глупа. Неужели веришь, что предыдущие невесты были так уж согласны за него выйти!? Чего они только с обувью не делали… Для ритуала хватит и того, что обувка тебе принадлежит, сама примерка так часть массового аттракциона, рассчитанного на подогрев интереса толпы… — он что-то еще говорил и говорил, а мне слышалось, как огромный молоток вбивает последний гвоздик в гроб с моей свободой. Стало понятно, чему так обрадовался утренний фетишист, добровольному согласию одной идиотки влезть в петлю.

Невольно, снова захотелось удариться об стенку, но, пока примеривалась, в коридоре послышался шум шагов, а сосед, наконец, заткнулся.

Когда в замке поворачивался ключ, приняла для себя важное решение, просто так не сдамся. Буду врать, а если не поможет, драться, звать на помощь и молиться потолку, последнее, в самом крайнем случае. Потому что склероз не дремлет. Слова молитв, я ни фига, не помню.

Внезапно в голову пришла очередная идиотская мысль, которую немедля осуществила, начав орать:

— Я передумала! — да, идея попытаться отказаться почти в процессе примерки — дебильная, ну а вдруг, у людей совесть проснется!? Когда, разглядела тех, кто вошел, осознала, у этих не проснется, один — идиот, другой пришел мстить. И что хуже непонятно. Дурной энтузиазм еще никому не помогал.

— Принц!? — не то, чтобы я сильно верила в чудеса, просто быть несправедливо осужденной казалось мне более романтичным, да и злые глаза по соседству, как-то ну не особо вдохновляли. Я кстати их незлыми еще ни разу и не видела, что заставляет задуматься, если не о характере принца, то уж о характере наших с ним взаимоотношений точно.