Пенни Винченци - Другая женщина

Она заметила, что Жанин с улыбкой смотрит на нее, и улыбнулась в ответ. Славная Жанин, как хорошо, что она есть, и как отлично она смотрится: черные как смоль, коротко подстриженные волосы, белое лицо, темные глаза, изящная, подтянутая фигура - настоящая парижанка. Она была в простом полотняном костюме, и рядом с ней Мэгги выглядела как гранд-дама.

Сюзи часто спрашивала себя, знает ли Мэгги, что Жанин была первой любовью Джеми, что с ней он стал мужчиной, когда еще был сопливым восемнадцатилетним юнцом, а она опытной тридцатитрехлетней женщиной? Скорее всего, нет. Мэгги очаровательна, но у нее полностью отсутствует интуиция. Ну и слава Богу…

Сюзи посмотрела на часы: почти половина одиннадцатого. Уже поздно. Невесте нужно хорошо выспаться. Чувствуется, что она очень устала, и даже ее счастливая улыбка не может этого скрыть.

Однако Гарриет выглядит и того хуже. Господи, как она похудела!

Даже на взгляд Сюзи, которая считала худощавость большим, чем непорочность, признаком благочестия, Гарриет была слишком тощей. И такая она бледная и измученная. Бедняжка! Бизнес совсем доконал ее, и, главное, она все одна и одна, и никакой помощи. Правда, она сама этого захотела и отвергла много хороших предложений, в том числе и от Тео, который славился своей щедростью. Не надо быть психоаналитиком, чтобы понять, что ее дела идут из рук вон плохо и что она жалеет об отказе от помощи. Наверняка ей сейчас хочется опереться на чье-то плечо.

Внезапно Сюзи вспомнила о своих собственных проблемах и о телефонном звонке, который ей предстоит сделать завтра утром. Она почти уже решила отложить его до вечера, но передумала - лучше сразу узнать, что тебя ждет. В этом была вся Сюзи: она непременно должна была узнать все новости, будь они хорошими или плохими.

Она снова принялась думать о завтрашнем дне, о предстоящей свадьбе и об их присутствии на ней, чтобы успокоить семью.

Решительно поднявшись, она протянула Алистеру руку:

- Пойдем, дорогой. Крессиде пора спать. Мэгги, милая, все было чудесно, а твоя кухня выше всяческих похвал. Мы наелись на всю оставшуюся жизнь. Спасибо. Крессида, моя девочка, желаю тебе чудесных сновидений. И тебе, Гарриет. Ты выглядишь измученной. Мэгги, отошли ее спать. Всем спокойной ночи. Увидимся утром. Мерлин, дорогой, зачем ты поднялся? Ты так сладко спал. Я так рада, что ты приехал вовремя. Откуда ты явился? Из Эквадора?

- Из Перу, - ответил Мерлин. - Неужели ты могла подумать, что я пропущу такое событие? Я сказал пилоту, что заплачу ему больше, если он доставит нас раньше намеченного срока.

- Ну и что, он согласился? - спросила Гарриет, принимая из рук отца бокал вина.

- Нет. Было бесполезно разговаривать на эту тему. В этих парнях нет коммерческой жилки. Однако я успел. Сюзи, может, ты передумаешь? Еще очень рано. Я надеялся, что твой муж сыграет со мной в шахматы. Что скажешь на это, Алистер?

- Мне жаль, Мерлин. Я бы с удовольствием, но у Сюзи на меня другие виды, - ответил Алистер. - Руфус, ты с нами или останешься?

- Я пока не знаю. Манго, а ты как?

- Я считаю, что мы должны отвезти Оливера в гостиницу, - ответил Манго.

«Господи, до чего же он обаятельный», - подумала Сюзи, не в силах сдержать улыбку: почти все улыбались, глядя на Манго. Она в сотый раз попыталась понять, что же в нем так привлекало людей, почему от него нельзя было отвести глаз?

Природа хорошо поработала над Манго и поначалу дала ему прямые темные волосы, глубоко сидящие карие глаза, квадратный подбородок, орлиный нос, красиво очерченный рот, но в последний момент передумала и все перемешала: прямые волосы превратились в непослушную шевелюру, глаза под густыми бровями сидели глубже, чем надо, нос слегка выгнулся, губы на миллиметр стали толще, а потому чувственнее.

Сюзи должна была признать, что Манго совсем иной породы, чем ее обожаемый Руфус, который мог служить эталоном настоящего англичанина: высокий блондин, слегка апатичный, без малейшего намека на чувственность.

Манго же был сама чувственность. Жанин как-то, смеясь, заметила, что, даже когда он вам передает чашку чая, это выглядит как приглашение в постель. И, однако, все это казалось таким невинным, неосознанным, непреднамеренным, как дыхание или моргание, хотя, конечно, Манго знал свои возможности, и берегись та, кому придется их на себе испытать.

«Счастливый мальчик, - подумала Сюзи. - Опасный мальчик. Такой же опасный, как и его отец».

Манго заметил ее улыбку и улыбнулся в ответ. Его улыбка предназначалась только ей и никому другому. На мгновение между ними возникла какая-то близость, но вот он отвел взгляд, и она растаяла.

- А теперь я со всей ответственностью приступаю к своей роли шафера, - сказал он.

- Манго, дорогой, мы можем сами отвезти Оливера в гостиницу, - заметила Джулия Бергин, изобразив на лице дежурную улыбку.

- Нет, мама, пусть лучше они. Я так хочу.

Оливер поднялся и поцеловал Крессиду.

- Вы хоть понимаете, что я вижусь с вами в последний раз, мисс Форрест?

- Что ты хочешь этим сказать? - обеспокоенно спросила Мэгги.

- Мама, успокойся, - рассмеялась Крессида. - Он намекает на то, что завтра я уже буду миссис Бергин. Спокойной ночи, Оливер. Приятных тебе сновидений, дорогой. Гарриет, ты со мной? Мамочка, ты не забудешь поцеловать меня на ночь? Обещаешь? И ты, папочка.

- Можно и я приду? - спросила Джулия. - Или это не совсем удобно? Мне просто не терпится иметь дочь.

- Разумеется, - ответила Крессида. - Просто дайте мне десять минут, чтобы раздеться и лечь в постель, а затем можете заходить поодиночке и желать мне всего самого лучшего.

«Какая прекрасная дочь, - подумала Сюзи, глядя вслед Крессиде, покидающей кухню под руку с Гарриет. - И какая чудесная жена из нее выйдет».

Единственное, чего хотел Манго в этот вечер, это дорваться до телефона. До телефона, где бы его никто не беспокоил. В доме Форрестов телефон звонил непрерывно, чужие люди снимали трубку, звонили сами, и о спокойном разговоре не могло быть и речи. Он дважды порывался встать, извиниться и воспользоваться телефоном в машине Руфуса, но в последний момент передумывал. По ряду причин ему не хотелось говорить Руфусу о своем желании позвонить из его машины, хотя это было и глупо, потому что Руфус никогда бы не спросил его, кому он звонит и зачем.

Как это ни странно, но никто не знал, что он отчаянно влюблен, что у него серьезная связь, и он хотел по возможности дольше сохранить свой маленький секрет. Этим секретом была его тихая и нежная Алиса. Конечно, он мог сослаться на то, что ему нужно позвонить своему банкиру или адвокату, что было бы неправдоподобным в такое время и на таком торжестве, но вот звонок в Нью-Йорк его бы выручил.