Мария Тахирова - Белокурый красавец из далекой страны

«Аузубилляхи мина-шайтанирраджим…» – Неужели это действительно моя помолвка?

«Бисмилляхиррахманирахим». – Господи, помоги мне.

«АльхамдулиЛлахи рабби-ль алямин»… – Может, это и правда моя судьба?

Голос отца звучал монотонно и успокаивающе.

В этот момент Мона отчаянно молила Бога, чтобы все сложилось именно так, как обещали ее родители.

После прочтения аль-Фатихи мать принесла сок. Все улыбались и поздравляли жениха с невестой. Шабка[8] была назначена на послезавтра. Моне казалось, что еще чуть-чуть, и она упадет в обморок.

Когда гости ушли, мать и сестра поочередно задушили Мону в объятиях.

– Ну? Как ты себя чувствуешь?

– Не знаю, – честно призналась Мона. – Все слишком быстро. Мне как-то нехорошо.

– Присядь, присядь, дочка. Все пройдет. Тебе просто нужно время осознать, что теперь ты невеста.

– Ахмед будет прекрасным мужем! – в который раз повторил отец.

– Надеюсь, – прошептала Мона.

– Я поеду с тобой покупать золото, – заявила Сумайя.

– Конечно, – подтвердил отец. – И мама поедет, и другие родственницы. Сейчас уже поздно всех обзванивать, но завтра я им обязательно сообщу.

Мона чувствовала себя щепкой, которую уносит в океан.

Той ночью она так и не смогла уснуть.

Невеста… Как странно. Она постоянно твердила это слово, едва шевеля губами, будто пытаясь распробовать его на вкус. Мона вдруг поняла, что детство закончилось, и ей вдруг нестерпимо захотелось вернуть хоть несколько дней из своего недавнего прошлого – прошлого, в котором не было никакого Ахмеда. И от понимания того, что это невозможно, что все изменилось решительно и бесповоротно, глаза Моны наполнялись слезами – первыми слезами ее взрослой жизни.

На следующий день она едва нашла силы встать после бессонной ночи. По дороге в школу Мона хранила молчание, зато Сумайя болтала за двоих. Вскоре к ним присоединились подружки, и весть о том, что у Моны есть жених, молниеносно облетела всю школу. Девушка чувствовала себя овцой, которую ведут на заклание. Отовсюду доносились поздравления, и она, смирившись с неизбежным и начисто отключив голову, автоматически на них отвечала.

Что происходило на уроках, Мона не запомнила. Сразу после занятий она решительно сказала сестре, что ей надо навестить Линду, и убежала, не слушая ее возражений.

– Я так и знала, что это ты, – приветливо улыбнулась Линда. – Заходи.

– Мы помолвлены, – выдохнула Мона. – Вчера читали Фатиху.

– Поздравляю!

– Спасибо. Не нальешь воды?

– Конечно. Только тише – Карим спит. – Линда поставила перед Моной стакан с холодной водой и села напротив. – Как все прошло?

– Быстро, – призналась Мона. – Я и опомниться не успела. Думала, мы поговорим, даже темы для беседы составила. А он сразу спросил, согласна ли я на помолвку. Я так растерялось…

– Бедняжка, – вздохнула Линда.

– А теперь все уже знают, – продолжила жаловаться Мона. – Соседи, друзья в школе. Отец обзванивает родных, мать готовится к празднику. Сегодня вечером идем выбирать платье.

– Что-то не вижу особой радости, – заметила Линда.

– Все уверены, что я должна быть безумно счастлива. А мне страшно. Мы же с ним почти незнакомы!

– Так, успокойся. Возьми себя в руки. Ты пока не замуж выходишь. Потом он вернется в Эмираты, так?

– Наверное. Я даже не спросила. Ну раз Ахмед здесь в отпуске, значит, так.

– Главное – ничего не бойся. Сколько будет длиться помолвка?

– Не знаю. Но точно больше года. Ах, Линда, я совсем ничего не знаю!

– Успокойся. В любом случае впереди много времени. Никто тебя против воли замуж не выдает, слышишь?

– Ты не слышала, как отец говорит об Ахмеде. Если я откажусь от свадьбы, он мне не простит. Линда, все так сложно…

– Все очень просто. Главное, что у тебя много времени на размышления. И еще – не забывай, что есть выбор. Родители никуда не денутся, на то они и родители. Не захочешь выходить замуж – разорвешь помолвку, и все. Такое случается сплошь и рядом.

– Ты думаешь? – спросила Мона неуверенно.

– Я не думаю, я знаю. Ты нервничаешь, но это скоро пройдет.

Несколько минут они сидели в молчании.

– Спасибо, – сказала Мона. – Что бы я без тебя делала? Дома я уже боюсь заикаться о своих сомнениях. Они не понимают, откуда такие мысли.

– Не думай об этом сейчас, – посоветовала Линда. – Пусть будет помолвка. А дальше ты сама решишь, выходить за него замуж или нет.

Следующие дни Мона послушно играла роль счастливой невесты. Она не возражала против платья, найденного матерью, не принимала участия в выборе места торжества и почти не глядя покупала золото. Отец был так доволен, что решил отметить помолвку в кафе – по традиции все затраты на это мероприятие ложились на семью невесты.

– Надо показать Ахмеду, что мы не нищие, – отмахнулся он на возражения жены.

Моне было все равно. В их деревне помолвки обычно отмечали на улице, и ей совершенно не хотелось лишнего пафоса, но спорить с отцом она не решилась. Все эти дни ее постоянно окружали люди – к вечеру Моне хотелось запереться в комнате и хоть немного побыть одной, тем более что деталями предстоящей помолвки она совершенно не интересовалась. С каждым днем Мона все больше чувствовала себя вовлеченной в какой-то гигантский водоворот – не имея сил сопротивляться, девушка решила отдаться на волю течения и вынести все, что уготовано ей судьбой.

Настал день торжества. В доме с утра толпились люди; мать смахивала слезы, Сумайя развлекала гостей. Мона, одетая в пышное розовое платье и впервые в жизни буквально обвешанная золотом, вежливо улыбалась и односложно отвечала на поздравления гостей. Вечером она послушно отсидела несколько часов в кафе; оглушающая музыка и постоянные поздравления знакомых и малознакомых людей отвлекали ее от неприятных мыслей. Ахмед был рядом, и молодые люди весь вечер украдкой поглядывали друг на друга.

Ночью у Моны едва хватило сил раздеться и лечь в кровать; она чувствовала себя абсолютно разбитой.

– Ты теперь невеста, – возбужденно шептала Сумайя. – Каково это?

– Не знаю, – лениво отвечала Мона, мечтая, чтобы ее оставили в покое.

– Разве ты не счастлива?

– Я не чувствую ничего, кроме усталости, – честно призналась Мона, проваливаясь в сон.

После помолвки Ахмед несколько раз приходил к ним в дом; два раза он приглашал ее на прогулку по городу. Мона по-прежнему стеснялась и робела в его присутствии – жених, как ей казалось, чувствовал то же самое. После помолвки они могли общаться более свободно; это как бы оправдывало их общение в глазах окружающих, но не снимало напряженности между молодыми.

Мона неизменно продумывала список тем для разговора, и иногда у них получалась довольно связная беседа; порой они подолгу молчали, думая каждый о своем. Мона гнала от себя мысли о том, что скоро ей предстоит стать женой этого человека и провести с ним остаток своих дней, между тем она решительно не могла придумать причину для разрыва помолвки. Родители разве что не молились на Ахмеда, подруги завидовали, соседи обсуждали – и все в один голос твердили, что ей страшно повезло. Умом Мона и сама понимала, что Ахмед – хорошая партия для такой девушки, как она. Будь он женихом любой ее подруги, Мона сама советовала бы ей не упускать столь удачного шанса; вот только Ахмед был ее собственным женихом, и вопреки доводам разума она не ощущала ничего похожего на любовь к этому человеку.

– Я его полюблю, обязательно полюблю, – шептала Мона, словно заклинание.

– У твоего жениха только один недостаток – его мать. Чую, хлебнешь ты с ней горя, – вынесла вердикт тетя Ханум, которую в семье очень уважали. – Но ничего. Жить вы будете отдельно… родишь ребенка, и все наладится.

Прошло три недели после помолвки, и Ахмед уехал в Дубай. Новоиспеченная невеста совершенно не страдала от предстоящей разлуки, в глубине души она надеялась, что время и расстояние расставят все по своим местам. Ей же предстояли выпускные экзамены, и Мона с головой окунулась в учебу.

Ахмед каждый день присылал дежурную эсэмэс, на которую она вежливо отвечала; иногда они разговаривали по телефону. В отличие от большинства своих подруг, Мона не была большой любительницей болтать по мобильному; кроме того, у них по-прежнему было мало тем для беседы, и общение ограничивалось дежурными фразами. Так продолжалось полгода; выпускные экзамены остались позади, Мона закончила школу и осела дома.

Летом жених снова приехал в Каир. К этому моменту она уже свыклась с мыслью о том, что свадьба неизбежна, и относилась к этому вполне спокойно. До окончания школы Мона надеялась, что отец все же даст согласие на ее обучение в университете, но он твердо стоял на своем. Муж Линды пытался повлиять на своего дядю, но безуспешно – и Моне пришлось смириться. Постепенно ей стало казаться, что замужество с Амхедом – не столь уж плохая идея. По крайней мере, у нее будет свой дом, муж, ребенок; возможно, Ахмед даже увезет ее в Дубай. По сравнению с унылой жизнью в отчем доме этот вариант был не так уж плох.