Джин Реник - Обещания

Он принялся лизать холодным языком ее соски, которые сразу же стали твердыми. Джолин посмотрела на его увеличивающийся и становящийся упругим член.

— Я вижу, здесь есть кое-что для меня интересное, — поддразнила она.

Паркер был просто потрясающим любовником. Он никогда, не подготовив, не овладевал ею, и Джолин с нараставшим наслаждением предвкушала момент проникновения. Все ее тело напряглось, и, когда Паркер с жадностью стал сосать ей грудь, по телу Джолин пробежала сладкая волна желания. Его рука медленно спускалась по ее животу вниз.

Снова зазвонил телефон. Он еще сильнее прижался к ней и кончиком языка тронул ухо.

— Не отвечай, — прошептал он.

— А что, если это снова мои родители? Они знают, что я дома и…

— Да, но знают ли они, что и я здесь? — с насмешливой улыбочкой сказал Паркер и приподнял брови.

Она поцеловала его и неспеша подняла трубку. Раздался тихий голос ее сестры:

— Привет, Джо! Это Джиллиан. Извини, что звоню так поздно, но я только что разговаривала с мамой.

— Да, они сейчас звонили и мне. Чего им еще нужно? — Джолин легонько хлопнула Паркера по руке и, зажав ладонью телефонную трубку, прошептала: — Я быстро, обещаю.

— Ну и я быстро, — ответил он, отставляя в сторону баночку с пивом и не желая выпускать ее тело из своих объятий.

— Мама просила, чтобы я приехала домой на несколько дней раньше. Я не знаю, зачем ей это надо, правда.

— Ладно, Бог с ней. Когда? — резко спросила Джолин, ей не терпелось закончить разговор и вернуться к Паркеру, в этот момент пытавшемуся раздвинуть ее сжатые колени.

— В субботу.

— В какое время?

Джиллиан, находившаяся в Нью-Йорке, начинала понимать, каким образом могла сейчас развлекаться сестра. Возможно, даже в спальне матери. Когда воображение закончило рисовать картину, кровь бросилась Джиллиан в лицо. А вдруг сестра с тем, с кем она не должна быть ни за что на свете?

— Я застану тебя дома, если приеду около трех? Желание узнать, с кем сейчас сестра, буквально переполняло Джиллиан. Она стала нервно покусывать внутреннюю сторону щеки. Что, если это Джей? Что, если он вернулся домой и…? Она так сильно прижала трубку к уху, что даже сделала себе больно, но еще одного голоса на другом конце провода слышно не было. Ей захотелось немедленно закончить разговор, пока она не услышала этот голос. И в то же время ей нестерпимо хотелось узнать, с кем спала сестра. Самым ужасным было оказаться унизительно втянутой в позорный любовный треугольник.

Джолин начинала сдаваться настойчивым и возбуждающим ласкам Паркера.

— У меня все в порядке. Да, ты знаешь, здесь бывает Паркер, и поэтому, если твои планы изменятся, дай мне знать. Пока.

— Джо, а что насчет…

Джолин уже положила трубку. Джиллиан с облегчением вздохнула. Можно не волноваться. Паркер. Не Джей. Жизнь вдруг показалась Джиллиан в тысячу раз прекраснее. Она повесила трубку и прошлась по комнате.

Ее маленькая комнатка находилась на шестом этаже старого дома в западной части Манхэттена. В комнате не было воздушного кондиционера, и окна приходилось распахивать настежь, впуская душный и влажный воздух. Даже в этот поздний час на улицах без единого деревца поднимался пар от канализационных люков. Кирпич и бетон зданий, раскалившись за день на солнце, не успевали остыть за ночь. В это время года таким аккумулятором жары мог быть только Нью-Йорк.

Намочив кухонное полотенце под краном, Джиллиан стала подсушивать его перед вертящимся вентилятором. На стене рядом с телефоном висела фотография в простой рамке. Снимку было уже четыре с половиной года. На нем она и Джей Спренгстен стояли рядом, прислонившись к какому-то старому зеленому «форду». Ему тогда было семнадцать, и он был таким худым, что даже на фотографии можно было пересчитать ребра. Он обхватил Джиллиан рукой за талию и наклонился к ней» чтобы поцеловать. Да, он поцеловал ее тогда, эту веснушчатую девчушку с двумя «хвостиками» на голове. Поцеловал по-настоящему, не «в щечку». Это был ее первый поцелуй.

Джолин тогда смеялась над ними и сфотографировала их только для того, чтобы досадить сестре. В уголок рамки была вставлена еще одна маленькая фотография. Это был снимок Джея в армейской форме. Его голова была обрита, а спокойные глаза глядели с юношеской самоуверенностью. Джиллиан помахала влажным полотенцем в воздухе, чтобы оно побыстрее стало прохладным, и положила себе на шею.

Она снова улыбнулась, взглянув на забавную фотографию, на которой они были вместе с Джеем. Когда-то она стащила ее у Джолин с единственным намерением — разорвать на мелкие кусочки. Но за последние пять лет Джиллиан не раз благодарила Бога, что не сделала этого. Джолин так никогда и не заметила исчезновения фотографии. Возможно, она даже забыла, что этот снимок на свете некогда существовал.

Джиллиан была влюблена в Джея. Безнадежно. Тайно. Думая о нем, она вновь и вновь испытывала то трепетное волнение, которое охватывало ее всякий раз, когда он обращал на нее внимание. Жар того первого поцелуя так и остался на ее губах. Все то лето она чувствовала себя словно во сне. И потом, много времени спустя, на железнодорожном вокзале, увидев из-за угла, как Джей поцеловал Джолин на прощанье, она долго и безутешно плакала. Из Нью-Йорка, куда она уехала учиться в университете, Джиллиан послала ему свой адрес. К ее удивлению и радости, он ответил. Ничего особенного. Джей писал, как старший брат: спасибо за письмо, надеюсь, у тебя все в порядке. После этого Джиллиан стала писать ему как можно чаще. Наивные послания были наполнены подробностями ее жизни. Джиллиан рассказывала об университете и о небольшой редакции в Сохо, где она подрабатывала.

«Ты обещала мне танец» Их старая безобидная шутка, но он помнил ее и писал эту фразу в каждом письме. Его письма не давали угаснуть надежде. Но не только письма, а также и длившаяся уже два года связь Джолин с Паркером Боумонтом.

Договор об аренде заканчивался в конце октября, и владелец требовал освободить квартиру. Джиллиан нужно было поскорее подыскать себе что-нибудь другое. Она завернула кубик льда в сухое полотенце и растолкла его на мелкие кусочки ручкою ножа, потом взяла несколько холодных крошек в рот. Черт знает, что за жара.

Подхваченная водоворотом нью-йоркской жизни, она так и не встретила никого, кто столь же сильно завладел бы ее чувствами, как тот худой мальчишка с фотографии. Джиллиан перевернула наброшенное на шею полотенце обратной стороной. Теперь, через пять лет, она не была уже глупой девочкой, сходившей с ума от любви, и ей очень хотелось снова увидеть Джея, чтобы понять, как изменилось ее отношение к нему. Для этого нужно было поехать домой. Она пообещала матери, что приедет на день рождения Джолин и останется до тех пор, пока родители не возвратятся из Европы. Задерживаться дольше она не собиралась. Джиллиан не хотелось снова оказаться где-то на заднем плане, в тени своей сестры. Это было невероятно обидно.