Наталья Потёмина - Зачем тебе любовь?

Успешно миновав кольцевую, «Ауди» вырвалась на бескрайние просторы Подмосковья. Какое-то время ехали молча, потом Ленка попросила Игоря остановить машину и без всяких объяснений пересела на заднее сиденье. Игорь, уже привыкший к ее выкрутасам, не стал заострять на этом внимания, а лишь пробормотав про себя что-то неласковое, сильнее нажал на газ. Ленка, продолжая молчать, тупо смотрела в окно. Она сняла с себя куртку и, небрежно скомкав, бросила рядом. Достала из сумки сигареты, повертела в руках, но курить раздумала. Вынула мобильный, попыталась убить зайца, да пожалела. Полистав страницы записной книжки, нашла букву «Д» и написала слово «дура», обвела три раза, поставила восклицательный знак и, рухнув столбиком на сиденье, мгновенно уснула.

Впервые за последние несколько недель она спала крепко, как ребенок, и не видела никаких снов. Мотор работал тихо, убаюкивающе, какой-то француз картаво намурлыкивал что-то сладкое из динамиков, в машине было уютно, тепло и по-особому защищенно.

Игорь изредка оглядывался на Ленку и думал о том, что в другие времена он ни за что не согласился бы ехать на это местечковое мероприятие, сколько в ему ни заплатили. А вот теперь он, заслуженный деятель искусств, лауреат международных конкурсов, член союза композиторов, автор многочисленных и всеми любимых в начале восьмидесятых хитов, едет на какой-то задрипанный конкурс песни за паршивую штуку баксов и считает свое присутствие на этом КП районного масштаба чуть ли не за счастье.

Комсомольская молодость быстро пролетела резвой пташечкой над головой, оставив только терпкий привкус свежести на губах и глубокие незаживающие раны на сердце. Бесконечная, как казалось, мужественная зрелость, щедро раздаривая плоды, вдруг незаметно утомилась и обнищала. На горизонте замаячила старость, обнажая в жуткой улыбке ослепительные металлокерамические зубы.

Надо было раньше думать. Головой, а не жопой. Было же время, когда не знал, куда деньги складывать, тогда и надо было продюсерством заняться, а не песенки друзьям на радость, себе в удовольствие писать. Как говорится, кто успел, тот и съел. А теперь попробуй, заработай. Как еще на «Песню года» прорвался, непонятно. Если бы не Саша, думал Игорь, меня в там вообще не увидели. Говорят, Сыромятин меня на дух не переносит. Что я ему плохого сделал? Но мы еще пожуем, мы еще покусаемся. Тяжелые, будь они неладны, времена, грубые нравы...

Справа показались шеренги длинных, сверкающих на солнце теплиц. «Дубкинский агрокомбинат», – прочитал на указателе Игорь и оглянулся на Ленку:

– Как ты там, старушка?

Она ничего не ответила, только недовольно заворочалась, будто не ко времени разбуженная медведиха.

– Пора, красавица, пора!

– Приехали, что ли? – Ленка открыла глаза и тут же зажмурилась от прямого солнечного попадания.

– Считай, приехали, – сказал Игорь и, притормозив у пивного ларька, обратился к аборигенам: – Мужики, не подскажете, как проехать к гостинице?

Небольшая толпа осоловело зыркнула на него дюжиной пьяных глаз, и ответом ему было молчание.

Вдруг какой-то мужичонка на велосипеде остановился у машины и, вглядевшись в Игоря, радостно закричал:

– Мужики, бля, смотрите, это ж Кузнецов!

Любители пива, не разделяя его радости, равнодушно посмотрели на Игоря и мирно продолжали выпивать.

– Мужики, это ж Кузнецов, перемать! – не унимался мужичонка. – Это ж «Играй, гармонь широкая, ля-ля-ля-ля-ля сердце мне». Правильно, извините, я говорю? – спросил он у Игоря.

– Все правильно, – улыбнулся тот, – но не могли бы вы нам подсказать, как проехать к гостинице «Центральная»?

– Да за милую душу, мать твою! – задыхался от восторга мужичок. – Это ж совсем рядом, ехайте за мной.

У гостиницы Игорь долго отбивался от желающего во что бы то ни стало лобызнуть его мужика, но все благополучно закончилось крепким дружеским рукопожатием. Войдя внутрь, он какое-то время препирался с молоденькой администраторшей, после чего, протянув Ленке ключи от ее номера, раздраженно бросил:

– Можешь себе представить, оказывается, автобусы из Москвы еще даже не выезжали!

– А не фиг было в такую рань... – злорадно начала Ленка, но тут же заткнулась и предложила: – Я в не отказалась чем-нибудь горячим заморить червячка.

– Перетопчешься, – устало ответил Игорь, – талоны на питание еще не приехали.

– Талоны на питание можете получить у меня! – радуясь, что хоть чем-то может угодить знаменитому гостю, сказала администратор и протянула им довольно пухлую пачку разноцветных бумажек. – Это вам, Игорь Александрович, а это для вашей подруги.

– Вот это сервис! – воскликнула Ленка и, взяв из рук Игоря сумку, пошла искать свой номер на первом этаже.

– Через полчаса в ресторане! – прокричал он ей вслед и направился к лифту.

Ленка долго ковыляла по нескончаемой ковровой дорожке и только где-то в самом конце коридора поняла, что все это время шла совсем не в ту сторону. Ну все не как у людей, подумала она, какие-то лабиринты, черные ходы, партизанские тропы. У Ленки не было даже сил выругаться как следует, она просто три раза глубоко вздохнула, два раза топнула ногой и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, поплелась назад. Вторая попытка оказалась более успешной, номер отыскался в двух шагах от лестницы, ведущей в холл, и даже ключ в замок вошел как по маслу с первого же втыка, что не могло не обрадовать. Ленка слабо улыбнулась своему отражению в зеркале, типа хоть что-то, хоть в чем-то, хоть раз в жизни... и, бросив сумку у порога, прошла в глубь комнаты.

У окна стоял стол, крытый свежей льняной скатертью, по обеим сторонам от него – две кровати, которые показались Ленке какими-то маленькими, почти детскими. Вот если бы их составить вместе, то тогда еще можно расслабить уставшие, не побоимся этого слова, члены. Но раз в начале пьесы у стены стоит вторая кровать, значит, где-то по ходу представления она обязана будет выстрелить. Явится какая-нибудь соседка, хорошо, если молодая, желательно молчаливая, а еще лучше – немая, и займет все пространство своей желто-розовой аурой. На самом деле в аурах Ленка ничего не понимала, но мысль, что рядом с ней будет сопеть непонятно кто, почему-то ее не особенно огорчила. Ведь если случилась такая пруха с ключом, то и с соседкой вполне может повезти. Решив твердо придерживаться позитивного восприятия текущего момента, Ленка снова глубоко вздохнула и с разбегу прыгнула в одну из колыбелек. Панцирная сетка заскрипела и услужливо приняла ее в свои объятья как родную. Ничего, вроде поместилась, отметила про себя Ленка и, заложив руки за голову, уставилась в окно.