Джун Зингер - Звездные мечты

Через несколько минут Мари совершенно освоилась и сделала все уже без его наставлений. Она испытывала новое, совсем особенное чувство возбуждения, глядя, как он, лежа с закрытыми глазами, содрогается под ее прикосновениями.

— Давай, — тяжело прошептал Рори. Он грубо схватил ее руку, требуя, чтобы она довела его до взрыва. — Сильнее!.. Быстрее! — Когда Рори достиг своего пика, он обхватил ее тело и спустил струю молочной жидкости на ее мягкий белый живот.

Потом, расслабленно обнимая жену, он восхитился, как быстро чопорная Мари освоила эту игру. «Любая проститутка — женщина, а любая женщина — проститутка», — подумал он перед тем, как заснуть. Лежа рядом с ним, Мари довольно улыбалась. Она испытывала неясное ощущение победы, но над кем — не могла понять.

Эта схема развивалась дальше, и вечера стали для Рори более терпимыми. Он и Мари ужинали на подносе, который им приносил слуга, потом играли в карты. Каждый вечер карточные игры становились все короче, поскольку они спешили заняться более захватывающим развлечением.

Через несколько недель, когда мануальный секс также стал приедаться, Рори ощутил, что настала благоприятная пора перейти к более изощренным действиям. Он начал как обычно — целовал Мари в губы, шею, грудь. Потом, точно выверив степень ее возбуждения, спускался ниже. Он целовал теперь ее половые губы, сосал клитор, погружал язык в глубь влагалища, в то время как Мари стонала и бессознательно прижимала его голову к источнику своего возбуждения.

Почувствовав, как она взрывается под его ртом, Рори нанес последний, сильный удар языком и отпрянул. Когда Мари откинулась, восстанавливая дыхание, он сел на край постели и приказал ей!

— Слезай с кровати!

Она неуклюже приподнялась, потом встала в ожидании следующего приказа.

— Опустись на колени!

Мари все еще не понимала, чего он хочет, но повиновалась. Когда она встала на колени и увидела красный пульсирующий член, направленный ей прямо в лицо, она догадалась, чего он ждет от нее. Она открыла рот, скорее для протеста, чем для того, чтобы принять огромный орган, но вскоре взяла его по собственному желанию — сначала она сосала его осторожно, но потом все сильнее и сильнее. Ей не потребовалось много времени, чтобы понять свою роль. Дразня его, она позволила себе выпустить член изо рта, но Рори схватил ее за волосы и восстановил положение. Она пожирала член, пока он не начал извергаться в ее рот. Когда она попыталась уклониться от терпкой, непривлекательной жидкости, Рори не позволил ей этого. Он твердо держал ее голову, вцепившись пальцами в копну светло-золотых волос, расставив ноги над ее плечами.

Наконец, он отпустил ее, провел в ванную и наклонил над раковиной. Потом помог подняться, нежно вымыл ее лицо и отвел обратно в спальню.

Он был теперь поразительно добродушен и приветлив по утрам со своей тещей, что бесконечно раздражало Евгению. Она чувствовала, что каким-то образом он обводит ее в той игре, в которую они оба играли. «Но как он сумел перехитрить меня?» — задумывалась Евгения. Она была уверена, что он не удирает из дома по вечерам. В чем же тогда дело?

Медленно текли недели, и новые сексуальные игры с Мари стали ему приедаться. Временами, когда он смотрел на обожающее лицо Мари, он испытывал невыносимое желание убежать. И тогда он сможет иначе взглянуть на Дезирэ. Он знал, что у нее на уме, — она была сучкой в течке.

Неделями Дезирэ подслушивала у дверей Мари и Рори, пытаясь уловить, чем они занимаются, чтобы заменить совокупление. Того, что она слышала, было достаточно, чтобы она стремглав мчалась в свою комнату и доводила себя до пика, но часто без удовлетворения. Иногда Дези по вечерам приходила к ним, торчала у них часами, извращенно представляя, чем они будут заниматься, как только она уйдет.

Дезирэ садилась на кровати, скрестив ноги так, что только Рори мог видеть, что под платьем у нее ничего нет, он мог видеть подвязки чулок на белых бедрах, и завитки треугольничка темных волос на лобке; только он мог уловить аромат ее настойчивого желания. Это был запах, который он узнавал сразу, запах, который возбуждал его.

Дезирэ не испытывала никакой вражды к своей сестре. Если не считать того факта, что Мари обладала мужчиной, которого хотела она, Дези любила ее. Если бы она могла запретить себе желать Рори, она бы так и сделала. Но она не могла думать ни о ком другом, кроме него.

Со времени вынужденного заточения Мари Евгения очень редко покидала дом. Она чувствовала, что стоит ей уйти, и какое-нибудь ужасное бедствие обрушится на семью. Но однажды ее пригласила старая приятельница, которой она просто не могла отказать. Перед уходом она предупредила Рори — и очень выразительно, — что Абсалом и Силия будут весь вечер наготове, если им что-нибудь понадобится. Рори понимал, что это означает, — если он вздумает покинуть дом, Абсалом потащится за ним, как в прошлый раз.

В тот самый момент, как Евгения оставила дом, закрыв комнату Мари, а Силия и Абсалом ужинали на кухне, в дверном проеме своей комнаты появилась Дезирэ, с видом проститутки с Бурбон-стрит. Она знала, что мать уйдет, и подготовилась к этому. Совершенно голая и сильно надушенная, она ждала, когда сверху спустится Рори. Когда он появился на лестнице и взглянул вниз, нужды в словах уже не было. Он набросился на нее в ту же секунду, как только за ними захлопнулась дверь ее комнаты.

В отличие от Мари, Дезирэ не нуждалась ни в каких инструкциях. Она сама расстегнула его брюки еще раньше, чем он увлек ее на пол. И в тот момент, когда его губы целовали ее, ее рот нашел его восставший член. Он охватил ее голову руками, когда она губами принялась нещадно вбирать его, и Рори негромко вскрикнул, почувствовав, как ее острые зубки прихватили его плоть. Дези ждала этого момента месяцы — одинокими ночами она мысленно представляла себе этот процесс. Они кончили на полу под дверью.

Позднее, когда Дезирэ ложилась спать, она подумала: «По крайней мере, я удержу Рори дома для Мари…»

Ровно через девять месяцев со дня свадьбы Мари родила маленькую девочку. Ребенок был миниатюрный и нежный, и спустя несколько недель стало очевидно, что она будет точной копией своей бледной, светловолосой матери. Вопреки упорным возражениям Евгении, Рори и Мари назвали ее Килки, по названию местности в Ирландии, где родился его отец и которое для Рори ассоциировалось с романтикой и красотой. Это имя быстро трансформировалось в Кики.

Через два месяца Мари снова была в положении. Она едва успела встать с постели. Ей потребовалось шесть педель отдыха, чтобы восстановить силы после рождения Кики, и она была очень истощена, когда доктор сказал, что ей снова надо лежать. Вторая беременность протекала еще тяжелее, чем первая. Она чувствовала большую слабость и была благодарна всем обитателям дома, кто находил возможность зайти и посидеть с ней. Доктор Эре, опасаясь выкидыша даже при условиях постельного режима, прописал ей лекарства, которые держали ее в полусонном состоянии.