Dabkey - Играя свою собственную роль

– О, Боже, – застонала я, начав отряхивать штаны. – Фу-фу-фу-гадость-гадость…

Громкий довольный смех Робин прервал мои движения, как и любые движения в пределах слышимости.

У нее фантастический смех.

– Попалась, – подмигнула она, направляясь к площадке своей шикарной походкой.

"О, милая. Ты и не представляешь насколько".

Улыбнувшись сама себе, я последовала за ней.

* * *

– Стоп! – Снова завопил Крэйзик, и я заскрежетала зубам, отстраняясь от Робин и поворачиваясь к режиссеру.

Я не знала, сколько еще смогу выдерживать это. Уже шестой дубль сцены между мной и Робин. Шесть раз я прижимала ее к стене, чувствуя ее плечи под своими руками, изучала ее глаза с расстояния менее тридцати сантиметров… я готова была взорваться. Взорваться или поцеловать ее – и то, и другое, вероятно, станет концом моей карьеры.

– Адам, – начала Робин, но он прервал ее властным взмахом руки. Режиссер не покидал своего стула после того, как мы с Робин несколько раз слишком близко подходили к нему. Не нарочно, конечно.

– Нет, мисс Вард, вы делаете все прекрасно. Хотя, если можно, немного больше самодовольства. Вы скользкий адвокат, защищающий насильника и убийцу детей. Аудитория не хочет сочувствовать вам, независимо от того, насколько хорошо вы выглядите.

Я быстро взглянула на Робин, поражаясь тому, что Адам снова оказался прав. Судя по выражению ее лица и сдержанному кивку, она была поражена не меньше.

– Но вы, мисс Харрис. Я видел от вас больше эмоций утром, когда вы насмехались надо мной, чем за все эти шесть дублей. Предполагается, что вы должны быть сердиты! Кипеть! Скользкий адвокат защищает насильника и убийцу детей! Вы – женщина, полицейский детектив; вам отвратительно, что кто-то – особенно, другая женщина – может защищать такого ублюдка! Покажите мне ярость, эмоции, химию! И прекратите быть такой робкой. Вы прикасаетесь к ней, как к фарфоровой кукле. Вы злитесь, черт побери, так действуйте соответственно!

Проклятье.

Я знала, что он прав. Но рядом с Робин я забывала, что должна играть; могла только произносить свой текст и молиться, чтобы это поскорее закончилось.

Черт.

И, раз Адам видит это, можно предположить, что он – наполовину приличный режиссер. Все еще придурок, но придурок, который может руководить.

– Давайте с момента 'если бы вы соблюдали правила снятия показаний', – завопил он, несколько раз щелкнув пальцами. – Ладно, люди – по местам.

Робин пожала печами и отошла обратно на свое место. Я сделала то же самое, на мгновение закрыв глаза, пытаясь придумать, как справиться со своими чувствами.

Тогда до меня дошло, что в этом нет необходимости. Нужно не справляться с ними, а использовать их. И, если все пройдет хорошо, мне придется сделать это только один раз.

– Мотор!

Маска самодовольного тщеславия упала на лицо Робин, будто кто-то щелкнул выключателем. Она скрестила руки на груди и насмешливо усмехнулась, голос ее был полон издевки.

– Если бы вы соблюдали правила снятия показаний, ДЕТЕКТИВ, мой клиент не вышел бы на свободу. Полагаю, я должна поблагодарить вас.

Ладно… Я глубоко вдохнула. Должно получиться.

Я взглянула на Робин, позволив каждой чувственной мысли, каждой фантазии, каждому отчаянному желанию отразиться на моем лице, надеясь, что это примут за гнев, и устремилась к ней. На сей раз, я использовала все свое тело, а не только руки, чтобы прижать ее к стене. Моя рука лежала поперек ее грудной клетки, живот был прижат к ее животу.

– Вы защищали человека, который жестоко изнасиловал и убил восьмилетнего мальчика. А теперь он на свободе – ищет следующую жертву, – резко прошипела я, игнорируя приблизившуюся камеру. – Показания были сняты в соответствии с правилами, но вы посеяли сомнения и, вероятно, разрушили карьеру хорошего детектива. Это – ваша ошибка.

В этом месте сцены Робин должна была оттолкнуть меня и вырваться, и гневно кричать, что она поняла мою точку зрения.

Она не двигалась.

Она стояла там, глядя на меня широко открытыми глазами, она прерывисто дышала, ее тело было прижато к моему. Я могла чувствовать ее дыхание на своих губах, чувствовать напряженные мышцы ее живота.

После одного бесконечного мгновения она, наконец, прошептала мягко, едва слышно.

– Уберите от меня свои руки, детектив. Я поняла вашу точку зрения.

Инстинктивно, я осталась на месте, не отпуская ее. Несколько секунд, пока мы стояли в этом странном объятии, вдыхая один воздух и, не мигая, глядя друг на друга, показались мне вечностью.

"Кто-нибудь, скажите 'стоп', прах побери!" Мне хотелось кричать: "Иисус, скажите 'стоп', прежде чем я ее поцелую…"

– И стоп!.. Хорошая работа, леди.

Нормальный рабочий шум площадки начал возвращаться, но состоял в основном из тихого шепота.

Раздраженный голос Адама пресек эти беседы.

– Двигайтесь, люди! Съемка завершена. Вы сможете стоять и болтать позже, а сейчас давайте готовиться к сцене '7Д'…

Голоса стали громче, но мы с Робин все еще стояли в том же положении. Моргнув, я отстранилась.

– Робин, прости…

– Ш-ш-ш. – Она прижала два тонких изящных пальца к моим губам. – Кэйденс, это было прекрасно. Ты все сделала прекрасно.

Я тихо кивнула, чувствуя себя полностью вымотанной и желая только отправиться домой, но наслаждаясь прикосновением ее пальцев.

Она улыбнулась мне. Не той притворной, сбивающей с толку улыбкой, а честной настоящей улыбкой с налетом уважения.

– Сейчас мне нужно переодеться для следующей сцены. Увидимся позже.

Робин убрала пальцы с моих губ и пожала мне руку, перед тем как развернуться и уйти с площадки.

Следующим утром в 7:55 я постучала ногой в дверь трейлера Лиз, потягивая кофе из большого бумажного стакана, держа в другой руке картонную коробочку с еще двумя стаканами кофе.

Помощник Лиз – Паула – открыла дверь и впустила меня внутрь. Я поздоровалась с ней и вошла в трейлер, приподняв коробочку и показав Пауле подбородком на ближайший к ней стакан.

– Белый мокко какой-то-там. С соей.

– Ты – просто чудо. Спасибо. – Пробормотала она, забирая указанную чашку. Когда я проходила мимо Паулы вглубь трейлера, она коснулась моей руки. – И я не верю ни единому слову.

Я нахмурилась.

– Ты это о чем?

– О том, что говорят. О тебе, интерне и козле.

Козел, обезьяна… Не большая разница, когда ты, возможно, трахаешься с ними.

Я вежливо улыбнулась.

– Спасибо, Паула, я польщена, что ты столь высокого мнения обо мне. – Она нахмурилась, не совсем веря в искренность моих слов. Прежде чем она успела сказать что-то еще о моей, обросшей слухами, любви к козлам, я продолжила. – Как Лиз этим утром?