Франческа Клементис - Любовь нельзя купить

Тесс с любопытством посмотрела на мужа:

— Да что это на тебя нашло, Макс? С каких это пор ты стал проверять чеки на кур из супермаркета?

Макс распознал растущую тревогу на лице жены и тотчас отступил. Он скатал чек в крошечный шарик и ловко бросил его в корзину для мусора.

— Не обращай на меня внимания. Мне смешно становится, когда я думаю об этих людях. В конце концов, они такие же, как мы. Доедают после детей рыбные палочки и чикен-нагетс, крадут сладости, отправив ребятишек спать, и все были когда-то студентами, как и мы. Радовались спагетти «болонезе» и литру болгарского вина. Люди не очень-то меняются. Рискну предположить, что они не меньше обрадуются и бутерброду с фасолью.

Тесс слегка расслабилась:

— Отлично, тогда в следующий выходной ты всем сделаешь бутерброды с фасолью, когда придет твоя очередь готовить ланч. Кстати, Фиона расскажет подробности об этом замечательном gite[11]! Там огромный плавательный бассейн. Завтра посмотрим все бумаги. Нам, безусловно, нужно принять решение на этой неделе, если мы хотим попасть туда следующим летом.

Макс отвернулся, чтобы Тесс не увидела, как он побледнел, и равнодушно произнес:

— Что ж, интересно.

Тесс рассеянно похлопала его по плечу, протискиваясь мимо него к холодильнику.

— С бутербродами с фасолью потренируешься в другой день. А сегодня на вечер…

Макс заставил себя снисходительно улыбнуться. Ему немало пришлось потрудиться этим вечером, чтобы сохранить спокойное, бодрое и дружелюбное выражение лица. Теперь же он боролся с собой, наблюдая, как стекленеют глаза Тесс. В прошлом его это забавляло. Потом, в постели, он подтрунивал над ней по этому поводу, а она обычно обидчиво отнекивалась, утверждая, что ей было хорошо весь вечер и она слышала каждое слово, которое он произносил.

Между тем оба знали, что Тесс всегда сопротивлялась тому, чтобы ее переманивали в чей-то чужой мир. Макс даже чувствовал, что какая-то частица ее не принадлежит браку, не принадлежит ему. Обычно он уважал ее независимость, ему это даже нравилось, но подчас он ненавидел ее отчуждение.

Теперь же он возлагал надежды на то, что это спасет их брак.

Ужин почти закончился. Было уже около одиннадцати вечера, довольно поздно для среды. Кроме того, всем надо было подумать и о сиделках. «А вот нам не нужно о них беспокоиться, — раздраженно думал Макс. — Впрочем, за деньги, заплаченные за двух курочек, откормленных натуральным зерном, и овощную смесь, доставленную, вероятно, на частном самолете, я бы, пожалуй, мог нанять телеведущего из «Флагмана отплытия», чтобы он весь вечер развлекал Лару».

Настало время поцелуев, шумных выражений признательности, обещаний с удовольствием нанести ответный визит, обменов рецептами и одеждой, из которой дети выросли. Только целуя Милли, Тесс заметила, что та выглядит не очень-то хорошо, и вспомнила, что так и не перемолвилась с ней. Она пообещала себе, что обязательно позвонит ей на следующий день. А когда муж Милли, Тим, поцеловал ее на прощание, она поняла, что тот промолчал весь ужин. Он, конечно, и раньше не отличался умением общаться с женщинами, даже со своей собственной женой, и всегда казался подавленным, когда Тесс, Фиона и Милли трещали без умолку, хотя обычно и беседовал с Грэмом и Максом. Но в этот вечер он казался каким-то подавленным и отсутствующим.

Тесс не стала развивать эту мысль, больше беспокоясь насчет Милли. А что, если эта парочка так дружно замолкла из-за какой-то серьезной проблемы? Да ладно, уже слишком поздно, чтобы обдумывать это сегодня. У нее были другие, более важные вопросы, требовавшие незамедлительного выяснения.

Наконец все ушли.

Супруги на автопилоте собрали в кучу грязную посуду и отнесли на кухню. Тесс соскребла недоеденное в ведро для мусора, а Макс загрузил тарелки в посудомоечную машину.

Он старался не смотреть, как выбрасываются остатки пищи, и не думать, сколько денег буквально смывается, да еще с такой легкостью.

Тесс молча поставила в микроволновку кувшин молока и приготовила им по кружке горячего шоколада. Затем она взяла Макса за руку, мягко подвела его к стулу, уселась напротив него и сказала:

— Ладно, Макс. Хватит. Что случилось?

Они были вместе восемнадцать лет, женаты пятнадцать, и Тесс не нужно было устраивать скандала, чтобы заставить мужа сказать правду, и немедленно. Макс понимал, что, судя по выражению ее лица, она от своего не отступится.

И потом, если не сказать сейчас, все равно придется сделать это завтра-послезавтра. Никуда не денешься.

— Мы разорены, Тесс, — тихо произнес он.

Она вскинула брови.

— Кажется, я уже намекал на то, что у нас затруднения с деньгами. Все эти разговоры о курах! Но ты не беспокойся. Мы наверстаем упущенное. Да мы уже делали это раньше.

Тесс думала, что он обнимет ее и примется утешать, но Макс больше ничего не сказал. Ей стало понятно, что переход на дешевых кур и бутерброды с фасолью не решит проблемы.

— Неужели все настолько плохо? — все еще полушутя спросила она. — Нам что, теперь сосиски прямо из кастрюли есть согласно режиму экономии?

Макс промолчал, а Тесс нервно сглотнула слюну:

— Ну уж нет! Опять самой краситься и стричь тебя? Чистить и нарезать овощи, вместо того чтобы покупать их готовыми к употреблению? Играть в «Скрэббл», вместо того чтобы ходить в театр? Я не согласна все это снова переживать!

Макс решил прервать ее, прежде чем она примется костерить походы по стандартным розничным магазинам одной фирмы в поисках сносной одежды, а также то, что придется брать книги в библиотеке и питаться картофельной запеканкой с мясом, которую можно растянуть на три дня.

— Все гораздо хуже, Тесс. Мы совсем разорены. Мы потеряем дом, дело, все наши деньги, школу Лары, — все.

Стоило ему заговорить, как слова посыпались из него сами собой:

— Наш магазин давно убыточен. Я оплачивал все счета по кредитным карточкам и вынужден был увеличить заем на наш бизнес, чтобы заплатить по процентам, по закладной мы не платим три месяца, вот-вот подскочат счета за школу, а к дому уже присматриваются кредиторы.

Тесс умоляюще приложила палец к его губам. Она была не в состоянии осмыслить серьезность осложнений, о которых он только что рассказал, и просто не могла больше ничего слышать. Как ни прискорбно, но из его слов, кажется, следует, что все кончится финансовым крахом. Все было так плохо, что хуже она и представить себе не могла, а он, похоже, не дошел еще и до половины перечня их несчастий.

Она быстро, как кинопленку, прокрутила в голове последние несколько месяцев, безошибочно выхватывая те моменты, которые просто кричали ей о неблагополучии: вот Макс предлагает ей попробовать не пользоваться банковским счетом и перевести все на его отдельную кредитную карточку, потому что так ему легче распределить деньги между их личным, деловым и налоговым счетами, дабы свести к минимуму налоги или что-то в этом духе; вот он просит ее взять на себя ежемесячную проверку всех их расходов по кредитным карточкам, тогда как он займется счетами фирмы и освободит ее от этого, чтобы она следила за тем, как дальше развивать торговлю; вот он подумывает о том, чтобы сдать несколько комнат, поскольку у них слишком большой дом для их маленькой семьи, предполагая использовать вырученные деньги на расширение бизнеса. В последующие дни она вспомнит еще много таких примеров.