Джудит Крэнц - Любовники

— Брось, Джиджи. Увольнять людей — дело нелегкое. Для этого меня тут и держат, — сказала Джози.

— Я сама нанимала ее, сама и уволю, — стояла на своем Джиджи.

— Я всегда увольняла людей вместо миссис Айкхорн… то есть миссис Эллиот. — Джози все еще не могла привыкнуть к новому замужеству Билли, которую она много лет знала как несметно богатую вдову Эллиса Айкхорна. Во время второго брака Билли с Вито Орсини, отцом Джиджи, Джози скрепя сердце называла ее «миссис О». Она оказалась провидицей: брак распался через год, и Джиджи была единственным доказательством его существования.

— Спасибо, Джози, но с Салли-Лу я поговорю сама. Она просто не умеет работать.

— Хочешь совет? Есть один способ, который существенно облегчает задачу. Ты начинаешь говоригь сочувственным тоном: «Салли-Лу, я вижу, что здесь ты чувствуешь себя несчастной». А затем, что бы она ни ответила, продолжаешь твердить: «Нет, Салли-Лу, я знаю, что ты любишь наш каталог, но тебе здесь плохо. Я понимаю, что тебе нужна работа, но здесь ты несчастна. В каком-нибудь другом месте тебе будет лучше».

— Джози, но ей действительно здесь нравится. В офисе она чувствует себя не просто всеобщей любимицей, но настоящей королевой. Если я заговорю с ней таким образом, Салли-Лу решит, что я чокнутая.

— Это неважно. Самое главное — говорить дружеским тоном. Увольняемый должен верить, что это делается для его же блага, — Джози, я справлюсь сама, — упрямо ответила Джиджи. — Спасибо за науку. Боюсь, что теперь я не поверю ни одному твоему слову.

— Ну, как прошла беседа? — спросила Джози, столкнувшись с Джиджи в кафетерии компании во время ленча.

— Садись. Сейчас расскажу, — ответила Джиджи. Казалось, она совершенно сбита с толку.

— Что, трудно пришлось? Ничего, в следующий раз будет легче, — заверила Джози.

— Салли-Лу сказала мне спасибо.

— Серьезно? — поразилась Джози.

— За то, что я заметила, что она несчастна. Она молчала, потому что боялась огорчить меня, однако работать в «Новом магазине грез» ей действительно не нравилось. Она старалась изо всех сил, но…

— Неблагодарная дрянь! После всего, что ты для нее сделала…

— Знаешь, что она мне сказала? «Это скучный офис. Тут нет ни одного приличного мужчины, с которым можно пофлиртовать. Одни женщины. Очень славные женщины, но какой от них толк?» Ей предлагают место секретарши в «Криэйтив артисте». Должно быть, там полно мужчин. Кто знает, чем это кончится? Салли-Лу сказала, что ее искусство «общаться с людьми» оказалось здесь никому не нужным. Она поцеловала меня в благодарность, пролила несколько слезинок, получила то, что ей причиталось, попрощалась и ушла. Теперь мне нужна новая секретарша.

— Почему ты не попросила ее остаться, пока не найдешь замену? — рассердилась Джози.

— Я больше не могла ее удерживать. Ей не терпелось поскорее отправиться в «Криэйтив артисте».

— Все-таки мне надо было самой заняться этим делом. Я бы…

— Джози, ты не могла бы найти мне нового секретаря? Может быть, ему здешнее окружение окажется по душе, — прервала ее Джиджи. — Желательно мужчину.

В тот вечер Джиджи выпила перед обедом бокал вина. Она жила одна уже три недели. Зак Невски уехал в Монтану руководить съемками нового фильма и должен был вернуться только через три недели. Год назад они сняли старый дом на Голливудских холмах. Лорел-лейн была одной из малоизвестных извилистых улочек позади замка Мармонт — очаровательного полуразрушенного здания в средиземноморском провинциальном стиле, построенного в 1927 году.

Мебели в доме почти не было. Воспользовавшись этим, Джиджи оформила интерьер в романтическом стиле. В дело пошли приобретения, сделанные ею на блошиных рынках и всевозможных распродажах. Стены были задрапированы сотнями ярдов слегка выцветших тканей с цветочным рисунком, на окнах висели длинные белые шторы в горошек, половицы были выкрашены зеленой масляной краской. После этого все комнаты стали веселыми, светлыми, уютными и напоминали о лете. Двустворчатая стеклянная дверь вела из спальни на просторный балкон с резной чугунной решеткой, увитой белым жасмином. Жасмин только начинал расцветать; в воздухе стоял тонкий аромат, вызывавший смутную тоску. Далеко внизу, на другом конце бульвара Сансет, сияли знаменитые огни Лос-Анджелеса, привлекавшие к себе завистливые взгляды всего мира.

Ни прекрасный вид, ни цветочный аромат не радовали Джиджи. Без Зака она впадала в депрессию, которая усиливалась с каждым днем. Вернувшись с последних съемок, Зак пообещал ей, что постарается принимать только те предложения, которые не связаны с отъездами из Лос-Анджелеса. Столь знаменитый человек мог позволить себе выбирать. Однако он не сумел устоять перед заманчивой перспективой снять фильм по роману, получившему Пулитцеровскую премию. Действие происходило в Кейлиспелле, штат Монтана, сто лет назад. Зак так загорелся, что у Джиджи не хватило духу отговорить его. Тем более что она не имела на это морального права. Выйти за Зака замуж она отказалась, так почему он должен был отказаться от съемок фильма, о котором мечтал? Если бы Джиджи бросила работу, стала женой Зака и повсюду ездила с ним, они бы не разлучались. Но кочевая жизнь претила ей.

Джиджи вздохнула. Даже в те редкие дни, когда Зак был дома, они «не разлучались» максимум пару часов. Если Зак Невски оказывался без компании дольше, он просто не мог уснуть.

Джиджи вспомнила нью-йоркскую квартиру, в которой она жила со своей лучшей подругой Сашей Невски. Именно там она познакомилась с братом Саши, режиссером бродвейского театра, и влюбилась в него, как школьница, очарованная атмосферой бесконечной вечеринки. У Зака было много друзей, и они приходили без приглашения почти каждый вечер, чтобы поговорить по душам и получить моральную поддержку. Зак был свято уверен в том, что актеры — самые главные люди на свете. Они исцеляли свои недуги громогласным смехом хозяина, заряжались жизненной силой этого высокого, широкоплечего богатыря, отличавшегося умом, добротой, щедростью и без труда справлявшегося со всеми их профессиональными проблемами.

«Зак — это не человек, а здание, — с внезапным раздражением подумала она. — Что-то вроде огромной сауны из плоти и крови, где может согреться и расслабиться любой желающий». И если она смогла влюбиться в Здание, Которое Умеет Ходить, Как Человек, то должна винить в этом только саму себя.

Джиджи прошла на кухню, чтобы что-нибудь приготовить, но остановилась на полдороге. Во-первых, голода она не испытывала. А во-вторых, была слишком зла. Есть в таком состоянии весьма опасно. Рядом обязательно должен быть человек, который стукнет тебя по спине, если ты поперхнешься. А вот вино — вещь безопасная. Решив, что вино может ее успокоить, Джиджи налила еще один бокал и вернулась к окну. Вид, который обычно радовал глаз, сегодня был скучным, как Салли-Лу, пришедшая на работу в «Новый магазин грез». «Одно утешение, что горящие внизу огни горят сейчас, в отличие от звезд, свет которых проделывает путь в целые эпохи, прежде чем достигает Земли, — думала Джиджи, медленно потягивая вино. — Как грустно было бы чувствовать себя последней искоркой давно погасшего светила…»