Диана Морьентес - Работа над ошибками

О чем сегодня разговаривали с Ольгой, Макс не замечал. Она пришла к нему в школу, когда у него закончился последний урок, и о чем-то много говорила. Макс вроде бы слушал, честное слово, пытался! Но в голове, шаг за шагом, все ближе и ближе подбирались мысли о «Призраке», куда надо успеть через два часа, потому что он сам же на это время назначил курсы барменов и официантов. А еще после двух уроков полового воспитания возникла масса идей для кандидатской, Макс сидел и спешно записывал их простым карандашом на белейших листах А4. А тут еще Оля пришла. Он отложил записи в сторону, но теперь мысли были сразу обо всем: это не забыть, это успеть, это купить… Видимо, Макс даже поддерживает разговор, потому что Оля время от времени отвечает на его вопросы. А вот что за вопросы — кто бы знал?

Уже конец ноября, в декабре надо представить Никите план проведения Новогодней ночи. И чем раньше — тем лучше. А откуда может взяться план? Надо же еще подыскать группу аниматоров, танцевальный коллектив, деда Мороза, в конце концов. И только после этого можно что-то планировать: развлекательную программу, расходы. А продавать билеты надо начать уже декабря десятого. А еще четвертого января (это уже про аспирантуру) надо показать наработки научному руководителю. Что ему показывать? Эти бумажки с сокращениями, которых даже Максим понять не может? Это все надо набрать на компьютере, а когда набирать? В семь утра — подъем, искупаться, побриться. Хорошо бы позавтракать, а завтракать нечего, потому что вчера не успел в магазин. Булочку и йогурт по дороге, а в школе будет уже легче. Так. Физика, физика, физика, физика… О! Катя! Привет, Котенок, как дела? Снова физика, даже с дочкой поболтать не успел. Половое воспитание. Блин, а ведь малыши усидчивее, чем старшеклассники! Еще раз половое воспитание. Черт, опять девчонки подслушивают под дверью! Катя! Привет, малышка, ты еще здесь? Бегом в столовую! Конечно, люблю, девочка! Просто у папы много работы. О, мам! Как хорошо, что ты пришла! Забери Катю, она тут мучается, а я пока домой не собираюсь. Чей-то родитель. Опять вопросы по поводу «сомнительного предмета». Показать все личные записи и пояснить, ответить на вопросы, убедить в своей компетентности. Все.

Нет, оказывается, еще не все. Оля. Привет. Ух, ты! Шоколадка! С каких это пор ты даришь мне шоколадки? С тех пор, как узнала, что я люблю шоколадки. Логично. И вдруг…

— Чего-чего? — удивился Макс. Его глаза вспыхнули (чего не было уже несколько дней) и серые брови сами собой приподнялись.

— Мой брат говорит, что я хорошо делаю минет, — повторила Оля.

Так. Похоже, разговор идет о сексе.

— Твой брат? — ошарашено повторил Макс. — И откуда он это знает?

— Ну, это уже много лет длится… — мямлила Ольга. — Почти с тех пор, как я к ним в семью переехала. Максим Викторович! — затараторила она внезапно. — Только не думайте обо мне плохо, пожалуйста! Я бы Вам ни за что не сказала, но раз Вы сами догадываетесь…

Ага. Значит, он еще и сам об этом догадался. Отлично. Макс взял себя в руки и, как истинный актер, сменил взгляд.

— Не буду думать о тебе плохо, — пообещал он. — Это твое личное дело. Расскажешь подробней?

Оля стушевалась, но кивнула.

— Поначалу это было наказание за проигрыш, в карты, например, в шахматы. Он же на семь лет старше, а я вообще дитём была, вот он и выигрывал все время…

Макс совершенно спокойно и безмятежно слушал Ольгу, но внутри все так и противилось, бунтовало: Олин голос несопоставимо ситуации звучал легко и непринужденно.

— А потом, когда я стала понимать, что к чему, он честно признался, что ему это очень приятно. Потом уже без всяких игр было. Мы знаете, как живем: у меня комната, а у него балкон. А его родители живут в другой комнате, нас с ними коридор отделяет, да еще туалет с ванной, кухня… Он просто подходит ко мне, иногда даже ночью, когда я уже сплю, а вообще чаще днем, когда никого больше нет дома, и просит сделать ему минет. Но он никогда не заставлял, Максим Викторович!

Макс не мог пошевелиться. Это сон, сто процентов! Если бы это не был сон, он бы мог собой управлять, сказать что-то, что-то сделать. Душа требует повести себя по-мужски — просто наорать, нагрубить, нахамить, высказать Оле, что он о ней думает… Так, стоп! Идеальный педагог должен бы вести себя иначе. Но КАК?

— А тебе это нравится? — спросил Макс, пытаясь ко всему относиться с уважением. Нет, смог все-таки выдавить из себя слово, значит, это не сон.

— По детству не нравилось, — призналась девушка, — но я думала, что у меня нет выбора, я же проигрывала. Вы знаете, я же люблю его! Он замечательный человек! Он мой брат! Если он просит, я все для него сделаю!

Максим смотрел на Олю мучительно долго! Она робела, волновалась, корила себя за эту откровенность… и оправдывала брата:

— Максим Викторович, у нас с ним кроме этого никогда ничего не было, он не просит заниматься с ним сексом! — и опустила голову. — Он до сих пор думает, что я девственница, и он бережет меня…

— Оля, ты дура?! — вдруг взорвался Максим. — Что это такое я вообще слышу?! Он мой брат, я все для него сделаю! Оля, «брат» подразумевает совершенно другие отношения!

Олино лицо скорчилось от надвигающегося рева — ну впрямь, как у Катюшки!

— Я знала, что Вы не поймете, — пробормотала она, заглатывая воздух и отворачиваясь. И громко запротестовала: — Вам же не понять, каково это: знать, что ты кому-то нужна! Что кому-то есть от тебя польза! Он говорит, что я чудо! Он говорит, что никто не делает это лучше меня! Вы знаете, как приятно слышать, что ты доставляешь удовольствие человеку, которого любишь?!

— Приятно слышать, Оля? — переспросил Макс жестко. — Слышать приятно? А делать?!

Оля вздохнула. Назад дороги нет, уже все ему рассказала. Слезы потихоньку отступали, так и не сорвавшись с глаз.

— Я поняла, что Вы хотите сказать, — пробурчала она уже тише. — Максим Викторович, не ругайтесь. Он классный парень, он всегда меня защищал перед своими родителями. И мне только раньше было неприятно, но я же взрослею. Мне нравится осознавать, что хоть в чем-то я лучше других девушек. Он так говорит. У него же есть невеста, а он все равно…

Может, этот детский опыт и стал для Оли причиной «лесбиянства»? Ведь отвращение к мужчинам должно было иметь свои корни — и вот они. Максим Викторович быстро привел мысли в порядок. Оля ведь не для того рассказывает, чтобы он ее ругал. А для чего? Знать бы, с чего этот разговор начался. Но так непривычно: Оля преспокойненько сообщает мужчине о том, что она лучше всех делает минет… Она что, на самом деле настолько привыкла к Максиму, что не ожидает от него подвоха? Этот аванс заслуживает того, чтобы отключить в себе мужчину и остаться просто другом.