Мария Спивак - Черная магия с полным ее разоблачением

В общем, слушая Таточку, я подумал довольно банальную вещь: ведьм сейчас расплодилось много, Ваня у нас кавалер завидный, юных фон Нейшютц нашего времени по-прежнему влечет к деньгам и власти. Сильное желание девушки, подкрепленное колдовским обрядом — воздействие такой силы, что редкий мужчина устоит. А если за дело берется девушка периферийная, с детства обученная рвать свое счастье из горла у окружающих — я тогда точно не знал, но практически не сомневался, что прелестница родом из какого-нибудь города невест — то она при поддержке «потусторонних сил» вовсе становится непобедима.

Ибо, как сказано в одной из моих книг, «каждый, кто убежден в существовании дьявола, может создать его, коли пожелает».

Нет, я, конечно, знала, что у Татки пошел урановый кризис, но все равно обалдела. Вечером, почти ночью, звонок: Иван. Практически незнакомый дядька. Чужой муж.

— Можно заехать?

— Давай. — А саму аж затрясло: что это? Они ведь когда ко мне летом заезжали перед своей Италией, узнать, все ли будет в порядке с самолетом — Татка на этой почве сдвинутая, хотя если б спросила, я бы сразу сказала: не того, дура, боишься — я на ее Ваню одним глазком глянула и только хихикнула про себя: тот еще кобелина. При жене, конечно, все прилично, чин-чином, но с основным инстинктом, видно, полный порядок. Мужик, что с него взять. Мало ли что ему насчет меня в голову взбрело — как тогда быть?

Короче, вваливается:

— Я ушел от Татки.

Прикиньте! Я чуть на пол не села. За двадцать пять лет настолько привыкла слышать про них от Умки: «Ванька с Таткой», «Татка с Ваней», что отдельно уже и не представляла. Умка — Таткина школьная подруга, с первого класса, через нее мы и познакомились, правда, не так чтобы очень. В основном сплетни узнавали друг про друга, муж там, дети, а когда я астрологией занялась, она изредка просила посмотреть что-нибудь по компьютеру, тоже в основном через Умку, которая на самом деле Эмма, Эмка, но на вид — настоящий медвежонок, вот ее и прозвали. Умненькая она, опять же.

В общем, не ждала я ничего подобного, хоть и видела по Таткиной карте, что в ближайшие полгода ей ничего хорошего не светит. Но не до такой же степени! И, к слову сказать, никаких разводов-расставаний там не стояло, поэтому после Ванькиного сообщения у меня сразу мысль мелькнула: дело нечисто. Да и вид у него был, мягко выражаясь, не ахти: как у мокрого кота. Глаза безумные, бегающие. Правда, жратвы и коньяку моего любимого, «Готье», прихватить не забыл — хорошо, не люблю, когда приходят с пустыми руками. Мужики в основном жадные, норовят за чужой счет проехаться. Ты им и погадай, и все растолкуй, да еще напои, накорми и спать уложи.

Короче, я притворилась, будто не вижу в его визите ничего необычного, спокойно так на кухню отвела, усадила.

— Коньяк, — говорю, — открывай.

Открыл. Налил. Руки трясутся.

— Чем закусывать будем?

Он в две секунды из пакета всякой всячины наметал, нервно, лихорадочно, словно за ним гонятся. Мы выпили, закусили сыром. Вижу, он кусок доесть не может, давится. Все, чувствую, пора раскручивать на признание.

— Ладно, вываливай, что случилось.

Его как прорвало. Любовь-морковь, молодая девица, жить не могу, только о ней и думаю, а с другой стороны, родная Тата, двадцать пять лет вместе, только зажили совсем хорошо, и на тебе… А у самого речь бессвязная, мысли путаются, да и про красоту свою ненаглядную несет странное: она и не такая привлекательная, как Татка, и наглая, и развязная, и голос деревенский, и общего у него с ней ничего. А еще, оказывается, за последнее время с ним куча неприятностей случилась, несколько раз едва не погиб, в командировку летел — у самолета шасси не выпускались, и чуть не сбил сразу трех человек буквально на пустой дороге, из-за стоящей машины выскочили. И вообще повеситься хочется.

Та-а-ак, думаю. Глянем.

Пошла за компьютером, за ноутбуком своим любимым. Полезла в Иванову карту; смотрю. Проблем вагон, конечно, и период неблагоприятный, но такого никак быть не должно. На самом деле, я Ванькину карту, в отличие от него самого, знала давно и неплохо: когда астрологии училась, интересно было знакомых смотреть. Так вот, по судьбе он редкий везунчик, негативных аспектов нет, квадратов и оппозиций тоже, одни трины и секстили. А тут три тяжелых аспекта разом: Нептун, Плутон и Сатурн, вот, наверное, с непривычки небо с овчинку и показалось. Но все же решила проверить, принесла Таро. Карты меня никогда не обманывают. Разложила: мерзость, дьявол выпадает. Прямо перекреститься захотелось. Нет уж, думаю, для верности сделаем полную диагностику. Взяла рамку. Померила поле. Мама родная! Не поле, а настоящая перевернутая поганка! Сверху, от головы до самых нижних чакр — тонкая-тонкая ножка, ну, а уж снизу — большая-пребольшая шляпка. Тогда нормально, что одна морковь в голове.

— Вань, — говорю, — я тебя поздравляю, на тебе жутчайшая порча.

— Чего?!

Чего, чего. Вечная история: пока с нами самими не случится, мы ничего знать не хотим и ни во что поверить не можем. Сколько их таких на меня глаза вытаращивало.

— Того, — невозмутимо так продолжаю, — что карта у тебя не работает: происходит то, чего не должно быть, и поле совершенно изуродованное. Опрокинутый гриб. А значит, башка не варит, и работают, извини за выражение, одни животные инстинкты.

Он задумался.

— Правда, — говорит. — Последнее время даже работать не могу. Сижу как идиот за столом, в стену смотрю и про Лео думаю.

— Лео?

— Это ее так зовут. Точнее, не Лео, а Клео, Клеопатра, наградили родители именем, но ей больше нравится Лео, тем более что по гороскопу она львица.

— Дату и время рождения знаешь?

Он назвал, даже время. Хорошо, молодежь теперь пошла астрологически подкованная, знает про себя нужные вещи; от людей нашего поколения такого не дождешься. Взглянула я на его счастье неописуемое и только головой покачала.

— Вань, — спрашиваю, — ты меня, конечно, прости, но где ты такое чудо отхватил?

Он, как полный дурак, всерьез начал рассказывать: был в одной организации, а она там сразу после института, но дико умная, поэтому сидела на важной встрече при своем начальнике, с которым у Ивана как раз дела, а после он их подвозил, и она, выходя из машины, зазывно улыбнулась, он ей: «Удачи!», а она в ответ: «Удача всегда со мной!» и пальцами по руке провела. Он, понятное дело, весь задрожал — и понеслось.

— Да нет, — перебиваю, — как ты умудряешься не видеть, что она за человек?

— А что? Ты же ее не знаешь! — сразу обиделся.