Уинифред Леннокс - Малышка Джинн

Карен Митчел никогда ничего не делала просто так. Ну разве она, типичная американская красотка, поехала бы учиться в Англию, в Кембридж, если бы Тина не пообещала оставить ей свою галерею современного искусства? Неужели она станет нанимать искусствоведа для отбора картин? Нет, она сама справится. А для этого требуется классическое европейское образование, самое лучшее, самое престижное.

Правда, и в Кембридже Карен Митчел проявила невероятный для своего возраста прагматизм — она ходила только на те лекции, которые считала необходимыми для себя. Ни шага в сторону. А все свободное время тратила на познание жизни во всех ее проявлениях. Она не торчала в библиотеках, как ее подружка Джинни. Бедняга, кажется, прочла все занудные книги по мировой истории и по всемирному искусству, которые только существуют на свете. Библиотечные дамы поставили на дыбы весь библиотечный мир, чтобы удовлетворить аппетит Джинни Эвергрин, пожелавшей узнать, что такое оружейная гравюра в Европе, Америке, Азии и Африке. Слава Богу, что в Антарктиде нет пока библиотек, а то и туда бы полетели запросы по факсам...

Карен жила иначе. Она меняла парней, веселилась на вечеринках, пила пиво в пабах, что в общем-то для девушки из хорошей семьи не слишком прилично, ведь пиво — мужской напиток. Но эти ограничения существуют только для англичанок, кривила прелестные губки Карен, а она иностранка. И когда Джинни задавала ей молчаливый вопрос — зачем, мол, ей вся эта суета, — она отвечала в полный голос:

— Для полноты ощущений!

И от души хохотала.

Малышка Джинн в общем-то нормальная девчонка. Конечно, ее не вредно было бы разбавить тоником, со смехом думала Карен. Чтобы начал пузыриться этот слишком крепкий напиток. Но, похоже, Джинни Эвергрин еще не проснулась. Впрочем, вполне естественно, ведь девочка выросла не в Сан-Франциско, где жара, море, вечное лето. Где полнота жизни, щедро согретая горячим солнцем, кажется, льется с небес, где пальмы шуршат листьями-лапами, где аромат цветов проникает под кожу и возбуждает кровь, которая требует немедленного действия, выхода энергии... Джинни Эвергрин из глухого-преглухого захолустья, с самого севера Калифорнии. Родившись на ранчо и прожив там всю жизнь, можно ли стать такой жизнелюбивой и свободной от предрассудков, как она, Карен?

Карен улыбнулась. И с кем там было научиться флирту, кого она видела? Только братьев, лошадей и коров. Господь милосердный, она даже ходила с отцом на охоту! Джинни рассказывала, как подстрелила дикую утку, а птица упала в холодное горное озеро, и Джинни — Карен передернула плечами при одном воспоминании об этом — сбросила с себя одежду и поплыла за ней. Но каков характер у малышки! Если такая поставит перед собой цель, то никогда от нее не откажется. Впрочем, это отличное качество, справедливо отмечала Карен.

Кстати, вспомнила Карен, у Майкла есть хороший кусок земли в Скотт-Вэлли, на берегу реки Салмон. Он говорил, что владеет им очень давно, как это он выразился — полжизни? Да, именно так он и сказал. Полжизни.

Значит, ровно столько, сколько ей лет. Потому что Майкл Фадден ровно вдвое старше ее. Джинни уже спрашивала как-то не без ехидства: не папочку ли нашла в нем любимая подруга?

Карен энергично потрясла головой. Нет, нет и нет! Да, она выросла без отца, но к Майклу у нее совершенно иные чувства. Странно, но он иногда кажется ей большим ребенком. Ее сыном. Который без нее просто пропадет.

Это даже нравилось Карен, потому что неожиданно для себя она обнаружила, что не любит мужчин, которые пытаются ею руководить. А большинство из них — университетские мальчики, английские сопляки, которых она меняла через день, — именно это и делали. Так, может быть, поэтому она их и меняла, не совсем понимая, что ищет? Кого ищет? Она искала себе... сынишку? И нашла? Хорош сынишка, засмеялась Карен. Не слишком ли он здорово занимается любовью? А какой отзывчивый! Все новое, что она придумает в постели, он подхватывает и делает с невероятным вкусом...

Карен поерзала на сиденье.

О, какие любовные игры придумывает Майкл! Они разыгрывают настоящие спектакли, зрителями которых сами и являются... К примеру, однажды он попросил ее заплести светлые длинные волосы в косу, надеть простенькое хлопчатобумажное платьице, соломенную шляпку, сандалии и прогуливаться по его саду...

Карен оделась, как было велено, прогулялась и села на траву отдохнуть под раскидистым кленом. Жара стояла адская. Она вынула из корзиночки сандвич, бутылочку пепси и начала неспешно обмахиваться платочком. Потом сняла шляпку, расстегнула пуговички на груди, закатала подол, подставляя ноги легкому ветерку. А в это время Майкл совершенно бесшумно прокрался сквозь заросли кустов и внезапно набросился на нее...

Это было так неожиданно, что Карен по-настоящему испугалась. Она ведь не знала, какой именно сценарий придумал Майкл, и закричала почти по-настоящему, когда он зажал ей рукой рот и грубо повалил на траву. Но, увидев его глаза, любимое лицо, ощутив прикосновение знакомых рук, Карен мигом растаяла. И когда под его сильными руками с треском отлетали оставшиеся на блузке пуговицы и сыпались на коротко подстриженную траву, она уже извивалась под ним и шептала:

— О, Майкл, скорее... Скорее, скорее...

Майкл, любимый Майкл, взял ее, задыхающуюся от страсти, разрывавшей тело на части. Карен царапала землю, потом ногтями, с черными ободками под безупречным маникюром, царапала его обнаженную спину, потом пыталась стащить с него шорты, спущенные на бедра...

Этот невероятный опыт потряс Карен, хотя прежде ей казалось, будто она испытала все, что только можно испытать с мужчиной.

Его игры и выдумки увлекали ее. От каждого нового дня с Майклом она ждала чего-то невероятного. Вполне понятно, он художественная натура и с помощью секса сбрасывает напряжение, разряжается. Он любит ее, безусловно. Да и как он может ее не любить, самодовольно подумала Карен.

Сколько она себя помнит, мужчины всегда восхищались ею — прекрасная фигура, роскошные волосы, красивое лицо... Карен точно знала, чего стоит.

Нет, никто ее в этом не уверял, никто не объяснял, насколько она хороша собой, как умна, как предприимчива. Да и кому было ею заниматься? Родители Карен Митчел давно жили своей отдельной жизнью. От нее и друг от друга. Только иногда приходит из Австралии открытка от отца с очередным кенгуру с детенышем в сумке, а от матери — из Южной Африки. Тоже открытка, но только с изображением алмаза невероятной величины. Вот и все. Ну что ж, если родители поняли, что ничего больше не чувствуют друг к другу, они, расставшись, были правы, думала Карен.