Моника Айронс - О, Коломбина!

Жюль жил, ни в чем себе не отказывая. Как Луиза узнала позднее, все его богатство было в кредит Она не интересовалась размером его кошелька, потому что ей была важна лишь его любовь. Но и богатство, и любовь были иллюзией, пшиком…

Однажды вечером, когда они ужинали в «Георге IV», он показал ей рекламную брошюру Регонды.

— Я уже заказал нам билеты на самолет, сказал он. — Нам будет так хорошо там в медовый месяц!

— Но, милый, это так дорого!

— Ну и что! Деньги созданы для того, чтобы их тратить.

Она прервала его, нежно прикоснувшись к руке;

— Не стоит так много тратить на меня, ведь деньги — это далеко не все.

Его удивленное лицо должно было о многом поведать ей, но она тогда не обратила на это внимания.

— Да, но они во многом помогают.

А затем она сказала, и память об этом до сих пор болью отзывалась в сердце:

— Ты ведь не думаешь, что я выхожу за тебя замуж из-за денег? Я, люблю тебя, и мне важен только ты. Даже если бы ты был таким же бедным, как я, это не имело бы никакого значения!

Он напрягся, и в его глазах появилось очень странное выражение.

— Это что, какая-то проверка? Ты ведь баронесса де Монтале!

— Одним титулом сыт не будешь, у меня нет ни су.

— Я слышал, что однажды твой дедушка проиграл сорок тысяч франков на скачках.

— Вот именно! Так же поступал и мой отец, поэтому я осталась без наследства.

— Но у вас ведь есть собственность, земли…

Теперь она начала осознавать ужасную правду, но всеми силами пыталась спрятаться от нее.

— Разве я похожа на землевладельца?

— Брось, ты меня просто разыгрываешь!

Наконец Луиза убедила его в том, что это правда, и это был последний раз, когда она видела Жюля. Перед уходом он достал письмо от кредиторов и помахал им перед ее носом с горестно-саркастическим выражением лица.

— Ты хоть представляешь, сколько я на тебя потратил? И ради чего? Ну что ж, прощай!

И он вылетел из «Георга IV», даже не заплатив за ужин.

Сидя в тишине Королевского номера, Луиза поняла, что настало время распрощаться с прошлым. Ей предстояла встреча с другим охотником за богатством, но на этот раз он будет жертвой, а она преследователем, мстителем за всех обманутых женщин.

Она приняла душ в ванне из мрамора и стала выбирать себе наряд для первого выхода на столь важное и ответственное дело. Наконец она вышла из отеля, одетая в оранжевое шелковое платье. Золотой кулон на шее, золотые сережки и босоножки золотистого цвета довершали общую картину. Конечно, выглядело это несколько вызывающе, но Луизе нужно было с первого раза произвести впечатление роскоши и богатства, и потому игра стоила свеч.

Она снова вынула из сумочки фотографию, чтобы хорошенько запомнить его лицо. На молодого человека с детским лицом она не обратила никакого внимания. Нет, ей нужен был певец, играющий на мандолине, самоуверенный болван, который улыбается Амели и без сомнения поет ей сладкие слова любви. Крыса!

Несмотря на то, что каналов на острове было не так уж много, желающих покататься по Карибской Венеции было хоть отбавляй, а значит, было много и гондольеров.

Луиза понимала, что найти одного единственного гондольера среди столь многих будет нелегко, но она заранее подготовилась к этому. Сев в туристический катер, она устроилась на самом его носу, вооруженная мощным биноклем.

В течение часа катер двигался вдоль каналов, подплывая к остановкам то на одной, то на другой стороне, а Луиза высматривала свою добычу, но тщетно. На конечной остановке она снова села в лодку, чтобы начать все заново, и внезапно увидела его.

— Всего на секунду его лицо мелькнуло вдали, гондола скользнула между двумя зданиями, и, пока она пыталась настроить бинокль, исчезла за поворотом.

Лодка только-только отчалила. Луиза сделала отчаянный прыжок и преодолела расширяющуюся полоску воды. Свернув на улочку между двумя бунгало, она бросилась в сторону еще одного канала. Гондольер точно должен быть где-то здесь.

Она взобралась на мост и увидела гондолу, направляющуюся прямо к ней. Лицо гондольера было скрыто под соломенной шляпой.

Подними голову, мысленно молила она, взгляни наверх.

Он уже почти достиг моста, еще мгновение, и будет поздно. Движимая отчаянием, она сняла с ноги туфлю и бросила ее вниз. Туфля ударила гондольера по шляпе, сбила ее и приземлилась как раз ему под ноги.

Он посмотрел наверх, и Луиза увидела лицо, которое искала по всей Регонде. Улыбка в черных глазах, казалось, загипнотизировала ее, и она не смогла не улыбнуться в ответ.

— Здравствуйте, прекрасная сеньорита, — сказал Алехандро де Эспиноса.

Как только он произнес эти слова, гондола исчезла под мостом. Луиза запрыгала на одной ноге на противоположную сторону, увидев, что он правит к берегу. Она торопливо взглянула на фотографию, чтобы увериться, что нашла нужного мужчину. Да, это он улыбается Амели и играет на мандолине.

Слава Богу, что у него нет пассажира, подумала она, сходя с моста к месту, где он причалил лодку.

— Извините, — прокричала она еще издалека. — У меня подвернулась нога, туфля слетела и упала между перил моста прежде, чем я успела ее поймать. Вы не поранились?

Он ухмыльнулся, подняв вверх изящную босоножку с невероятно высоким каблуком.

— Я ранен, и очень серьезно. Но не в голову… — Он галантно поклонился, указав на свое сердце.

Это было именно то, чего она и ожидала.

Знакомые уловки. Ну что же, к этому я готова, подумала она. Берегись, гондольер, охота начинается!

Он поднялся по ступенькам, ведущим от канала вверх.

— Если вы присядете, я должным образом верну вам то, что вы потеряли, — сказал он.

Она села на самую верхнюю ступеньку и почувствовала, как ее щиколотку обхватили сильные теплые пальцы. Он надевал ей босоножку, серьезно нахмурив брови.

— Спасибо… Рафаэль.

Он слегка вздрогнул.

— Рафаэль?

— Так тут написано. — Луиза указала на ярлык с именем, пришитый справа на форму гондольера.

— Да, да, конечно, — поспешно сказал Алехандро.

Он совсем забыл, что матушка Рафаэля имела обыкновение пришивать ярлыки с именами на форму своему мужу, двум братьям и трем сыновьям. Неважно. Он скажет ей его настоящее имя. Но тут он вспомнил, что все еще держит ее ногу в своей руке, взглянул вверх и увидел вопросительное выражение глаз. И все мысли разом покинули его бедную голову.

— Вы недавно на Регонде? — спросил он.

— Я только сегодня приехала.

— Тогда примите мои сожаления, что начало вашего пребывания здесь ознаменовалось такой досадной неприятностью. — Он снова взглянул на ее ноги. — Но должен сказать, что каменные мостовые не пощадят ваших туфель.