Алина Пуаро - Ships Life, или «Океаны нам по щиколотку!»

— Ну и махина. — присвистнул Дамиан, оглядывая резко очерченные мышцы на задних лапах.

— Сам ты махина, — обиделась за собаку Алина и убежденно заявила — он очень элегантный.

— Особенно зубы элегантные, — кивнул ее парень, — полный набор. Как у крокодила прямо! Этакая элегантная машина для убийств.

— Ну, какая это тебе машина?! Он же бедненький потерялся, а ты его обзываешь. Смотри, какой у него несчастный вид. Не бойся, малыш… — с этими словами девушка плюхнулась на колени перед решеткой и просунула пальцы, погладив упругий коричневый бок. Предостерегающее шиканье молодого человека Алина пропустила мимо ушей.

Пес действительно был хорош. На вид ему можно было дать от силы года полтора. Короткая шерсть лоснилась в солнечном свете, белая полоса разделяла морду на манер переносицы у шлема, спускаясь к самому носу корчинево-черного цвета, а окрас вокруг глаз цветом напоминал тигра, попавшего в шоколад. Зубы, в остроте которых сомневаться не приходилось, сугробами тонули в молочно-розовой пасти. Белая полоса уходила на загривок и опоясывала шею на манер щегольского шарфа, лапы могли похвастаться такими же белыми носочками, да и кончик хвоста имел идентичный оттенок. Хвост, надо сказать, не подумал дрогнуть и в подобии приветствия, которым у всех нормальных собак принято выражать свою радость от близости человека.

— По-моему, он прекрасен! — тоном, не терпящим возражений, произнесла девушка, все пытаясь привлечь внимание собаки. Но и лесть не подействовала, пес все также сидел, холодно уставившись куда-то в пространство.

— А, по-моему, он нас игнорирует. Ну-ка, отойди.

Алина сперва послушалась, а потом спросила:

— Зачем? Эй, ты что собираешься делать… — обеспокоенно начала она, но Дамиан, уже разбежавшись, несся прямо на клетку, словно намереваясь плечом вышибить дверь. В самый последний момент он затормозил. Собака не сдвинулась ни на сантиметр, продолжая сидеть каменным изваянием преграждая вход с другой стороны.

— Нервы у него, похоже, тоже железные. Как и мышцы. — одобрительно прокомментировал молодой человек.

Алина внимательно вгляделась в собаку:

— Знаешь, тут дело не в нервах…

— А в чем?

— Кажется, по его мнению, мы вообще не заслуживаем его внимания. Он весь в себе. Его бросили, обманули и он никому не верит. Ему больно, но не жалуется. Он очень гордый и сильный.

— Силы то ему точно не занимать. — пробормотал он с подозрением поглядывая на Алину, а ответом ему уже был умоляющий взгляд, который молодой человек слишком хорошо знал.

— Не думаешь же ты… — осторожно начал он.

— Он такой хороший и несправедливо его здесь оставлять!

— Но мы же за кошкой приехали! — оторопело напомнил Дамиан.

— А возьмем собаку. — очень логично ответила она. — Что здесь такого?

— Действительно ничего. Кроме того, что у тебя собак, отродясь, не было, и бойцовая порода — это не то, с чего следовало бы начинать. Ты же говорила, что не любишь собак за то, что они раболепствуют!

— Говорила! А он не такой. Он гордый, и ему плохо. — Алина прижалась лбом к клетке, так что сетка отпечаталась у нее на коже. — Мы должны ему помочь!

Дамиан знал, что спорить уже бесполезно, собака понравилась и ему самому, но все же пытался привести хоть какие-то разумные доводы:

— Нас убьет квартиродатель.

— А мы его спрячем! И я буду гулять с ним рано утром и поздно вечером. Ты ж знаешь в нашем захолустьем в это время все спят. — Алину уже ничто не могло остановить, и голос разума был оглушен заявлением о том, что юг Парижа вдруг стал захолустьем.

— Но он же тебя и знать не хочет.

Девушка снова просунула пальцы сквозь решетку и погладила стоящее торчком ухо:

— Мы подружимся. Я это знаю. Его зовут Урикан. Харрикейн — по-английски.

— Ураган значит. Мда. Надеюсь, что съест он нас хотя бы не в первый же день. — с этими словами Дамиан последний раз окинул собаку взглядом, в котором одобрение мешалось с большим сомнением, махнул рукой и пошел выяснять, что требуется для такого усыновления.

Естественно история на этом не закончилась, а только началась. Оказалось, что нужных документов у них нет, что квартира, которую они снимали, не походит размерами, а зарплата недостаточна для содержания такой дорогостоящей собаки. Но французы просто не знали Алину, она была готова перелезть через стену, перегрызть колючую проволоку и похитить уже ставшего любимым пса под покровом ночи. А когда она узнала, что собак, попавших в питомник, и никому не приглянувшихся, через два месяца усыпляют, повергло ее в шок. Такой участи она не пожелала бы никому, даже таракану, а уж тем более такому красивому и несчастному существу, как Урикан.

На протяжении недели, каждый день девушка ездила к нему на скутере через весь город, везя в багажнике какой-нибудь гостинец, и медленно, но верно, лед тронулся. Через несколько дней Урик стал робко вилять хвостом при ее появлении, а в конце недели уже готов был снести дверь тюрьмы в нетерпении, когда же Алина откроет замок, и можно будет вылизать ей уши. Почему-то именно эта часть тела подверглась порыву собачьих чувств. И через восемь дней, ушедших на то, чтобы без зазрения совести подделать все нужные документы, Алина стала гордой обладательницей одного очень счастливого бультерьера. А уж сама новоиспеченная собаковладелица так и сияла, когда забирала его домой, так что, когда вопрос о переезде в Россию стал уже решенным, и речи не могло быть о том, чтобы собаку оставить во Франции. Сашка же был так упоен ее возвращением, что был согласен жить в одном доме даже с динозавром, если бы хоть один такой экземпляр сохранился до наших пор.

Доверяя досужим разговорам, страшным историям и неизвестно откуда берущимся новостям, люди думают, что любая собака бойцовой породы несомненно бросится на них при первой же встречи и если не убьет, то уж покалечит то наверняка. То, что вымысла во всем этом не менее, чем девять десятых, никого не волнует и любой прохожий перейдет на другую сторону тротуара, похватает все свои котомки на остановке или вообще повернет в противоположную сторону, даже если смертельно опаздывает, чуть вдалеке завидит пит-буля, стаффордшира или вообще этого дракона под именем бультерьер. Поэтому, Алина, вполне привыкнув к такой реакции на ее любимца, которая, впрочем, ее совсем не беспокоила, слегка удивилась, когда на Сашкином лице расцвела улыбка неимоверного обожания при виде здорового зубастого пса вылезшего из клетки, в которой он и провел весь полет.

А удивляться было, собственно говоря, и нечему. Рыжий любил ее так давно и так сильно, что поколебать это не смогли ни долгая разлука, ни расстояние, ни замужество и уж тем более ни собака, которая раз принадлежала ей, то и на нее распространялась его нерастраченная любовь. И когда он приехал забирать ее в заснеженный аэропорт, то и Урикан с этого момента стал частью его семьи.