Татьяна Алюшина - Моя нечаянная радость

К бабушке с дедом, папиным родителям в Калугу! Вот так.

Ехала в салон забирать свое свадебное платье, мимолетно бросила взгляд на дорожный указатель над МКАДом, где стрелочкой обозначалось направление: на Калугу. И в этот момент Майка поняла, что ни за каким платьем она не поедет хоть вы ее расстреляйте, и замуж за этого невнятного эгоиста и вообще полного придурка Олега не пойдет! И проследовала согласно дорожному указателю… Так и доехала к вечеру до бабушки с дедом.

Они, понятное дело, внучке-то обрадовались, но и подивились страшно. Перепугаться сильно старикам Майка не дала, практически с порога заявив, что сбежала из-под венца, возвращаться не собирается и замуж выходить тем более. Выпила две большущие кружки травяного чаю с бабулиными оладушками и липовым медом и завалилась спать, предоставив разбираться с последствиями своих поступков всем остальным участникам массового мероприятия.

И проспала исцеляющим сном без сновидений ровно сутки.

А когда проснулась и вышла «в свет», то обнаружила родителей любимых, сидящих за столом в кухне. Приездом родителей не ограничилось, где-то через час подтянулась и другая любимая родня, а именно: родной брат папы дядя Андрей, его женя тетя Вика; Макса их сына, ровесника Майки, слава богу не было, зато приехала Лиза, их младшая дочь и, соответственно, двоюродная сестра Майи.

Вот тогда Майя и рассказала высокому собранию про свою странную фобию, про страхи, которые она испытывала и в первый раз, собираясь замуж, и вот сейчас.

Родные онемели. И перепугались за нее не на шутку.

А Лиза, задумавшись, вдруг заметила:

– Это хорошо, что ты не вышла за Олега и тогда за Игоря.

– Как это хорошо? – ахнула было родня, вспомнив про финансовые и моральные вложения, а потом, как волна от берега, возмущение отхлынуло так же быстро, как и накатило. – А и правда: к лучшему, что ж теперь замуж выходить и мучиться, если парень совсем не нравится и прошли чувства, только жизнь себе портить.

Майка Лизоньку очень любила. Елизавета – особая девочка, такая задумчивая, спокойная, уравновешенная, вся в себе, в своих мыслях, но очень светлая, чистая и какая-то мудрая. И хоть сестра и была младше ее на пять лет, но Майя была с ней очень близка и многие свои печали и переживания поверяла только ей. Так вот получилось.

Олега она уведомила о нежелании выходить за него замуж по телефону. Объяснять ничего не стала, извиняться и каяться тоже. Некрасиво. Конечно. Но как-то по-другому она не могла. Вот не могла и все! А вернувшись в Москву, собрала все его подарки, какие-то вещи, что он оставил у нее в квартире, и отправила с курьером ему на работу.

Он несколько раз предпринимал попытки поговорить, выяснить, что произошло, поджидал ее у дома и с работы, но Майка ничего объяснять не стала, отказываясь от приглашений в ресторан или кафе и от требований сесть и поговорить.

– Хорошо, я уже и сам понял! – разозлившись, заявил Олег в свой последний приход. – Тебе кто-то донес про меня и Лену!

О! Слава богу, есть какая-то Лена! И мужик, наконец-то, нашел самое приемлемое объяснение, возрадовалась про себя необычайно Майка, мысленно поблагодарив эту незнакомку.

Да и фиг бы с ним и с Леной этой совсем!

Он что-то еще говорил, пытался объяснить, но Мая тогда отрезала жестом руки все его попытки побеседовать и молча села в машину.

Разумеется, ее откровенное признание и «совет в Филях», вернее в Калуге, без вердиктов и последствий не остался. Родители решили, что у ребенка что-то с психикой, и отправили дочурку на прием к известному и дорогущему сверх всякой меры психологу.

Майка честно выдержала три сеанса. С большим скрипом, глубоким недоумением, но выдержала. Психолог, мужик лет шестидесяти, тихим проникновенным голосом, видимо должным вызывать у пациентов особое доверие и расположение, принялся подробно расспрашивать ее о детстве, об отношениях родителей между собой и с ней, о жизни бабушек-дедушек, особо интересуясь, были ли разводы в семье и все ли родственники росли в полных семьях.

Майка откровенно недоумевала, на кой черт он копается в истории ее семьи. Нет, она, как образованный и начитанный современный человек, естественно, понимала, что истоки всех наших страхов и фобий кроются в детстве, а уж такой фобии, как у нее, тем паче, и что искать корни этого странного страха перед замужеством логичнее всего в отношениях в семье, но в первые же полчаса на первом же сеансе она объяснила дядьке заумному, что в их семействе все живут и всегда жили в браке.

Правда, надо признаться, был один инцидент. Папины родители разводились лет десять назад и даже поделили имущество и разменяли квартиру, но через три года снова поженились и съехались и живут теперь в полной любви и благости. Что это было? Они только посмеиваются и переглядываются загадочно, когда кто-то из семьи пытается их расспрашивать на эту тему, а бабуля напускает туману, заявляя:

– Небольшие расставания только укрепляют брак!

– Ничего себе небольшие! – возмущается Майка. – Вы даже квартиру разменяли и три года не жили вместе.

– Кто тебе сказал, что не жили? – принималась смеяться бабуля.

– Мы ходили друг к другу в гости на свидания, – подмигивал внучке дедушка.

И что? Это событие можно назвать трагедией жизни, так неисправимо сильно повлиявшей на психику Майки? Да, когда они развелись, ей исполнилось двадцать три года, и психика у нее была вполне себе устойчивая, а странный психоз первой несостоявшейся свадьбы она уже пережила!

Но крутой специалист в психологии все расспрашивал и расспрашивал ее о детстве, задавая все более странные вопросы, совсем уж забурившись в какие-то дебри типа: а не видела ли она случайно в детстве, как родители или кто-то из взрослых родственников, знакомых занимаются любовью?

Да ни случайно, ни нарочно не видела!

И вообще росла нормальным ребенком в нормальной здоровой семье с классными умными родителями и родственниками!

Все!

Послала она эти сеансы подальше… И обеспокоенные родители отправили ее к сексопатологу, не менее известному и дорогому, чем психолог. Ну, там Майи хватило ровно на одно посещение и то не полное.

После того как – будете смеяться, тоже мужик лет под шестьдесят, не самой привлекательной внешности – битый час задавал ей вопросы такой беспардонной интимной откровенности, что Майка даже подумала про себя грешным делом, что он тайный эротоман и извращенец, нашедший прекрасное применение своему извращенному уму, выбрав подобную и вполне официально разрешенную профессию; она просто ушла с середины сеанса, не сделав даже ручкой доктору по сексу.

Потом была какая-то бабка-знахарка в далекой деревне, куда Майю отвез папа. Знахарка долго ходила вокруг девушки, что-то приговаривала, жгла свечки, брызгала водой и читала молитвы. И вынесла вердикт: