Не хочу тебя любить (СИ) - Фирсова Мария

— Вы из молодого поколения, насколько мне известно недавно вернулись из столицы, там достаточно быстро смогли развернуться, это заслуживает уважения. Я всегда мечтал о сыне, который пойдет по моим стопам и станет успешным руководителем. Но у меня лишь дочери, — пожал он плечами, кажется, немного взгрустнув.

А я хмыкнул мысленно, вспомнив Вику. Генофонд-то неплохой у Мещеряковых.

— Старшая вот без дела сидит, пробовала себя в бизнесе, но не пошло. Кстати, вам кадры не требуются?

Я едва ли не поперхнулся слюной. А дядя ловко забрасывает лассо. Только я тоже не дурак, одно дело — покуражиться с красоткой пару суток, другое дело — когда это с подачи папы. Ага, кадры. Я б не отказался, но вопрос… чего он хочет, просто пристроить задницу Вики, чтобы девчонка не сидела без дела? Или чтобы быть в курсе событий?

— Кадры всегда нужны. Особенно если они с мозгами, — заявил я, внимательно взглянув на Петра Алексеевича.

— Когда планируете начать дело?

— Как только наберу в штат сотрудников, — взглянул я на часы, мысленно простонав. Сотрудники… Кто ж согласится переехать из столицы в это захолустье?!

Придется, видимо, прошерстить список друзей, может, найдутся те, кто поможет в первое время. Потому что набирать с улицы не хотелось, мне требовались профи.

— Что же удачи желаю. Мои юристы свяжутся, и мы подпишем все бумаги. Я еще несколько дней буду вне строя, потом, надеюсь, вернуться к работе. Все нервы вытрепали на новом месте, разогнал бы этих бестолковых, да, — развел он руками, — сразу всех уволить не могу, сами понимаете, — наклонился Петр ко мне, прошептав сквозь зубы, — подозрительно будет для вышестоящего руководства, если народ пачками будет трудовые забирать.

Я лишь кивнул, а что делать-то оставалось. Мне вообще-то было все равно на его проблемы. Главное здание мое, предоплата будет сегодня внесена, а все остальное — мелочи жизни. Работы впереди предстояло много, расслабляться было некогда, но встретив на обратном пути Вику, я вновь залюбовался ее прелестями, забыв вообще, куда я собирался после визита к ее отцу.

Она подмигнула мне, не забывая демонстрировать свои сильные стороны. Полно, малышка, я все рассмотрел и оценил. Но без одежды ты наверняка еще краше. Кстати, может, поинтересоваться какое у нее образование?! Мне пригодилась бы такая секретарша, чтобы в перерыве помогать снять нервное напряжение. Да и она вон как зазывно губы-то облизывала. Соблазнить, значит, решила? Переиграть меня вздумала, посчитав, что я ловко попадусь на крючок? Нет уж, цыпочка, вряд ли у тебя это получится, но за попытками, пожалуй, понаблюдал бы на досуге.

И пусть ее папаше это не понравится. Он-то, похоже, решил впарить ее мне как компаньона, только нафига козе баян?!

Протекция мне не требовалась, с официальными лицами вопросы предпочитал решать честным путем. Да и со сложными задачами раньше сам прекрасно справлялся. Голова должна быть трезвой, тем более вначале пути. Влюбляться — это не про меня. Наверное, я из тех, кто, обжегшись на молоке, дул потом на воду. В общем, не нужны мне были бабские слезы, мольбы и крики, так пару встреч, приятно провести время и разбежаться, по возможности, забыв имена друг друга. Да, да, так я думал, пока не наведался как-то в офис Мещерякова. Черт, пожалуй, знай, чем все обернется, вообще бы не возвращался в этот город.

Эти дни были прекрасны. Солнце играло в густой листве хрупкими лучами, с моего лица не сходила улыбка, я кончиками пальцев чувствовала приближение чего-то яркого и запоминающегося. К тому же ненавистный начальник уже несколько дней отсутствовал на рабочем месте, что не могло не добавлять оптимизма. Коллеги сплетничали, собираясь в обеденный перерыв в курилке, что наш упырь, возможно, сам попросит перевести его в другое место. Ага, дождешься! Я слабо верила в это, конечно, но где-то в глубине души надежды не теряла, что все образумится.

Потому утром, переполненная радостными мыслями до краев, я шла на работу. Ничего, как говорится, не предвещало…

Только стоило переступить порог фирмы, как сразу же настроение опустилось до нулевой отметки. Галдеж, шум, возня и мрачные лица сотрудников. Кажется, в воздухе пахло грозой. Сомнений не было — вернулся Петр Алексеевич.

— Где она? — кажется, стены в коридоре завибрировали в такт его голосу.

Да, этот самодур злился, потому и орал так, что едва кровь из ушей не шла у его секретарши.

Мне даже жаль стало девчонку, пришла бедняга на стажировку пару недель назад и, похоже, готова уже послать этого старого осла, громко хлопнув дверью. Я ее очень понимала, потому что сама спала и видела, как делаю также.

— У нее сегодня выходной, — промолвила его помощница, пискнув, словно мышка под плинтусом.

Я сама вжала голову в плечи, благодаря всех богов, что речь шла не обо мне. Правда, все быстро изменилось!

Интонации становились резче, голос звучал Мещерякова громче, а я замерла женой Лота посередине коридора, понимая, что здесь не найдется даже чертовой кадки с фикусом, чтобы спрятаться.

— Позвони ей, — орал он, — чтобы через час была на месте. Меня не волнует, что у нее там выходные-проходные. Где, мать вашу, отчеты? Я с чем должен ехать в головной офис, с этими писульками? — Оксана семенила на высоких каблуках следом за начальником.

У нее подкашивались колени, глаза были полны слез, ее хрупкие плечи подрагивали от страха. И мне казалось, что еще пару его возгласов и испепеляющих взглядов, и она рухнет в обморок.

— Вы, почему не на рабочем месте, Иванова? — рыкнул на меня Петр Алексеевич, едва не забрызгав слюной.

Пришлось даже сделать шаг назад, брезгливо скривив лицо. Вот же черт, связываться с ним совершенно не хотелось, понимая, что он-то найдет к чему придраться, испортив настроение на несколько дней вперед. Меня тошнило от его физиономии, голос Мещерякова вызывал нервный тик, а уж похотливые взгляды в сторону сотрудниц и вовсе бередили желание врезать ему, как следует. Старый озабоченный козел!

Только вид делал, что такая важная птица, работает и живет в соответствии с кодексами, ага, конечно. Аж смешно становилось. Не надо было обладать стопроцентным зрением, чтобы видеть, как он скабрезно шутил с подчиненными, не забывая хватать девчонок за колени, нагло задирая их юбки. Меня данная учесть пока миновала, наверное, на лице было написано, что за себя постоять смогу.

— Мой рабочий день начнется только через десять минут, — гордо вскинув подбородок, произнесла я.

Что, не к чему придраться, да?! Выкуси и не поперхнись!

Он сдвинул брови, мрачно взглянув на меня. И рад бы гадость, какую сказать, да, видимо, ничего на ум не шло. Зато обернулся к своей секретарше, сквозь зубы прошипев.

— Я не знаю, как вы это сделаете, но даю ровно час, чтобы этот проклятый отчет в двух экземплярах был у меня на столе, иначе, — подошел Петр Алексеевич ближе к ней, словно ненароком устремив взор в декольте девчонки, — пойдете милостыню собирать на вокзале, уяснили?

Та кивнула, да и вряд ли она смогла бы что-то членораздельное выдать, слишком много страха было в ее глазах. Я, не став медлить, подхватила Оксану под руку и потащила за собой, желая начальнику провалиться.

— Полина, за что он так со мной? — шмыгнув носом, промолвила она.

— Он со всеми так, потому что дегенерат, бабник и хам. Не принимай близко к сердцу. Но место ты могла бы выбрать и получше.

— Будто я сама решала, — вздернула она носик, — тетка упросила знакомого, а то так бы и стояла на улице, раздавая буклеты. Не те времена, чтобы без работы сидеть, — повисла коллега на моем локте.

— Ладно, иди, тебе надо отчет сделать, чтобы он угомонился, а то никому житья не даст, — строго произнесла я на правах старшей и направилась за свой рабочий стол.

Девчонка вытерла аккуратно пальчиком слезинки, боясь, что размажет макияж, а потом выругалась отборным матом, а я даже вздрогнула от неожиданности.