Притворись моей женой (СИ) - Серж Олли

Я впиваюсь осуждающим взглядом в мужчину, мысленно недоумевая, почему вообще у таких «так себе» родителей рождаются обычно прекрасные дети.

- Знаете что... - закипая от несправедливости ситуации и обиды за ребёнка, тоже повышаю голос. - Вам стоит всерьёз пересмотреть принципы воспитания сына, а также жизненные приоритеты. Вы знаете, что основная часть детских болезней имеет психосоматический характер? У вас тот самый случай. В частности, больное горло - это невозможность высказать свои обиды и мнение родителям.

- Вы точно врач? - он прищуривается. - А то несёте какую-то оккультичную чушь, вместо того, чтобы просто выписать ребёнку таблетки! Тратите мои деньги. Между прочим, сегодня вы уже стоите мне почти пятьдесят тысяч рублей вместе с испорченной рубашкой! Меня уверяли, что в этой клинике собраны лучшие врачи города, но, видимо, придётся  подкорректировать состав, - заканчивает угрожающе.

- Хорошо, - я киваю, - сейчас напишу вам подробное лечение.

Размашистым, немного нервным почерком заполняю бланк с двух сторон, ставлю печати и подаю.

- Пожалуйста! Прочитайте, может быть, будет что-то не понятно или слова незнакомые, - не сдерживаясь, заканчиваю ехидно.

Отец мальчика пробегается глазами по листу бумаги. Я вижу, как вздрагивают  его ноздри, губы растягиваются в оскал, а по скулам начинают ходить желваки. Но остановиться больше не в моих силах.

- Значит, чай с малиной, почитать сказку, обнять, дать жаропонижающее и посмотреть вместе мультики?

- Другого лечения у меня для вас нет, - развожу руками. - Антисептики вам не нужны, а практически все леденцы имеют исключительно отвлекающий характер и содержат в составе мёд, на который у вашего сына аллергия.

- Я все понял... - зло цедит сквозь зубы. - Советую вам купить бубен, цветастую юбку и искать новую работу!

Хватает мальчишку за руку и ведёт к двери.

- Всего хорошего! - Отзываюсь ему в тон. - Когда будете решать вопрос моего трудоустройства, не забудьте, что органы опеки не дремлют.

Ответом мне служит смачный хлопок двери. Кошмар... С колотящимся от адреналина сердцем тру руками лицо. Что вообще на тебя нашло, Аня. Ну неужели первый раз непутевых родителей видишь? Да полно их было. Почему сцепилась то? Ещё и при ребёнке.

Встаю с кресла и подхожу к кулеру с водой. Пока наливаю стакан, замечаю, что руки дрожат. Что если этот хам правда сможет помешать моей работе? Ксюша, конечно не даст в обиду, ей мне не нужно доказывать свою профпригодность. Но этот Басов явно небедный и непоследний человек.

В дверь раздаётся стук.

- Можно? - в проёме появляется тучная немолодая женщина.

- Конечно, - киваю, - проходите, пожалуйста.

Аня

- Так, Калерия Львовна, во сколько вы обычно ужинаете?

Лично мне даже не нужен ответ на этот вопрос, но пациента всегда стоит подводить к выводам и решениям плавно.

- Ну вот пара последняя у заочников в восемь часов заканчивается. Плюс время на дорогу и что-то быстро приготовить. Муж тоже со слушаний поздно возвращается. Около девяти вечера садимся за стол.

- А потом сразу спать?

Уточняю со вздохом.

- Ну какие-то дела, в душ, и да. Получается, что едим перед сном. Но как связан режим моего питания с чисто профессиональной проблемой? Я - уже пятнать лет, как педагог. - Сипит на надрыве женщина. - Попробуйте два часа подряд говорить на аудиторию в сто человек.

- Я понимаю, - мягко соглашаюсь, - но потеря вашего голоса совершенно никак не связана с перенапряжением. Я вижу на ваших складках рефлюксный ожог. Если вы на минуточку задумаетесь, то сможете провести параллель между днями острой болезни и продуктами, съеденными на ужин. Во все остальное время удаётся отделаться першением и утренним кашлем.

По серьёзному лицу женщины видно, что мои предположения бьют точно в цель.

- То есть вы хотите сказать, что если я буду ужинать на пару часов раньше, то моя проблема уйдёт сама собой? - Переспрашивает недоверчиво.

- Именно так, - качаю я головой. - К тому же уйдёт лишний вес и наладится обмен веществ.

Телефон на столе загорается экраном и начинает вибрировать. Машинально читаю сообщение.

Ксюша: «Срочно зайди!!!!!!!» - Какие красноречивые восклицательные знаки.

Сердце разгоняется. Чувствую, что причина паники - никто иной, как Басов Борис Дмитриевич.

- Хорошо, - голос пациентки отвлекает от телефона. - У меня завтра конференция. Есть ли хоть какая-то надежда восстановиться за сутки?

- Самое главное - покой, - отрываю листок из блокнота и пишу название лекарства. - Никакого хлеба, орехов, кислых соков и им подобного. Вот это лекарство рассасывать каждые два часа в течение суток. - Подаю назначение женщине вместе с картой. - Надеюсь, что все получится.

- Спасибо, - она встаёт со стула и немного манерно подхватывает сумочку. - Все хорошего.

Выходит в коридор, а я беру в руки телефон, гоняя в голове варианты оправданий собственного поведения. Сейчас у меня между пациентами окно в пятнадцать минут. Сделать вид, что была занята, не получится. Придётся идти.

- Можно? - Стучась, заглядываю к подруге в кабинет.

- Нужно! - Она подскакивает из кресла и начинает менять шагами расстояние от окна до стола. - Ну зачем ты ему начала опекой угрожать? - Всплескивает руками.

- Ксюш, да сама не знаю, - моментально понимаю о ком речь и расстроено пожимаю плечами. - Прям завёл меня.

- А у него предвыборная кампания на носу, - она хватает со стола листок бумаги и несёт мне. - На, вот, полюбуйся. То хрен у них что подпишешь, а тут приказ за десять минут состряпали. - Падает в кресло. - И я ничего не могу сделать! - Психуя, хлопает ладонями по столешнице.

Я пытаюсь прочитать текст. Руки трясутся, а буквы расплываются.

- «.... отстранить от работы на срок до шестидесяти календарных дней...» - зачитываю в слух, чувствуя, как голос проседает.

- Ох... - я стекаю на ближайший стул. - Может, просто надо извиниться, - спрашиваю с надеждой. - Или расписку о неразглашении написать. Да не нужны мне его секреты. Не может мужик с женой и сыном справиться эка невидаль!

- Все. Главный подписал. - Отзывается подруга. - И мне ещё по шее выдал. Скажи спасибо, что просто в отпуск отправили. Я как могла... Не думаю, что его устроит расписка.

- Чего делать то? - Я с отчаянием смотрю на бумажку в своих руках. - Снова переезжать? Так хотела тихонько подзаработать, чтобы адвоката получше нанять.

Обида на весь мужской род подкатывает к горлу комом и начинает першить в горле.

- Ну вот и как теперь быть? - всхлипываю.

- Ну не реви, - хмурится Ксюша. - Я поспрашиваю у знакомых. В стоматологию куда-нибудь пристроим тебя медсестрой. Зарплата, конечно, так себе. Но временно - пойдёт.

- Вот честное слово, - стираю пальцами с щёк слёзы. - Вот кто мог подумать, что этот мужик такой гад. А ты ещё говорила, что в столовую придём... - бормочу себе под нос.

- Так это ещё и из столовки? - Выкатывает глаза подруга. - Ну ты везучая, ничего не скажешь!

- Я думала, ты его видела. - Шмыгаю носом.

- Да нет, конечно. - Ксюша разводит руками. - Мне главный позвонил и огорошил.

- Прямо сейчас уходить? - Уточняю растеряно. - Там ещё два пациента по записи.

- Иди, отдохни, - вздыхает подруга, - Вечером позвоню тебе, скажу по стоматологиям. Пока посижу пообзваниваю.

Выхожу из здания клиники и оглядываюсь по сторонам. Домой совсем не хочется. На душе плещется какое-то неудобоваримое чувство.

«Разве это справедливо?» Чтобы вот так взять и натоптать грязными ботинками в чужой жизни. А если бы у меня были дети? Да разве птиц такого полёта могут волновать обычные люди?

Да его даже собственный ребёнок не волнует! Чего о других то речи вести. Побольше положить себе в карман - вот он основной смысл жизни.

Почему-то подобные персонажи в моем воображении всегда выглядят, как Скрудж Макдак, который заныривает по утрам в собственную сокровищницу на заставке диснеевского мультика. Этакий жирный селезень столичного откорма... Главная абсурдность моего положения в том, что я никогда бы не стала жаловаться в опеку. Ну на сам деле - это не тот случай. Миллионы детей в нашей стране живут в более грустных условиях. Любовь... ну подумаешь, зато сыт и образован.