Осколки падающих звёзд (СИ) - Дельмаре Александра

То, что произошло дальше, не приснится даже в самом страшном сне. Иван потянулся за телефоном, лежавшим на тумбе у зеркала, и в тот же миг телефон ожил, залился прерывистой трелью. Мужчина взглянул на дисплей с недоумением, но всё же нажал кнопку ответа.

— Да. Да, этой мой сын. А что случилось?

Он слушал, и его лицо каменело.

— Что?! Не может быть! — выкрикнул вдруг отчаянно. — Повторите…

— Иван, кто это? — его жена вышла в коридор, встала рядом. — Что-то с Тимуром?

— Мать, Тимка-то… — произнёс мужчина каким-то странным, сдавленным голосом. Ставшее серым лицо исказила гримаса боли. — Они говорят — нет больше нашего Тимки.

— Что ты несёшь?! — она выхватила телефон из его рук, прижала к щеке. — Я мать Тимура, говорите.

Иван взглянул на жену с надеждой, словно ждал, что сейчас всё разъяснится и то, что он услышал, окажется ужасной, непростительной ошибкой.

— Разбился… — словно не понимая значения этого слова, прошептала женщина. — Насмерть… Нет… Не-е-т!!!

Боже мой! Лада охнула, потрясённая этими страшными словами и животным криком раненого живого существа, непроизвольно прижалась спиной к двери, ища защиты от приблизившегося вплотную горя. Понимание того, что произошло, вдруг озарило сознание, заставило ужаснуться. Разбился? На машине? Он же вместе с Алексеем… А что с ним?! Что с Лёшей?!

Ей хотелось выкрикнуть этот вопрос, пусть скажут, пусть ответят, но голоса не было. Она смотрела, как повисла на руках мужа несчастная женщина, только что узнавшая о гибели сына. Мужчина плакал навзрыд, прижимая её к себе, а женщина замерла, словно тоже уже умирала, её глаза, стеклянные, страшные, ещё сухие, застыли в невыразимой боли.

Что было дальше, Лада помнила плохо. Кажется, она всё же спросила, что с Лёшей, но её никто не услышал, и она, как заведённая, снова и снова повторяла этот вопрос, размазывая по щекам слёзы, словно обиженный ребёнок. Наконец, подошёл Иван, сказал, что Алексей в реанимации, его спасают, спасут…

Жив… Она беззвучно выдохнула это слово. Жив! Скупая радость на секунду полоснула сердце. Надо бежать… К нему… Быть рядом, умолять держаться, сжимая в ладони его руку… А в дверь уже входили какие-то люди, как потом оказалось, друзья Ивана. Надо ехать… Зачем-то надо ехать туда, где всё это произошло, в это проклятое место… Они отвезут… И туда, и потом в больницу…

Вместе со всеми, как робот, Лада вышла из квартиры, куда-то шла, потом села, согнувшись, на заднее сиденье машины…

Подъехали быстро. Страшно поднять глаза, увидеть помятый автомобиль, выдержать это зрелище. Но они уже встретились — Лада и огромное, во всю Вселенную, несчастье. Искорёженный нос автомобиля, кругом кровь и что-то разбитое, растерзанное, смятое…

Только на заднем сиденье чистое, нетронутое бедой, бесстыдно раскинувшись, лежало её свадебное платье. Вызывающе белое, невыносимо белое, виноватое уже тем, что уцелело… И алый пояс замер на подоле, словно струйка крови…

Невольно вскрикнув, Лада закрыла глаза, чтоб не видеть этой резавшей глаза страшной картины, и, словно в поисках защиты нырнув в глубокую яму, манившую бездонной чернотой, потеряла сознание.

Женский плач, безудержный и скорбный, заставил Ладу открыть глаза. Она пришла в себя в полицейской машине. Пожилой полицейский, сидевший рядом, открыл дверь, велел ей выйти, подышать воздухом. Уберегая, махнул в сторону, противоположную от страшного места. Слабая от перенесённого потрясения, Лада вцепилась рукой в дорожное ограждение и бросила взгляд в Ту сторону.

Так можно сойти с ума! Женщина стояла на коленях у автомобиля и рыдала, причитая, отталкивая руки мужа, который пытался её поднять. Не сразу, но ему удалось это сделать. Повиснув на руках Ивана, она обвела вокруг себя безумным взглядом. Увидела Ладу и вдруг, вырвавшись, рванулась к ней. Растрёпанные волосы, перекошенное от ярости лицо… Ладе стало страшно, она попыталась сделать шаг назад, но шагать было некуда…

— А всё из-за этой гадины! — истерично закричала женщины. — Алёша, бедный… Вёз ей платье, торопился. Ты заставила его поехать, гоняла по своим делам… — Она наступала, заставляя Ладу пятиться, отступать, двигаясь вдоль ограды. — Ещё бы, свадьба на носу! Тварь! Мозги от радости съехали! — В безумном гневе она выкрикивала слова, которые хлестали, как удары плёткой. — Зачем только Тимочка поехал с ним?! Заче-е-м?!

Звук её голоса ещё не стих, а Лада уже бежала по дороге вдоль металлической ограды, которая, словно наказывая, держала её здесь, не отпускала. Мчавшиеся навстречу машины сигналили, она видела за стеклами недовольные лица водителей. Их губы шевелились, словно эти люди тоже посылали ей проклятья…

Добежав до перехода, где наконец-то закончился длинный барьер, Лада выскочила на тротуар. Ноги не держали. Увидев автобусную остановку, она, сделав пару последних шагов, рухнула грязную скамейку. Её трясло. Женщина, сидевшая рядом, недовольно поджала губы, брезгливо отодвинулась. Кажется, Ладу приняли за пьяную…

Злые слова матери Тимура ещё звучали в памяти, повторялись на все лады, болью отдаваясь в висках… Она никогда их не забудет, она никогда не отмоется от своей вины…

Сейчас… Сейчас Лада соберётся с силами и отправится к Лёше в больницу. Милый, родной, как он держится там? Кажется, говорили о второй городской больнице? Сейчас… Лада с трудом поднялась навстречу подъехавшему автобусу. И надо позвонить Альбине. Но как она расскажет об этом ужасе по телефону? Никак, это никак невозможно… Бесконечное отчаяние с новой силой охватило её. И снова полились слёзы, тихие и бесполезные, разъедая покрасневшие глаза…

С пересадками Лада через полчаса добралась до больницы. Медсестра за стеклом справочной на вопрос о Лёше заглянула в записи, ответила, что идёт операция. «Делают, всё, что можно», — добавила дежурную фразу и, наверное, в тот же миг забыла о пострадавшем в аварии молодом парне, включив механизм защиты от негативных эмоций, которые здесь на каждом шагу.

А Лада будет ждать. Не уйдёт, пока не узнает обнадёживающие новости. Да, она будет ждать, пока не выйдет из белых дверей усталый седой врач. Улыбнувшись, он скажет: «Все хорошо, не волнуйтесь, операция прошла успешно». И заколотится от радости её бедное сердце. Боже, молю, пусть так и будет…

Лада села у окна, глядя на улицу, на дорогу, чёрной лентой уходившую вдаль. Конец марта, дождливая серость, время, когда из последних сил люди ждут настоящую, яркую и солнечную весну с её любовью и счастьем…

Подъехавший к самой двери серый автомобиль заставил дрогнуть сердце. В машине двое. Неужели родители Алексея?! Так быстро? Выскочивший из машины крепкий мужчина, быстро обойдя машину, открыл пассажирскую дверь и помог выйти женщине. Стремительность, с которой женщина направилась к входу, её заплаканные глаза говорили о том, что она приехала сюда по такой же причине, что и Лада.

Приехавшие остановились у окна справочной. Лада прислушалась. Обострившийся до предела слух уловил фамилию Вавилов, которую произнесла женщина. Да, это его родители… Не при таких обстоятельствах Лада должна была встретиться сегодня с ними… Наверное, ей надо подойти и назвать себя? Или нет? Она была в замешательстве, не зная, как поступить.

«Лучше сделать и пожалеть…» — сказала себе Лада и встала. Теперь дело за малым, нужно вспомнить, как их зовут. Александр и Светлана, да, это так, но вот отчеств её память выдать не смогла. Страшно, но Лада уже шагнула к ним, стоявшим совсем рядом. Мужчина взглянул с недоумением, подняв на неё карие, как у Лёши, глаза, но, кажется, сразу понял, кто это. Светлана лишь скользнула по приближающейся фигуре отрешённым взглядом. Она кусала губы, пытаясь сдержать слёзы, но те уже дрожали на ресницах, готовые скатиться вниз, на бледные безжизненные щёки.

— Здравствуйте, — Лада замолчала, принявшись крутить в руках голубой шарфик, сдёрнутый с шеи. Слова не шли, обессиленные, они словно застряли в горле тугим комком.