Когда не все дома (СИ) - Болдина Мария

С какой стороны ни глянь — главе семейства тогда повезло. Повезло, что выпавший из санок сын сумел выбраться из сугроба и знал дорогу к родной многоэтажке. Повезло, что Катя простила и не подала на развод. Всегда бы так везло, как в тот весенний день.

Да и сегодня тоже нельзя сказать, чтобы денёк выдался неудачным, всё как-то утряслось. Николай Михайлович был оптимистом.

Разговоры растеребили душу, и Ольге не спалось. Захотелось побродить по соцсетям, успокоить нервы. Она включила телефон, но ждать, когда аппарат очнётся и загрузится, не стала. Отвернулась к стене, зажмурила глаза, снова попыталась уснуть.

И тут раздался звонок в дверь. Щёлкнул замок, Макс, Сашкин муж, весь вечер претворявшийся, что его нет дома, чтобы не мешать сёстрам душевно общаться, впустил кого-то в дом. Ольга прислушалась к приглушённым мужским голосам, доносившимся из прихожей. Сердце подлетело к горлу и там замерло — знакомые тембр и интонации, вот уж действительно, до боли знакомые, до сердечной ноющей боли.

В её комнату постучались и тут же, не заморачиваясь излишним политесом, открыли дверь.

— К тебе пришли… — Макс говорил шёпотом, но и в приглушённом голосе были слышны смешинки.

Ольга уже секунд десять, как поняла, кто этот ночной гость, отыскавший её в квартире сестры, да ещё и так обрадовавший Макса. И вот уж от кого-кого, а от Макса она такой подставы не ожидала. Для него она была старшей дочерью, избалованной даже чуть больше, чем родные дети, потому что пять лет Оленька была единственным ребёнком в их молодой семье. Как-то Макс признался ей, что просто не решался закручивать гайки в воспитании девочки, доставшейся ему в приданое за красавицей-умницей женой. Мысль он тогда не развил, но, похоже, считал, что отсутствие строгостей испортило характер приёмной дочери. И вот сейчас Макс так запросто впустил в свой дом её бывшего мужа, даже не спросив её, Ольги, согласия. Деваться некуда, придётся встретиться с Андреем тихо-мирно, потому что было бы совсем уж свинством после «милой» семейной ссоры устроить ещё и скандал в доме, где её сестра так старательно обустраивала уют и покой.

Ольга нехотя спустила ноги с дивана, размышляя, отправиться в прихожую прямо так, в тёплой пижаме, или всё-таки одеться поприличнее, может быть, даже накраситься. Пока она так прикидывала и уже мысленно выстраивала короткий и неприятный разговор, Макс широко распахнул дверь в комнату. Ольга на секунду зажмурилась от яркого света, ворвавшегося в дверной проём, а когда открыла глаза и рот, чтобы начать протестовать, то осеклась, просто онемела от увиденного.

Андрей вошёл осторожно, и прежде всего её возмутило, что ему выдали личные домашние тапочки, те самые, в клеточку, совместно купленные пять лет назад. Захотелось выяснить, где их Сашка с Максом хранили так долго и зачем? Потом вновь вспыхнуло подозрение, что весь этот безумный вечер — спланированная акция, заговор! Но в следующий миг паранойя в мужниных домашних тапочках скромно отошла на второй план, а на первый выскочила паника. Ольга, отбросив одеяло, рванулась к Андрею, протягивая вперёд руки: бывший муж прижимал к себе сына, осторожно придерживая на своём плече вихрастую голову, а детская рука безвольно свисала. Что Ольга успела передумать за короткое мгновение, когда зацепилась испуганным взглядом за эту, словно бы тряпичную, руку, лучше и не перечислять.

— Оленька, ребёнок спит, просто спит, — чуть придержал её Макс.

— Оля, тихо, только не кричи, — прошептал бывший муж.

Она и сама уже поняла, что всё в порядке: на руках Андрея сын спал, целый, невредимый, но… Ольга возмущённо зашипела. Вот как жить с такими людьми? Ничего хорошего от них она давно уже не ждёт. Всего несколько часов назад свекровь написала ей, что Коля благополучно прибыл к ним на дачу. И вот, пожалуйста, среди ночи они внука возвращают! Не справились что ли?

Макс, строго глянув на приёмную дочь, негромко, но веско сказал:

— Вы тут, надеюсь, без меня разберётесь. Но на всякий случай напоминаю: наши дети спят, ваш сын тоже, Саша там нарыдалась в подушку… А это значит, вы ведёте себя тихо. Всё понятно?

Макс погрозил им пальцем, как маленьким, и вышел из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь. В ночной тишине квартиры было слышно, как он заглянул в детскую, выключил свет в прихожей, прошёл к себе.

Андрей подождал, когда глаза привыкнут к темноте, потом бережно уложил Колю на застеленный диван и встал рядом. Ольга молча, но нервно подтащила к дивану мягкое кресло-мешок, устроилась в нём, убедилась, что её мальчик дышит спокойно и видит десятый сон, подоткнула одеяло, после чего резко махнула бывшему мужу рукой, дескать, иди-ка отсюда.

Но Андрей уходить не собирался. Он присел рядом прямо на пол и облокотился на занятое ею кресло, похожее на скомканное старое одеяло.

Свет далёких уличных фонарей едва просачивался сквозь шторы. Ольга вгляделась в того, кто нарушил её личное пространство: едва различимый силуэт, лицо в полумраке угадывалось, но не читалось. Андрей же видел достаточно хорошо, чтобы сгрести в охапку кресло, Ольга тут же рыбкой метнулась вверх. Но оказалось, что встать на ноги с «кресла для релаксации», как заманчиво значилось оно на ценнике в магазине, не так-то просто, Оля не учла силы притяжения, причём, было не до конца понятно, что именно притянуло её вниз: то ли земля со своим ускорением свободного падения, то ли не подвластное обидам жаркое желание, то ли судьба. Она нырнула в мужские объятия, возмущённо фыркнула, ещё раз попыталась вывернуться, но как-то так вышло, что рывком прижалась к тому, от кого собиралась сбежать. Андрей, не сомневаясь ни секунды, обнял её так крепко, что стало трудно дышать, но она всё же продолжала и дышать, и трепыхаться, пытаясь выпутаться. Но её крепко удерживала хитро сплетённая сеть из мужских рук.

— Нам надо поговорить, — сдавленно прошептала Ольга, и не к месту вспомнила, что именно с этих слов началась этим вечером неожиданная ссора с сестрой.

— Говори, — согласился Андрей, шёпот его был тёплым, родным, пахнущим кофе, — Вот расскажи, например, зачем ты выбрила полголовы? — продолжил он, что-то вычерчивая губами там, где прежде были длинные пряди, а теперь волосы едва отросли на несколько миллиметров.

Оля резко приподнялась на локте, коварное кресло просело под рукой и перекосилось, она снова не удержала равновесие: плюхнулась на широкое мужское плечо, ударилась лбом о какую-то кость, по всем примеркам выходило, что о ключицу. Она лежала, уткнувшись носом в распахнутый ворот мужской рубашки, но при этом постаралась добавить в шёпот как можно больше зловредности:

— Тебе не нравится?

— Нравится… Бархатная… — и Андрей снова поцеловал выбритые на виске узоры…

После этих слов помимо положенного пресловутого десятка бабочек в животе запылали уши и щёки. Ольга изо всех сил старалась насекомых игнорировать, но они всё равно работали крыльями, как вентиляторы, разлетаясь из живота по всему телу. Необходимо было сосредоточиться, собрать волю в кулак и этой волей вкупе с ершистым характером, как мухобойкой, разогнать лёгкое и пёстрое кружение в теле и в душе. Но вместо силы воли в руках оказалась скомканная мужская рубашка, которую пришлось отбросить, чтобы не мешала…

Ольга не смогла себе объяснить, как так случилось, что они снова вместе, снова в одной постели, вернее, в кресле?

Им было не то чтобы тесно, но очень непросто. Необходимо было не разбудить сына, спавшего на диване, и не выдать все подробности примирения родне. Нельзя было и на секунду забыть, что за стеной — детская, вернее, подростковая. Тинэйджеры, конечно, всю теорию уже знают, но Сашка будет против, если её девочки будут готовиться к практическим занятиям, прислушиваясь к подозрительным звукам из соседней комнаты, в которой осталась на ночь тётя Оля, которой «надо поговорить» с дядей Андреем.