Я не могу с тобой проститься (СИ) - Градова Элина

- С тобой на юбилее у Семёныча, и того, и другого, а больше не видал…

- Значит, в столовую не возвращались… хреново!

- А, куда они подевались? – Толик явно соображает со скрипом и мечтает только удариться головой о подушку, но что, делать-то?! Сейчас все попадают, а эти болваны может замерзают где-то? Тут ещё и снежок начинает заметать потихоньку, вот занесёт их в сугробах, к утру и тел не найдём! Тьфу, тьфу, не дай Бог!

- Пошли искать! – командую, отгоняя страшные мысли.

- На кой? Когда люди спрятались, то им не понравится, если их найти, - мерзко хихикает Толик, и я понимаю, на что он намекает.

- Ты в своём уме? Идиот! – они скорее морды друг другу начистят, или вообще поубивают, чем это!

- Вот дура! – слесарь выражения не подбирает, как и я, - в столовке только две поварихи со столов убирают, а окромя тебя ещё есть к кому податься! – и точно, как я не подумала,

- Пошли к Алле!

- Сама иди, я спать, - цепляясь за перила, сильно уставший мужчинка, ползёт домой. Толку всё равно не будет.

Бегу к Алле. У неё горит свет, стучу,

- Открыто! - сразу залетаю,

- Ал, Игорь не с тобой?

- Я думала с тобой, - отвечает равнодушно, уже переодевшись в пижаму, но вижу, что злится.

- Чего ему со мной? А Красавина видела? – мне плевать, злится она или нет, надо что-то делать!

- Ты бы, подруга, определилась! За двумя зайцами погонишься… сама знаешь, - язвит, морду кремом мажет, намекая, что ко сну собралась.

- Забирай обоих! – рявкаю, - можешь холодными трупами! Упаковать?

- Охренела? – бросает своё занятие, - что стряслось?

- Пропали оба! Вышли подышать, я в столовку вернулась, подождала минут пятнадцать, никто не зашёл, выглянула, никого! Уже второй час ищу! – голос дрогнул, когда представила, что за это время может случиться на морозе с пьяным человеком.

- Ясно, - инженерша начинает натягивать стёганные штаны прямо на пижаму, - я сейчас.

- На улице подожду, - выхожу на воздух. Народ весь расползся по вагончикам, и уже кое-где гаснет свет, завтра подъём полшестого.

- Может, подмогу позовём? – компаньонка в полном облачении выходит на улицу, готовая к поискам, явно не верит в собственные силы. Я в свои тоже,

- Давай!

Вскоре поисками пропавших занимается практически весь посёлок, кроме уставшего юбиляра, некоторых, не особенно сдержанных в алкоголе и женской половины, за исключением нас с Аллой…

Пропажа нашлась через пару часов. Поисковики стоптали все ноги, а обнаружил две припорошённых снегом тушки, Серёга Овчинников – помбур из параллельной смены, когда отскочил с рабочего места по-быстрому до ветру. И отбежав совсем недалече, наткнулся.

- На вот! – притащили ко мне в медпункт обоих, - хотела сразу двоих? Играйся! – с чего они все взяли, что я хотела кого-то? Дураки, никого я не хотела, лишь бы выжили!

Медпункт рассчитан на одного лежачего пациента, второго приходится громоздить на мою кровать в другой половине вагончика, и этот везунчик – Никита. А, что ещё остаётся?

Рассматриваю свою добычу. Морды разукрашены под хохлому, у Красавчика, похоже, перелом носа. Анализирую. Оба никакие, но дышат. Надо подождать, пока отогреются, предполагаю, что переохлаждение даст о себе знать, насчёт обморожений тоже будем посмотреть. Бегаю туда-сюда через тамбур, перегородку между приватной зоной и лазаретом даже не пытаюсь закрывать. Раздеваю по очереди обоих, изучаю повреждения. Кроме боевой раскраски на лицах, да нескольких синяков на телах, ничего страшного не вижу.

У меня тепло, но раздев их до трусов, укутываю каждого под два одеяла, организм должен согреться изнутри не резко, чтобы внутренних повреждений в остывших конечностях было минимум. И сижу, клюю носом, жду…

Посёлок угомонился, забывшись коротким сном, скоро подъём дневной смены, а по их милости люди гуляли полночи…

Сначала очнулся Красавчик, завозился, застонал, закашлялся. Меня разбудил своей вознёй,

- Ну, слава Богу! Как ты, Никит? – по виду, ни хрена не красавчик, два фингала, как очки разливаются вокруг глаз, и нос опух.

- Попить дай, - хрипит, потом спрашивает, а на носу будто скрепка прицеплена, - что у меня с лицом?

Наливаю целую кружку воды из чайника, подаю,

- Красота! – отвечаю, - хочешь полюбоваться?

Он выпивает залпом и падает на подушку,

- Не надо… Болит вся морда!

- А, ещё что-нибудь болит?

- Пока не понял, голова тоже гудит, но может из-за носа? – прикасаюсь ко лбу, если и есть температура, то небольшая,

- Из-за похмелья! – давай-ка кольну сразу от всего. И голове полегчает, и жар спадёт, и нос меньше болеть будет. Он не спорит, подставляет попу и, не шелохнувшись, сносит укол. Потом, устроившись поудобней, ловит за руку,

- Ин, ты напугалась?

- Ха! Напугалась! Я тут из-за вас весь посёлок на уши поставила! Позорники!

- Прости…

- Конечно же, драку устроили? Зачем? Почему от столовой ушли?

- Ну мы ж не представление показывали… - усмехается, тут же со стоном хватается за лицо и от прикосновения ещё больше стонет. А я беру полотенце и иду на улицу за льдом. Откалываю сосульку с козырька и возвращаюсь обратно, заворачиваю прямо в полотенце,

- На вот, приложи к носу, герой!

- Спасибо! – накрывает поллица. Мне смешно, но надо воспитывать,

- Нравится? Я ж звала тебя вернуться! Зачем остался?

- Надо было кое-что выяснить, - сопит из укрытия.

- Выяснил? – представляю, какого дерьма про меня наболтал тот говнюк, что лежит сейчас на второй койке! Медвежонка я в своих апартаментах устроила, и он, похоже, оценил, - меня в какое положение поставили! Что люди подумают?

- Что ты – классная баба, раз два мужика из-за тебя схватились! – вывод хоть куда! Так и мечтала стать звездой нарасхват!

- Они подумают, что я - шлёндра, какая-то! Болван!

- Сама сказала, - слышу с другой половины!

Проснулся, сволочь! Никитос делает попытку вскочить, пресекаю в корне,

- Лежать! – а мне пора кое-кому тоже уделить внимание. Иду и соображаю, не заехать ли чем потяжелее, но видок у Стрельцова немногим лучше Красавчика, так что ограничиваюсь недовольством, - давно подслушиваешь? – как же не вовремя он очнулся!

- Вообще не подслушиваю, просто лежу и слушаю, - даже не стыдится, - воркуйте, голубки! – тут же заходится в душераздирающем кашле, и мне очень не нравится его кашель!..

Почему так? Почему я вынуждена лечить своего врага? Волноваться за него? Смывать кровь с рассечённой брови, сдерживая дрожь в руках, щадить его разбитую губу, остужая кипяток, чтобы напоить, холодного ему нельзя. Почему я особенно внимательно прислушиваюсь к дыханию, подолгу прижимая к нужным точкам тела стетоскоп, боясь коснуться и ещё больше боясь пропустить хрипы, сигналящие о пневмонии? И, как мне удаётся при этом практически не дышать и сохранять видимость спокойствия и равнодушия?!

За что мне это? Как только наступит утро, попрошу, чтобы вызвали вертолёт, и отправлю на большую землю! Пускай там с ним нянчатся. Обоих отправлю. Здесь только первая помощь! А пока трясусь над ним, как над хрустальной вазой, с трудом удерживая маску профессионального долга, устала. Интересно, долго получится её носить? Я даже ненавидеть его не научилась!..

Спустя два года я вновь сблизилась с той компанией. На поверку она оказалась намного больше, чем те пятеро смелых, ездивших в летний лагерь.

Пересчитать всех не удавалось, но думаю, в ней перебывало человек пятьдесят, не меньше, парней и девчонок. Кто-то приходил, кто-то уходил и появлялся вновь. Вся эта масса напоминала броуновское движение молекул, не знающих покоя. Вот и я в какой-то момент стала молекулой этого гремучего, активного, никогда не знающего покоя, подвижного, как ртуть, вещества.

Естественно сразу же подкатил Макс, да кто бы сомневался? Собственно, через него я к ним и попала вновь. Он сразу начал демонстративные ухаживания, давая понять, что девушка занята.