Люблю твою жену (СИ) - Бонд Юлия

Наташа смотрела в окно. Тихая, кроткая. Я даже позволил себе помечтать, будто забрал её после работы и теперь мы вместе ехали домой. Глупо, но больной мозг нарисовал образ этой женщины в моём доме. Наташа идеально бы смотрелась в моей спальне на чёрных атласных простынях. Её тёмные волосы лежали бы на подушке веером и я, склонившись, трогал их, пропуская между пальцев длинные локоны. А потом я ласкал её шею трепетными поцелуями, вбирая губами каждый миллиметр кожи. Интересно, она такая же нежная, как шёлк или может быть бархат? Ненормальный интерес к этой женщине. Нездоровый! Он не должен быть, но есть и тянет меня настоящим магнитом…

Я спросил, куда ехать, и она ответила, но даже не взглянула на меня. Зато я все глаза оставил на её гордом профиле. Нежная и хрупкая. Такая неприступная крепость, что осадить её будет непросто. Возможно, поэтому во мне инстинкты проснулись. Как настоящий охотник: догнать, загнать в ловушку и забрать. Моя она! Я же сердцем почувствовал прямо с первого взгляда. Роковая. Фатальная. И отпустить её я не смогу и не хочу. Это выше меня. Сильнее.

Дождь не прекращался, а только усиливался. Лил словно из ведра, и “дворники” юзали по лобовому стеклу не переставая. Видимость очень плохая. Образовалась пробка. Я откинулся на спинку сиденья, опустив левую руку на руль, а правую — на коробку передач. У Наташи зазвонил мобильный. Засуетилась. К сумочке своей потянулась, открыла змейку и стала рыскать внутри. В спешке поднесла к уху телефон и вдруг замерла. А в мобильнике такой громкий динамик, что я услышал абсолютно всё!

— Привет, — впопыхах сказала она.

— И где мы лазим? Почему позвонила мама и сказала, что Лизка останется у неё?

— Я заберу её вечером.

— Уже вечер. Я так и не услышал. Куда ты намылилась? Не сидится дома, говном тебе там намазано, да?

Наташка шумно вздохнула и в спешке к окну отвернулась. А я от неожиданного приступа злости сильнее руль сжал, и воздух втянул через зубы.

Разве так разговаривают с женщиной?

— Коть, ну не злись на меня. Я надолго не задержусь. Просто этот вечер я Танюхе обещала. Она обидится…

— Да срать я хотел на твою подругу. Она плохо на тебя влияет.

— Ты преувеличиваешь.

— Неужели?

— Вов, давай дома поговорим? Мне сейчас не совсем удобно.

— Ладно. Но не задерживайся там, чтобы я не волновался.

— Всё хорошо будет.

Завершила разговор и стыдливо опустила взор на свои руки. А у меня на языке крутились вопросы, но я сдерживался. Конечно, я не имею право влазить в чужую семью, но… Мля! Бесит меня этот Островский и сильно.

— Вот здесь остановите, если нетрудно.

Кивнул в ответ и стал сбавлять скорость, а она потянулась к своей сумочке, открыла молнию и достала кошелёк. Боковым зрением уловил пару купюр. Громко вздохнул. Ну надо же. Она реально не от мира сего. Инопланетная… моя. Смущается в свои тридцать четыре, как школьница, когда я только смотрю на неё; деньги достаёт за поездку и всё это выглядит таким наивным и искренним, что я невольно улыбаюсь.

— Деньги спрячь.

— Ну как это? Вы же меня подвезли.

— За проезд передавать не нужно. Я — не маршрутка, Наташа.

— Ну, возьмите… на бензин хотя бы.

Она всё-таки попыталась сунуть мне в руку пару бумажек, и я не удержался — засмеялся, откидываясь на спинку сидухи. Наташа ничего не поняла, засуетилась и бросилась впопыхах поправлять задравшуюся юбку. Забавная.

А затем я вмиг серьёзным стал. Корпусом к ней развернулся, левую руку, согнутую в локте, на руль положил и подпёр нею щеку. Смотрел на девушку пристально и долго. Мысли хотелось прочитать. За ней что, никто не ухаживал лет сто? Она совсем не помнит, как это делается? Или у неё большая степень близорукости? Ничего не видит дальше своего носа!

— Что?.. Что вы так на меня смотрите? У меня помада размазана по лицу?

— Нет.

— Да? Ладно. Спасибо, что подвезли. Тогда я пошла?

— Иди.

Она кивнула и потянулась к дверце, а я ждал этого момента, зная наперёд, что будет вынуждена обернуться и попросить меня открыть дверцу.

— Закрыто, — разочарованно вздохнула.

Нажал на кнопку и дверь разблокировалась. Наташа всё-таки обернулась, наградила меня полуулыбкой и губами прошептала “спасибо”. Ушла, а в салоне ещё долго витал запах её духов. Он будоражил меня, заставляя представлять Наташу в самых смелых фантазиях. И я знал, что неправильно это всё и лучше держаться от этой женщины подальше, но поделать с собой ничего не мог.

Спину прожигал пристальный взгляд. Пробирало нехило так. До мурашек. Я боялась обернуться, а потому просто смотрела перед собой и медленно ступала вперёд, шаг за шагом приближаясь к кафе.

Дождь закончился, но на улице всё ещё прохладно, а я в офисной юбке до середины колен и рубашке с коротким рукавом — лето всё-таки, хоть и конец августа. Обняв себя за плечи, провела ладонями по рукам вверх-вниз. Б-р-р-р. А в машине Сташевского тепло было и комфортно. На подкорке невольно всплыл образ Радмира. Как он смотрел на меня, когда я ему деньги пыталась всунуть?

“За проезд передавать не нужно. Я — не маршрутка”, — ну и выразился же.

Улыбнулась до самих ушей и ладонью лоб потёрла. А я ведь тоже молодец, да. Нет, чтобы простое человеческое «спасибо» сказать, решила деньгами отблагодарить. А с другой стороны, я же ничего такого не сделала, ну не обиделся же он на этот жест, да? Понятно, что ему мои три копейки лишь курам на смех, но иначе поступить я не могла — совесть не позволила.

Подошла к жилому зданию, на первом этаже которого располагались магазинчики и кафе, то самое, где меня уже ожидали подруги. Остановилась напротив стеклянной двери, за ручку схватилась и на себя потянула. А в последний момент вдруг решила обернуться.

Обернулась и к полу приросла, как та сама статуя на центральной площади. Радмир вышел из машины и теперь стоял, опершись бёдрами на капот, и курил сигарету. Весь такой из себя: чёрная футболка в обтяжку, тёмные джинсы и кроссовки, а на глазах чёрные очки, которые он, кажется, вообще никогда не снимает. Засмотрелась на него, ну а что? Высокий, поджарый, хотя плечи широкие. Наверное, его просто никто не кормит. Холостяк, скорее всего. И мне вдруг накормить захотелось, ну как я умею: первое, второе и компот.

Он неожиданно рукой мне помахал, а я в этот момент готова была провалиться сквозь землю, честное слово. Спалили, как пялюсь, как слюни пускаю по подбородку… Господи, стыдно-то как, будто в подростковом возрасте застали за чтением эротического романа.

А я тоже ему кивнула. Едва заметно. А затем развернулась и всё-таки вошла внутрь. Вздохнула с облегчением, когда взгляд наткнулся на столик возле окна. Мои девчонки самые шумные во всём кафе.

— Наташка, а кто это нас тут подвозит?

— На крутой тачке.

— Там госномер четыре восьмёрки. Вы видели, девочки?

Со всех сторон сыпались вопросы и стоит сказать, ответов от меня и не требовалось — девочки сами придумывали то, чего нет и не будет.

“Наташка завела себя богатого любовника”, — пф-ф-ф. Заводят котиков, девочки, но я, конечно же, промолчала. Им только скажи хоть слово, тут же семейную драму разыграют на несколько томов, да такую, что порядочные женщины от стыда под землю провалятся.

— А он высокий.

— И тёмненький.

— Курит — это плохо!

— Зато пивного живота нет.

— А на Наташку как смотрел, видели?

— Да он на неё облизывался, как пёс на сахарную кость.

Я не выдержала. Вот правда. Да что за бред они несут обо мне в моём присутствии?

— Девочки, хватит! — строго отчеканила, на что дамочки дружно переглянулись. — Никакой это и не любовник. Просто знакомый. Что вы тут себе придумали?!

— Знакомый, пф-ф-ф, — закатила глаза Танюха, — Наташка, ты нам можешь не сочинять. Мы всё равно твоего Островского “любим” где-то глубоко в душе.