Безнадежно влип - Наталья Юнина

с этой долбаной гастростомой. Нет, не подходи, я сама, – приподнимает руку как только я оказываюсь рядом. – Не злись. Сейчас все наладим. Лучше расскажи мне пока что-нибудь этакое. Чтобы и Женьке, и мне было интересно. Может быть, какую-нибудь сказку про любовь и страдающего принца.

– Могу только сказку про то, как дед насрал в коляску.

Глава 3

Как бы мне хотелось приходить к собственному ребенку с таким же позитивом, как и Наташа. И ведь это не картинка для Жени, не игра, несмотря на ее мечту стать актрисулей, моя сестра реально такая. Как научиться этому долбаному позитиву, а не натягивать идиотскую улыбку. Хотя, для кого она? Для сына? Ну так она ему на хрен не сдалась. Хотя, иногда мне кажется, что он все понимает. Мечты или реальность?

– Миш, ну улыбнись. Чего ты такой грустный?

– Я такой всегда.

– В том-то и дело, что не всегда. К чему лишние морщины и траур на лице, если ты все равно знаешь, что ничего не изменить?

– Ты о чем вообще?

– Я понимаю, что ты качок, но ведь не тупой как эти дебилоиды на стероидах. Не надо делать вид, что ты не понимаешь о чем я, – понимаю. Хоть никогда и не хочу признаваться в этом вслух. – Жертвенность свойственна женщинам, да и то не всем, – ах, какой тонкий намек. – Но не мужчинам. Прекращай, Миш. Здоровый эгоизм, помнишь?

– Или пофигизм.

– И это тоже. Я мини-елочку принесла. Украсим?

– На фига она здесь?

– Чтобы тебе было приятно. А может быть, и Женьке радостно от елки. Кто знает, – пожимает плечами, доставая из коробки разобранную ель.

– Мой лимит на украшение елок уже исчерпан.

Нарядил уже одну. Дважды. Спасибо. Где сейчас ее наряжальщица? Оптимизма в отношении Маши – ноль. Картина одна хуже другой. Во всех моих сценариях ее либо кто-нибудь убивает, воруя имеющиеся украшения, либо насилует. Она же маленькая. В ней силы – ноль. Ну что могут эти сорок пять килограмм? Ну разве что взглядом умолять «не убивайте». Хитрость? Ну, нет. Уверен, что только со мной Маша могла хитрить и то, только потому что, по ее же словам, со мной не страшно.

Бег? Тут тоже сомнительно. Хотя, на первой прогулке рванула так, словно бегала всю жизнь. И шмякнулась. Сильно. Больно. Колени в хлам. Дура упрямая. Как вообще можно было продолжить бег после такого? Так и вижу аналогичную картинку, как Маша, убегая от кого-то, падает плашмя. И уже разбивает все. Чувство сейчас такое, что грохнулся я сам. Не знаю, как это объяснить, но собственные колени и ладони горят от боли.

– Ты чего?!

– Что? – перевожу взгляд на Наташу.

– Ты мычал сейчас. Что это было?!

– Это не я. Кошка, про которую я, между прочим, забыл, – отвожу от Наташи взгляд и тянусь к переноске.

– Это был ты, а не кошка.

– Не выдумывай. Тебя тоже к ЛОРу сводить?

– А кого еще надо?

– Кошку, – брякаю первое, что приходит на ум.

– Что ты мне лапшу на уши вешаешь? А ну снимай джемпер. Тебя и там избили, что ты кряхтишь сам того не осознавая?

– Чушь не неси.

– А ну дай сюда, – вот могу же влет осадить, одернуть руку, да и вообще рявкнуть так, что мало не покажется, но я зачем-то поддаюсь и наблюдаю за тем, как Наташа дергает вверх кофту. Сам не понял, как улыбнулся. Да, я, пожалуй, скучаю по ее заботе и внимаю по моей скромной персоне. – А чего тогда кряхтишь, раз не побит?

– В поясницу прострелило. Доживешь до тридцати, начнется.

– Я надеюсь, все же после сорока. Кстати, а почему ты мне не разрешал заводить кошку, когда мы жили вместе?

– А кто бы за ней убирал? Правильно – я. Ну и на хрена мне был этот гемор?

– Так и сейчас ты, где логика? – сам себя переиграл. Молоток. Башка, включись уже, а? – Что-то тут не чисто. Ты точно кошечку просто подобрал? Может быть, ты для кого-то это сделал? Для девушки, например? А мордашка у тебя не первой свежести, потому что ты из-за этой самой девушки подрался?

– Наташ, хватит нести чушь. У меня башка раскалывается. Давай просто помолчим.

Усаживаю Женю на кресло и кладу ему на колени Соню. Кошка хоть и поправилась за месяц, но по-прежнему худенькая. Женьку не раздавит. Как раз для него. Почему-то сейчас у меня ни малейшего сомнения в том, что она не сделает ничего плохого. Она не пытается спрыгнуть вниз, не шипит и не издает никаких устрашающих звуков. Принюхивается к незнакомому запаху и, к счастью, не машет хвостом.

Вот сейчас, гладя рукой сына этот комок шерсти, я испытываю самые что ни на есть угрызения совести. Никогда за столько лет не задумывался об этом. А сейчас, смотря на эту картинку, совесть сжирает. Женя же просил взять бездомного кота с площадки, и пусть тогда он мало что понимал, но он хотел животное. Очень хотел. А я даже хомяка не купил. Ну для последнего-то можно было найти место. Ну почему не взял?

Шикарно. Теперь еще и эта кошка наглядное напоминание моей оплошности. Спасибо тебе, Машенька. Даже при отсутствии ты умудрилась напомнить о себе. Снова. Не удивлюсь, если и вправду будет мне сниться. Какого хрена я вообще постоянно возвращаюсь в мыслях к ней? Посторонний человек, от которого я хотел избавиться еще месяц назад. Изыди из моей головы, зараза такая.

– Миш?

– Что? – нехотя перевожу взгляд на сестру.

– Ты где будешь новый год праздновать?

– До него еще надо дожить.

– А если доживешь?

– Дома. Где ж еще. А ты?

– Не обижайся, но не с тобой. Надо отучаться от мамкиной сиськи. В смысле от твоей. Не сиськи, а супер грудной мышцы. Ну, ты понял. Ну вот, можешь же улыбаться. Улыбайся почаще, тебе очень идет. Слушай, а может, ты влюбился? И поэтому такой.

– Я, конечно, не спец в женской логике, но где взаимосвязь между твоим вопросом и тем, что мы сейчас гладим кошку Жениными руками?

– Ну а чего ты такой нахмуренный и несчастный? Может, это безответная любовь?

–