Всё равно будешь моей (СИ) - Катаева Татьяна Анатольевна

У меня месячные, и это ещё одна с причин, по которой я побежала в туалет. Нужно проверить всё ли в порядке. Спрятавшись за ширмой, меняю прокладку и одеваюсь.

Как вдруг дверь открывается и в неё кто-то врывается. Я замираю на месте и даже перестаю дышать. Это же надо быть такой глупой, чтобы забыть закрыть дверь на замок.

Звуки же в ванной набирают обороты. И мне надо как можно быстрее сообщить, что я тут. Но я не могу. Когда в щель ширмы вижу, кто в комнате, я полностью цепенею.

Матвей и его девушка. Они страстно целуются, и твою мать, занимаются сексом. Её ноги широко расставлены в стороны, а Матвей врывается в неё с особой скоростью. Кусает шею, достаёт грудь из-под блузы, и облизывает её. Девушка стонет, руками трогает его волосы и прерывисто дышит, словно задыхается.

Я же сама начинаю задыхаться. Щеки горят пламенем, и мне так стыдно видеть, что тут происходит. Но оторвать взгляд не получается. Это выше меня.

Хрипы становятся сильнее и жаднее, пока девушка просто не опрокидывает голову назад и, кажется, что теряет сознание. Матвей же не перестаёт таранить её до тех пор, пока с хрипом не падает на её тело.

В таком положении они находятся ещё пару минут. Я же так и стою. Умираю. Просто сгораю и превращаюсь в пепел. Моё лицо краснее цвета крови. Оно багровое.

То, что я только что увидела, самое ужасное в жизни. Это так вульгарно. Беспорядочно. Позорно. Он трахал её в туалете, на вечеринке. Какой позор. Но им не стыдно. Стыдно мне.

И это вовсе не похоже на то, что мне рассказывала мама. Не скажешь, что девушке было больно, или "терпимо". Ей нравилось.

Блин, я видела секс с Горским. Какой ужас.

Матвей достаёт с неё свой... прибор, и стягивает с него презерватив. Они смеются и о чем-то тихо говорят. Я не слушаю. Мои ноги ватные, и голова кружится. Как забыть все, что видела сейчас? Как сбежать от сюда, как можно скорее?!

Девушка уходит первой. Матвей умываться, и тоже собирается уходить. Я на радостях непроизвольно вздыхаю. Но это получается слишком громко. Резко выравниваюсь, когда понимаю, что он мог услышать. Снова не дышу и жду звук клацающей двери.

Но вместо этого, слышу приближающиеся шаги ко мне. Сердце замедляет ход, а когда он появляется и стаёт напротив меня, мне хочется просто умереть на месте. Такого стыда, я ещё не испытывала. И то, что видела только что, кажется не таким ужасающим, как то, что я подглядывала. И меня на этом поймали.

— И кто это у нас тут? — его голос хрипит и издаёт пугающие импульсы. Меня начинает трясти. — А тебе родители не говорили, что подглядывать не хорошо?!

Ну, что мне делать?! Почему нельзя исчезнуть бесследно?! Почему нельзя вернуться в прошлое и не входить в эту комнату?!

— Малыш, дыши. А то мне кажется, ты сейчас свалишься без чувств!

И я бы правда свалилась, если бы он не подошёл ко мне ближе, и не положил свою руку мне на талию. Сердце снова набирает обороты.

Возможно, ли в восемнадцать лет умереть от остановки сердца? Сейчас мне кажется это более чем реально. Ведь моя грудь разрывается.

— Снова молчишь? Извиняться будешь?

Он наклоняется к моему уху и шепчет это так... Так... что мне страшно. Выставляю руки вперёд и пытаюсь его оттолкнуть. Лучшее решение, это сбежать. Но он не сдвигается с места. Гора ведь. И у меня не хватает сил, чтобы даже сдвинуть его с места.

— Вижу, что снова не собираешься извиняться, — он говорит это, а после... кусает меня за шею. Я издаю писк.

— Что ты делаешь? Пусти. Я не хотела... вы сами...

Боже в голове сколько слов. А как их собрать в одно предложение? Как ему объяснить, что я не специально?! Как?!

Он поднимает голову вверх, и теперь смотрит мне в глаза. Это глаза хищника. Самого настоящего. Мне с ним нельзя быть рядом. Разорвёт и глазом не моргнет. Рустам по сравнению с ним кажется слабым.

— Что мы, мышка? Закончи свои мысли словами. И возможно, я тебя после этого отпущу.

Собираю всю волю в кулак, складываю слова в предложение и пытаюсь всё ему сказать. Но в мыслях проще. На действиях не хватает решительности.

— Вы... ворвались, когда... Я не успела... Вы так быстро... Боже, отпусти меня...

Коллапс мыслей и всех внутренних органов в одну секунду. Я умру. Я точно сегодня умру.

Пытаюсь убежать, обойти его и исчезнуть. Но он хватает меня за рукав, и возвращает назад.

— Чёртов Горский, какого хрена? — в моём мозгу звучит лишь это.

Почему все, что связано с ним, перечёркивает моё воспитание?!

Матвею, походу, на всё плевать. Он поднимает свою ладошку, а пальцы кладёт мне на губы. Водит нежно и дотрагивается совсем легонько. Я же задыхаюсь от этого. Вторая его рука сильнее сжимает запястье.

Мы смотрим, друг другу в глаза, но он дышит ровно, мне кажется. А в моих лёгких, трубка, по которой идёт кислород, просто оторвалась.

Снова открывается дверь, и в этот раз входят две девчонки. Они весело обсуждают вечеринку. А я снова в панике. Если меня тут увидят с Горским, мне конец. Рустам убьёт меня, даже не выслушает.

Наверное, Матвей читает это в моих глазах. Так как он хватает, и лишь сильнее прижимает к себе. Рот закрывает своей ладошкой, и не даёт мне даже пискнуть. Сам же прикладывается к моей шее, и нежно проходит по ней своим шершавым языком.

Я выпадаю с реальности. То, что сейчас происходит, не вписывается ни в одни рамки приличия. Увидев, что тут происходит, все б подумали, что между нами с Матвеем, что-то есть. Но между нами ничего не происходит... ничего.

Просто он какой-то извращенец. Он облизывает мою шею, как будто там мёдом намазано. А потом ещё и ныряет рукой под толстовку и дотрагивается до пупка. Меня прошибает таким разрядом, что я вскрикиваю и кусаю Матвея за руку. Хорошо, что девушки уже вышли с ванной. А иначе, мне бы смерть.

Отскакиваю и смотрю на него так, как будто мы только что делали то же самое, что он с той девушкой. Это ранит больно. Я не такая как они все.

Не такая!

Резкий взмах руки, и звон пощёчины. Злой взгляд Горского, и острая молния прямиком мне в сердце. Разряд, пульс. Я жива.

— Не смей, так больше делать. Никогда, — шиплю что есть силы. Я даже не знала, что во мне есть столько энергии. — Я не буду одной из...

Секундная тишина. Время останавливается.

— Мышка, — протягивает он. — Будешь.

Он говорит это так уверено, что меня снова начинает трясти. Ответа не нахожу, просто вижу возможность сбежать, что и делаю в следующую секунду.

Почему я сказала именно так? Он ведь не правильно меня понял. Я должна была сказать за Рустама. Что у меня жених. Что у Матвея будут проблемы с ним. Чтоб не смел ко мне больше прикасаться. Но я ляпнула совсем не то.

А ещё, меня до сих пор трясет от увиденного. От касаний Матвея к моей коже. От его пальцев на моих губах. От губ на моей шее. Меня до сих пор так яростно трясёт...

Матвей

Когда эта девчонка скрывается за дверью, меня разрывает на куски. Чувствую бешеную пульсацию в висках, а ещё сука, боль в паху. Так, словно не я только что трахался и кончал пять минут назад. Так, словно меня только что возбуждали сексуальными движениями, красивым бельём, или вообще голым телом.

Но, нет же, сука. Я прикасался к серой мышке в огромном балахоне. Да, я дотрагивался до её кожи. Целовал шею. И что? Я блядь делал это миллионы раз. Да и не только так. Более открыто, вызывающе, одуряющее. А то, что только что происходило, с ряда монашеских прикосновений. Но меня от них повело. Меня так штырит, что спазмами сводит нутро.

А как же вкусно она пахнет. Это пиздец, как вкусно. Мне хотелось укусить её за шею до крови, и зализать кровоподтёк.

Да, что я несу? Вообще тронулся. Эта монашка, скоро замуж выйдет за барыгу. И пусть валит к своему уебку дружку. Бесят оба. А если она ещё когда-нибудь посмеет ударить меня, я... Я... Что ей сделаю?! Что-то сделаю. Однозначно. Накажу!