Потомство для зверя - Сигги Шейд

Если Лу Конмак более жесток, чем его лидер, то он и правда Зверь. И я теперь его собственность.

Что нужно от меня такому человеку?

Я склоняю голову. Как мог Сайлас поступить со мной так гнусно после стольких лет? Я не понимаю, как он мог притворяться, что любит меня, и почему он такой жестокий. Может, дело в другой женщине? Мужчины постоянно изменяют, но я думала, что Сайлас не такой...

Дверь со скрипом открывается, я вздрагиваю. Вместо гиганта - худой мужчина с плащом в руках.

— Наденьте это, — он бросает его мне на голову.

Пока я выпутываюсь из плаща, он уже показывает электрошокером на дверь.

— Не думайте делать глупости. Я уполномочен доставить вас к мистеру Конмаку с болью в пятьдесят тысяч вольт или без нее.

Мой желудок опускается вниз.

Час спустя, после некомфортной поездки в затемненном фургоне, двери открываются на подземной парковке, и человек из аукционного дома тычет в меня электрошокером.

— На выход.

Он проводит меня через офисное здание, где, кажется, никому нет дела до того, что я босая и одета только в плащ. Я задаюсь вопросом, не является ли это еще одним филиалом аукционного дома.

— Извините, — спрашиваю я, мой голос едва превышает шепот. — Куда мы идем?

— Не задавайте вопросов. Я просто занимаюсь доставкой, — бормочет он.

Он останавливается перед дверью, трижды резко стучит в нее и не открывает, пока глубокий голос изнутри не разрешает ему войти.

Сердце замирает от знакомого звука. Я упираюсь ногами в ковровое покрытие пола, но человек из аукционного дома подталкивает меня внутрь своим оружием.

Кабинет просторен, но оформлен скупо: на белых стенах ни одной картины, в центре комнаты - письменный стол из красного дерева. За ним сидит Лу Конмак, его единственный голубой глаз пристально смотрит на меня.

Я вздрагиваю, чувствуя, что он видит меня сквозь пальто.

Вблизи он выглядит еще более внушительным, с невероятно широкими плечами и бородой, доходящей до ключиц. Его черные волосы зачесаны назад, что только подчеркивает багровый шрам, идущий по одной стороне лица.

— Добрый вечер, мистер Конмак. Рад сообщить, что ваш перевод получен, — говорит курьер, и голос его звучит уже не так грозно, как во время поездки.

Лу Конмак возвращается к своей стопке бумаг и ворчит.

Мужчина неловко переминается на ногах, словно не зная, что делать дальше.

— И, э-э, я принес вашу покупку.

Опять молчание.

— Аукционный дом запрещает возврат денег, но если вы не удовлетворены своей покупкой, вы можете вернуть ее в кредит, и она будет перепродана второму участнику аукциона, предложившему наибольшую цену.

В горле пересохло, на лбу выступил пот. Курьер говорит о Танатосе. Если я не удовлетворю Лу Конмака, они отправят меня к этому убийце-садисту.

Конмак, прищурившись, смотрит на свои бумаги, а затем с ворчанием подписывает их.

Человек рядом со мной дергает за воротник и прочищает горло, но его игнорируют. Если бы у меня не бурлило внутри, я могла бы позабавиться его дискомфортом.

Вместо того чтобы снова заговорить, он поворачивается ко мне и шипит:

— Встань на колени и соси член своего нового хозяина.

Моя челюсть резко сжимается.

Владея скотобойней, которой покровительствует мафия, приходится терпеть множество сексуальных домогательств. В большинстве случаев я могу отмахнуться от них или посмеяться над ними в шутку, но иногда возникают ситуации, когда приставания мужчины выглядят так, будто он ответит на отказ насилием.

Возможно, это один из таких случаев.

Сглотнув, я жду, что Конмак отменит приказ или откинется на спинку кресла, освободив мне место, чтобы переползти к нему, но он не делает ни того, ни другого.

Я не покоряюсь.

Я не хнычу, не трушу, не ползу, но я буду продолжать выживать.

Угроза Танатоса висит надо мной, как ржавый дамоклов меч⁷, и я знаю, что лучше мне не сопротивляться. Я не могу рисковать тем, что меня отправят обратно.

Курьер кладет руку мне на плечо и толкает меня на колени. Я позволяю ему, хотя каждый инстинкт в моем теле кричит, чтобы я стояла на своем.

Сердце колотится так, что трещат кости, и мне кажется, что я сейчас упаду в обморок.

Единственное, что удерживает меня от падения на пол, — это руки, поддерживающие мое тело, но даже они не перестают дрожать.

Я ползу по кабинету, плащ волочится по полу, и каждый шаг к Лу Конмаку дается мне все тяжелее предыдущего.

Наконец, я добираюсь до его стола. Делать минет незнакомому человеку — это противоречит всем моим убеждениям. И не только потому, что я была лишь с одним мужчиной. Выходя замуж за Сайласа, я поклялась хранить ему верность, пока нас не разлучит смерть, но эта клятва закончилась в тот момент, когда он отправил меня на продажу.

Огромная масса Конмака занимает почти все пространство под столом, не оставляя мне места для входа.

Большинство парней развернули бы свои кресла и освободили мне место между ног, но Конмак продолжает читать свои бумаги.

Я перевожу взгляд на человека из аукционного дома и поднимаю брови, спрашивая, что теперь?

Он проскакивает вперед, оставляет визитную карточку на углу стола и шаркает обратно к выходу.

— Для нас важно ваше удовлетворение. Пожалуйста, звоните, если у вас возникнут проблемы с покупкой.

Мужчина выскользнул за дверь, оставив меня наедине с Конмаком.

Ну и мудак.

Когда я поворачиваюсь обратно к столу, Конмак смотрит на меня своим единственным голубым глазом.

Тревога пронзает меня до глубины души, заставляя вздрогнуть. Конмак купил меня за два миллиона фунтов стерлинга⁸. Мне лучше удовлетворить его, пока я не найду способ сбежать.

Сделав глубокий вдох, я преодолеваю свой страх. Я могу пососать член незнакомого мужчины. Лишь бы выжить.

Я тянусь к его бедру, но он хватает меня за запястье.

Его хватка нежная, но рука такая большая, что занимает больше трети моего запястья.

— Вставай, — он поднимается и тянет меня за собой.

Я встаю, но дрожу так сильно, что мне приходится держаться за край его стола, чтобы не упасть.

Конмак возвышается надо мной,