Светлана Демидова - Любовь к роковым мужчинам

Майе очень захотелось всхлипнуть, громко и тягуче, чтобы излить всю свою боль, но этого нельзя делать в кафе. Зато вполне можно сделать дома. Кирюха, пока не кончилось лето, так и живет у бабушки с дедушкой в Ярославле. Пустая квартира Майи вполне подходит для вдовьего плача и причитаний. Пожалуй, пора туда и отправиться. Там-то она и отведет душу, нарыдается всласть.

Майя еще раз посмотрела на свое пирожное и поняла, что съесть его не в состоянии. Она завернула буше в фирменную салфетку заведения, положила в сумочку и хотела уже встать со стула, когда вдруг услышала:

– Можно?

Вскинув глаза, Майя увидела перед собой Инессу. Меньше всего она хотела бы видеть сейчас ее.

– Пожалуйста, садитесь, – сказала она бывшей любовнице мужа и нерасписанной жене Николая Заботина. – Я все равно ухожу.

– А разве мы не на «ты»? – с усмешкой спросила Инесса и села на второй стул у столика. – Разве мы не сроднились в том подвале?

Майя сочла за лучшее промолчать. Инесса молчать не собиралась.

– Какого черта ты валяешь дурака? – спросила она.

Майя опять промолчала. Ей нечего сказать этой женщине.

– Значит, так, сиди и слушай! – скомандовала Инесса. – Коля извелся весь. Любит он тебя. Чего ты от него скрываешься, будто он обидел тебя или оскорбил? Он же ни в чем перед тобой не виноват.

– Не виноват... – эхом повторила за ней Майя. – Все они ни в чем не виноваты... только жизнь мне загубили... – На слове «загубили» ей стало так жалко себя, что она все же разрыдалась прямо в кафе, как и хотела, с громкими всхлипами.

– Черт... вот ведь... выпила кофе, называется, – буркнула Инесса, подхватила Майю под локоть и потащила из-за столика.

Майины ноги не слушались. Ее сумка зацепилась длинным ремешком за спинку стула, она дернула сумку, стул с грохотом упал. Женщина, сидящая за соседним столиком, вздрогнула, пролила себе на джинсы горячий кофе, с воплем вскочила, повалив и свой стул. Инесса, поминутно то извиняясь, то чертыхаясь, вытащила Майю из разоренного кафе, запихнула в свою машину и села рядом, положив руки на руль и молча уставившись в лобовое стекло. Она явно решила дать Майе выплакаться.

Майя плакала долго, но в конце концов слезы все же иссякли. Инесса, которой уже здорово осточертело сидеть без дела, громко выдохнула, будто плакала вовсе не Майя, а она сама, и протянула ей свой носовой платок взамен совершенно намокшего:

– На, утрись и слушай. Николай ни в чем перед тобой не провинился.

– Он не сказал мне, что ты его жена... – прохлюпала Майя.

– Я ему не жена! – резко сказала Инесса. – Неужели ты не помнишь, что я тебе рассказывала в подвале?

– Помню. Но ведь он не мог не знать, что ты и Роман... или Никита... даже не знаю, как его теперь называть... Словом, Николай не мог не знать, что у вас с моим мужем...

– Да ничего он не знал! – перебила ее Инесса. – Я отличная конспираторша. Впрочем, дело даже не в этом. Я же говорила, что мы с Колей давно дали друг другу свободу. Заботин никогда не интересовался, с кем я провожу время.

– Он знал, что мой муж совсем не тот, за кого себя выдает, и молчал, молчал, молчал... – выпалив это, Майя опять горестно всхлипнула.

– Толком он и этого не знал! – резко ответила Инесса. – Я его обо всем расспросила. Он сказал, что учился с Романом... будем его все же называть как привыкли... в одном институте. Они тогда жили в Любавино. Коля сказал, что их как раз и сблизило то, что у обоих за спиной была часть жизни, о которой никому не хотелось рассказывать. Они договорились никогда не расспрашивать друг друга о прошлом. Однажды Заботин случайно увидел второй паспорт Романа. Вопросов и на этот счет задавать не стал, поскольку на беглого преступника Савельев не тянул. Но дело даже не в этом. Понимаешь, Николай себя чувствовал преступником, поскольку сбежал от жены... Ну... от Тамары, ты теперь ее знаешь... Мучился этим. Одно время даже хотел возвратиться, но не знал как... Считал, что ему нет прощения. Потом сжился с постоянным ощущением вины. Предполагал, что с Савельевым произошло что-то похожее... Зачем расспрашивать человека о том, что тот хочет забыть?

– Но ведь чужой паспорт надо было где-то взять! Это как раз и могло быть связано с преступлением...

– Да, я тоже сказала об этом Коле. Он ответил, что сам однажды нашел чужой паспорт, сдал в милицию. Предположил, что Роман просто не стал сдавать найденный документ.

– Неужели Заботин ни разу не столкнулся в Глебовске с Тамарой, когда вернулся? – удивилась Майя. – Город-то у нас небольшой...

– Да... вот так получилось... Николай с Романом, вернувшись в Глебовск, поселились в общежитии, которое находилось почти на территории кирпичного завода, где им пришлось сначала поработать. А потом оба довольно быстро получили по комнате в новостройках, далековато от дома Тамары. Да и жила Колина бывшая жена затворнически: дом – работа – магазин – дом.

– Неужели Николаю совсем не хотелось найти Тамару?

– Говорит, что и хотелось, и не хотелось одновременно. С одной стороны, вроде бы и надо найти, чтобы хотя бы попросить прощения, с другой... В общем, он считал, что ничего хорошего из этого все равно не получилось бы. Его чувство к этой женщине давно перегорело, да и она наверняка уже устроила свою судьбу. Зачем ворошить прошлое?

– Но ведь они официально так и не развелись...

– Он был уверен, что Тамара уже оформила развод ввиду давнего отсутствия супруга.

Майя, вспомнив Тамару, вынуждена была подавить в себе новый приступ рыдания. Как же нескладно сложилась жизнь у всех женщин, связанных с Николаем Заботиным и Романом Савельевым! Просто какие-то роковые мужчины. Майя хотела спросить Инессу о том, как она пережила смерть Романа, но та сказала об этом сама:

– А я решила еще раз попытаться начать новую жизнь. Романа не вернешь, да и не хотела бы я его возвращения, как это ни жестоко звучит. Этот человек проиграл свою жизнь.

– Но ты же вроде бы его любила...

Инесса подумала немного и повторила то, что уже говорила в подвале:

– Мне кажется, я просто хотела любить... Женщине обязательно надо кого-нибудь любить. Природа у нее такая... – Потом рассмеялась и добавила: – Буду пока любить кота. Подобрала у себя в подъезде котенка, тощего, страшного... Назвала его Геббельсом. Вылитый министр пропаганды Третьего рейха!

Майя невольно рассмеялась и с недоумением спросила:

– Как можно любить Геббельса?

– Ну... Геббельс – это метафора. Несчастному нужна моя любовь, и, клянусь, он ее получит!

Женщины засмеялись в унисон, а потом Инесса удовлетворенно сказала:

– Вот так-то лучше! Будем лучше смеяться всем бедам назло! Согласна?!

Майя смогла только кивнуть.

Инесса, не говоря больше ни слова, положила руки на руль, и машина вырулила с места парковки.