Анастасия Соловьева - Не дай ему уйти

– И зачем же ты это готовишь? Гостей ждешь? Каких?

– Нет, просто готовлю ужин. Обыкновенный семейный ужин.

– Ничего себе обыкновенный! Что-то это совсем не похоже на тебя.

– Я же говорила тебе, что вышла замуж по-настоящему! – Саша энергично распахнула холодильник и извлекла на свет божий формочки с ярко-желтым желе.

«С грейпфрутовым», – механически констатировала Ольга.

– И бургундское у тебя найдется?

Саша рассмеялась:

– И бургундское. Само собой!

Не то чтобы эти перемены шокировали Ольгу. Она была уже взрослой и отлично понимала их подоплеку. Просто за семнадцать лет жизни на свете Оля привыкла к тому, что ее мама совсем другой человек. Именно мать, точнее эта новая, неизвестно откуда взявшаяся женщина, она, а не Дмитрий, делала Олино существование в современной и комфортабельной квартире на Полянке неуютным, а временами даже и тягостным. Оля не ревновала и не осуждала маму, она просто не могла до конца привыкнуть.

Самыми ужасными были для Оли мысли о безвозвратности прошлого. Мамино семейное счастье раздавило немного странный, безалаберный, веселый и проникновенный мир, в котором их было двое – мама и она. Этот мир зародился на заре ее сознания на Малой Дворянской в Губернском городе. Он выдержал испытание апартаментами г-на мэра и в целости и сохранности добрался до самой Москвы. И лишь появление Димы оказалось для него смертельным.

Чувство, которым мучилась Оля, обычно называется ностальгией. Страдая от ностальгии, Ольга и подумать не могла, что симпатичный мирок, которого ей так не хватает сейчас, еще недавно она сама с удовольствием собиралась разрушить. Совсем еще недавно ей не терпелось выйти за Марио и уехать из России. А теперь она не думала о замужестве – просто чувствовала себя неприкаянно и грустно. А все из-за того, что мама ее случайно опередила.

После работы Оля не торопилась возвращаться домой. Чаще всего она отправлялась в рейд по магазинам, реже заглядывала в клубы в обществе своей единственной подруги Ани Яковлевой. Но в тот вечер в конце февраля Олю угнетали не только обычные грустные мысли, но и доказанная психологами зимняя депрессия, являющаяся следствием накопившейся за год усталости. Сама не зная зачем, Оля решила пойти в их комнату в Старосадском. Комната – последний островок прошлой жизни, последний осколочек их с мамой мира.

В коридоре было темно и тихо. Оля, довольная, что не надо объяснять старым курицам соседям, куда это они с мамой пропали, шмыгнула к себе и по старой привычке заперла за собой дверь.

За дверью все оставалось по-прежнему. Наспех передвинутая мебель, стол в дальнем углу, разбросанные по дивану вещи: джинсы, свитера, футболки, старая косметичка, школьные тетрадки, которые она давно собиралась выбросить. Оля машинально пролистала тетрадь. На последней странице нашла записку от Яковлевой. Вздохнула. Неужели с тех пор, как они учились в школе, минул только год?..

Потом она решительным жестом смахнула с дивана весь этот хлам и сама растянулась на диване. Это последнее. Скоро мать продаст комнату и некуда будет даже прийти повспоминать. В это время Оля услышала дверной звонок – кто-то трижды требовательно нажал на кнопку.

«Как будто к нам, – подумала Оля грустно. – Мама так боялась этих звонков… А вообще-то к нам никто не ходил… Только однажды пришел Дима… и с этого момента все пошло и поехало…»

В коридоре соседка Валерия Михайловна скрипучим старческим голосом что-то втолковывала незваному гостю. Когда-то Оля ненавидела этот голос, и саму соседку, и ее въедливую манеру долго и подробно объяснять всякую чепуху. А теперь…

Ольга закрыла глаза и, как во сне, увидела их с матерью сидящими в этой комнате за столом. (Стол тогда еще стоял у окна – на старом месте.) Мама разливает чай, режет торт, сердится, иронизирует, потом – это обязательно – смеется… А потом вдруг отвлекается, задумывается о чем-то своем.

«Наверное, она о Димочке своем думала, – домыслила Оля. – Значит, он был с нами уже тогда. Просто я ничего об этом не знала».

Голоса в коридоре стали слышней. Ольга невольно прислушалась.

– Как вас зовут? – поинтересовался крепкий баритон.

– Меня? Валерия Михайловна, – с достоинством проскрипела соседка.

– Очень приятно, – рассыпался баритон, – для пенсионеров у нас лучшие скидки. Занятия проводят мастера международного класса. Если же вы приобретете клубную карту вдобавок…

– Хорошо, я подумаю.

– Плюс бесплатный солярий.

– Ладно-ладно, посмотрим, – нетерпеливо скрипела соседка.

– Мы ждем именно вас, Валерия Михайловна…

Ольга расхохоталась. В соседнем доме открыли салон красоты. Незваный гость оказался зазывалой.

Наконец он убрался – в коридоре хлопнула дверь.

– Когда окончательно сойду с ума… – бурчала соседка, направляясь в свою комнату.

Оля нехотя поднялась с дивана, небрежно собрала в хвост волосы. Часы за стеной пробили десять. Пора было возвращаться домой.

Саша еще раз прочитала абзац про бассейн, свернула документ и пошла на кухню. Ничего не написала сегодня, ну ладно, напишет завтра. Время в запасе у нее есть. В прежней жизни она очень любила писать по ночам. Теперь, конечно, это не годится, но один раз можно – в виде исключения.

А сейчас пора готовить ужин. Она уже давно наметила себе это блюдо – стейки фуа-гра в крем-супе из спаржи. Вот Димка удивится! Он всегда ее ужинам удивляется. Блюда Саша готовит совершенно необыкновенные, и они у нее не повторяются никогда.