Арина Ларина - Выданные мужья обмену не подлежат

…Зима шла по городу, тихо ступая мягкими лапами снегопада. Неоновые гирлянды телеграфировали праздничные импульсы и выпускали в подмерзающих горожан жизнерадостные флюиды. Новый год подруги встретили как-то скомканно.

– Говорят, как Новый год встретишь, так его и проведешь, – грустно вздохнула в трубку Яна, как обычно, решившая поздравить подруг. – Ларик, я тебе желаю, чтобы это была последняя грустная ночь в твоей жизни. Жирная точка. Остальные пусть будут ярче, веселее и вообще – пусть жизнь кипит, бурлит и пенится, а не закисает.

– Кваса захотелось, – машинально отреагировала Лара. – Какие-то у тебя ассоциации… Книжек начиталась? Или тебя твой графоман Шурик так безвозвратно облагородил в плане русского языка?

– Ой, ты представляешь! Он мне тут звонил, поздравлял. Книжку-то у него приняли, в будущем году выпустят, – огорошила ее Яна. – Иногда мы недооцениваем тех, кто рядом.

– И переоцениваем себя, – заметила Лариса. – Все, Янка, упустила ты Букеровского лауреата! Подумаешь – хилый! Не разглядела, балбесина!

– И не говори, – рассмеялась Яна. – Он теперь такой гордый. Зазнается небось. Но, правда, стыдно. Я считала, он фигню пишет.

– Может, и Вика твоя тоже гениальная, – усмехнулась Лариса. – Вокруг тебя сплошная творческая интеллигенция, а ты автографы не берешь! Слушай, а ты квартиру-то сняла?

– Нет, меня в нескольких местах просто банально обманули, да еще мама узнала, оскорбилась. В общем, пока с родителями живу. Если что-нибудь изменится, я тебя первую на новоселье позову.

– Да уж, будьте любезны, а то знаю я вас – зажмете, лишь бы на продуктах для любимой подруги сэкономить. Кстати, мужчин на новоселье тоже позови. Иначе будет скучно.

– Стас ревновать не станет?

– Янка, у меня такое подозрение, что не будет. И вообще меня Игорь сильнее ревнует, чем этот компьютерный маньяк. Весь в своей работе. Игорь тут даже домой ко мне явился, лицо Стасику бить. Но драка не состоялась. Мой Генечка предложил решать вопрос цивилизованно, через суд. Пока Игорь соображал, как это меня можно через суд поделить, Стас закрылся в ванной комнате и вызвал милицию. Дуэли не получилось. А так хотелось. Я бы тогда хоть определилась, выбрала бы победителя.

– Как у тебя все бурно, – уважительно протянула Яна.

– У меня не бурно, а ужасно. Надо кого-то выбрать, а я стала понимать, что мне оба даром не нужны. Я как жаба жадная: и самой не нужно, и выкинуть жаль. Ладно, не будем о грустном. Ты Маришке звонила?

– Она сама отзвонилась. Бегает вокруг своего Петечки, – усмехнулась Яна. – Мне кажется, он уже давно может обеими руками работать, но симулирует в Маринке чувство вины. А она и рада. Кормит с ложечки и поит шампанским.

– А я им завидую, – погрустнела Лариса.

– И я. Но у нас тоже однажды все будет хорошо. Я кого-нибудь найду, а ты разберешься в своих женихах. Между прочим, ты их проверь как-нибудь. Егор говорит, что надежность любого человека познается в беде.

– Яна, и какую беду ты мне рекомендуешь устроить? Заявить, что я смертельно больна, и посмотреть, кто больше даст на похороны?

– Нет, про здоровье даже врать нельзя. Я суеверная. Наври, что колоссальные финансовые проблемы на работе. Или скажи, что в долг брала, проиграла в казино, а теперь тебя могут убить. Чтобы наверняка не сбылось, – предложила Яна.

– М-да, мать, ну ты даешь. Тебе бы книжки писать. Но мысль я уловила, – развеселилась Лариса. – Я даже надеюсь, что они все сбегут. И будет мне счастье. Я люблю, когда все само получается, типа, перст судьбы.

– Ларик, а в жизни так всегда и происходит, потому что перстом судьбы человек отчасти рулит сам.

– Благодарствую. Почувствовала себя рулевым, – Лариса помолчала и вдруг печально произнесла: – А представляешь, мой спит уже. Сказал, что вредно засыпать после одиннадцати ночи. Это нарушает биоритмы. Тоскливо-то как, Ян. Сил нет.

Сил у нее действительно не было. Лариса чувствовала, как в душе растет глухое раздражение. И не только на кавалеров. Что самое неприятное – и на себя она тоже злилась. Лара, как витязь на распутье, стояла у камня без надписей. И было совершенно неясно, направо идти, налево, прямо или вовсе стоять. Она боялась остаться у разбитого корыта. Угробить свою жизнь на «не того» человека. Опасалась, что вообще заблудилась и стоит не на том перекрестке, а перст судьбы грозит ей из прекрасного далека или показывает кукиш: мол, извините, Лариса Григорьевна, лимит возможностей исчерпан.

Мысль испытать своих мужчин ей очень понравилась. Существовало только одно «но».

А ее ли мужчины это были?

Яна спешила на работу, проклиная городских коммунальщиков, у которых в марте внезапно случился снегопад – «а мужики-то не знали!» Пробка стояла намертво. Мало того, у нее сломался планшет, и часть работы была не сделана. Планшет, конечно, сломался не сам. Тошка решил порисовать, пока она бегала в магазин, а бабушка смотрела очередную криминальную историю. Порисовал сын чрезвычайно продуктивно, после чего перетрудившийся планшет приказал долго жить.

Ужасно стесняясь бессовестного опоздания, Яна мышью прокралась в издательство и почти успела шмыгнуть на рабочее место.

– А вот и наша гениальная художница! – завопил шеф на весь коридор, а Яна вжала голову в плечи и робко повернулась.

– Здрасте.

– Смотри, как скукожилась, – восхитился Егор. – И это ее еще не били. Видал, Сергей Валерьевич, как я сотрудников выдрессировал? Даже творческие единицы, витающие в эмпиреях, при виде начальства скувыркиваются с облаков и начинают работать, не сваливая свою лень на то, что муза не пришла.

Сергей Валерьевич был высоким, крупным и улыбчивым. Он с веселым удивлением смотрел то на Яну, то на шефа.

– Яночка, прошу знакомиться, – вспомнил об этикете Егор. – Это наш любимый клиент. Скупает твои шедевры пачками и перепродает по спекулятивной цене.

– Очень приятно, – промямлила Яна. – Спасибо, что покупаете.

– И продаете, – подсказал шеф и засмеялся. – Похоже, ты сегодня не в себе. Случилось что?

– Тошка планшет сломал, – виновато развела руками Яна.

– Убью обоих, – радостно поведал собравшимся шеф. – И дочку за вас замуж не отдам. Мне такие зятья, которые казенное имущество гробят, доверия не внушают. Вот Сергей Валерьевич желали посмотреть, как ты рисуешь. Процесс, так сказать. А ты нас обломала. Нехорошо.

Егор радостно потер руки и, толкнув в бок оптовика, опять засмеялся.

Фамильярность шефа объяснялась просто. Оптовик был его другом и одноклассником. А смеялся он от смущения, поскольку друг, видевший Яну на выставке, уже неделю приставал с просьбой познакомить. Сам Сергей Валерьевич на выставке подойти застеснялся, а потом момент был упущен.