Анри Труайя - Анн Предай

– Даю его вам.

Пьер прошептал в полной растерянности:

– Кто это?

– Не знаю, – огрызнулся Лоран.

И Пьер вынужден был подняться. Ноги его стали ватными, он испуганно принял трубку и поднес ее к уху, будто гранату. Вот-вот все взорвется. И его голова, и весь дом, всё. Но разве не этого ему и хотелось? Услышать голос Элен и тотчас же умереть.

– Алло, это ты, Пьер?

Он едва не рухнул на пол, узнав голос Клардье. Его приглашали на партию бриджа.

Подавленный собственной слабостью, он сначала пробормотал что-то о готовности, затем пожаловался на недомогание и закончил тем, что окончательно запутался в извинениях. Возвращая трубку на законное место, он, казалось, освободился от непомерного страха. Жизнь приобретала прежнее спокойное содержание, без смысла и без надежды. Всем своим существом он снова мог отдаться неотвратимому потоку серых, уходящих в небытие дней. Пьер вернулся к столу. Луиза принесла десерт. Лоран сообщил:

– Сегодня вечером я ухожу к себе, на шестой этаж. К ужину меня не ждите.

– А… если позвонит Анн? – спросил Пьер.

– Она не позвонит.

– И все же – когда он ушел? – спросила Анн.

– Три дня тому назад, – ответил Пьер. – Сказал, что предпочитает жить там, наверху.

– Он спускался поесть?

– Нет.

Анн поставила чемодан на кровать. Пьер протянул ей несколько писем, пришедших в ее отсутствие. На одном из конвертов она узнала подчерк Марка. Анн распечатала его. Извещение о свадьбе. Церемония прошла почти двумя неделями раньше в «очень тесном кругу». Анн разорвала открытку и выбросила обрывки в мусорную корзину. Отец наблюдал за ней потухшим взглядом. Она укоряла себя за то, что, вернувшись из поездки, не поцеловала его. Но после объяснений с Элен Редан она не смогла отважиться прикоснуться своими губами к этому лицу, которое ей довелось наблюдать побледневшим от старческой страсти.

Она переспросила:

– Почему нет Луизы?

– Она попросила отпустить ее на час раньше. У нее захворала племянница.

Анн передернула плечами: снова попустительство отца. Стоит отвернуться – и порядка как не бывало. Вояж утомил ее, а отсутствие Лорана раздражало. Она рассчитывала найти его на вверенном ему посту.

– Как книжная ярмарка? Все удачно? – задал вопрос Пьер.

Голос его словно бы доносился из картонной коробки. Одни лишь губы шевелились на неподвижном лице.

– Очень.

– Погода была хорошая?

– Да.

– На прогулки время было?

– Ну что ты! Там было столько работы.

Анн едва сдерживала себя от нетерпения. Уже половина седьмого. Скорее наверх, к Лорану. Немедленно. Да, да, она должна быть умнее его и не упорствовать в противостоянии. Наверное, нужно было позвонить ему из Болоньи…

Анн бросилась на лестницу, вскарабкалась на три этажа вверх и… уперлась в закрытую дверь. Незаконно лишенная ожидаемого, она в недоумении принялась бродить взад и вперед по пустому коридору. Где он может быть? Ну конечно же, в Сен-Уан, с приятелями. Она спустилась к себе, попросила отца не ждать ее к обеду и стремглав выскочила из дома. Такси доставило ее к обветшавшему домику. Время для Анн повернуло вспять, у нее кругом пошла голова от ощущения, что ее отбросило в недавнее прошлое. Вот только на пороге на этот раз ее никто не встречал.

В большой зале первого этажа она увидела тех же парней, тех же девиц. Лорана среди них не было. Фабриса тоже. Анн подошла к какому-то бесполому существу с остекленевшими глазами, тускло светящимися под длинными, растрепанными волосами.

– Вы не видели Лорана? – спросила она.

С женского на вид лица низким мужским голосом раздалось:

– Нет.

– Он сюда в последнее время приходил?

– Не обращал внимания. Ты не видел Лорана, Режи?

– С тех пор, как он работает, нет.

В разговор вмешалась некая девица:

– Да нет же, он позавчера здесь был. В комнате у себя что-то забыл. Поискал и ушел…

– Вы уверены, что он ушел?

– Да, именно так…

– А куда он ушел?

– Я не знаю… У вас не найдется десяти франков?

Анн машинально раскрыла сумочку. Она физически ощущала горечь разочарования, опутавшую ее тяжелой сетью. Через несколько дней она, конечно же, получит от Лорана письмо, отправленное из этого самого Экс-ан-Прованса, полное незаслуженных упреков и заверений в любви. В своем ответе она, конечно, извинится за свою резкость и попросит его вернуться. И он вернется… Девица взяла деньги, не поблагодарив, отошла в сторону и устроилась на одном из стульев.

Такси эти места объезжали стороной. До ближайшей станции метро Анн пришлось довольно долго шагать пешком, но ей незачем и, главное, некуда было теперь торопиться.

Пьер уединился в своей комнате, так и не дождавшись дочери. Она залезла в постель, пробовала читать, но сломленная усталостью, потушила настольную лампу, стоявшую в изголовье, и рухнула навзничь, как в бездонный колодец.

Она подскочила в кровати, словно от пронзительного крика. Комната была пуста и безмолвна. Сквозь неплотно задернутые шторы просачивался мглистый рассвет. Маленький будильник на столике в изголовье показывал начало шестого. Неужто она так долго спала? Она потерла руками лицо. Во рту першило от горечи, ныли мышцы. Пересилив себя, она выбралась из постели, закуталась в халат и пошла на кухню. За окном были слышны ранние птицы.

Анн открыла кран, набрала полный стакан воды и выпила его. Жажда не унималась. Она выпила еще один, большими глотками, как Лоран.

Лоран! Внезапно все вокруг закачалось. Анн бросилась на лестницу. Ступени под ее ногами прогибались, и, когда она бежала по этому темному грязному коридору, ей уже нечем было дышать. Номер одиннадцать… Она постучала… Тишина… Но он там. Она это знала, она это чувствовала. Почему не сделала она дубликат ключей? Она позвала:

– Лоран… Лоран!!! Открой мне!

Подергала ручку. Туда, сюда. Напрасно, все напрасно. Дверной проем был забран в тонкий наличник, кое-где отставший от коробки. Анн уперлась плечом в створку, сильный толчок – и защелка вылетела вместе с куском дерева. Дверь раскрылась, и Анн, спотыкаясь, по инерции вбежала внутрь.

Лоран лежал одетым, вытянувшись во всю длину кровати, со скрещенными на груди руками, с обращенным к потолку лицом. Глаза его были закрыты, рот слегка приоткрыт. Казалось, он спит. Анн приблизилась к нему с недоверием и тревогой в груди, склонилась и обняла его за плечи. Ей показалось, что ее руками прикоснулись к статуе. Кожей ладоней она через толщу шерстяного свитера ощутила ее твердость и холод. Вспышка ослепительно белого света в голове сменилась леденящим страхом, и у нее перехватило дыхание. Из горла наружу вырвался первобытный рык дикого зверя: