Ги Де Кар - Зов любви

Ночь не предвещала ничего хорошего для старика, все мысли которого, с пятого октября прошлого года, были поглощены одним: «Увижу ли я их вновь?» Для пессимизма были основания, так как уход тех, кого он считал самой красивой парой, был катастрофическим. Это выразилось в поспешном спуске по лестнице, почти похожем на бегство, в том, что они быстро прошли мимо застекленной двери бюро, без обычного приветливого пожелания, и не сказав «до свидания» портье. Все указывало на то, что любовь терпит поражение.

Тем не менее Владимир исполнил свой долг: накануне, купив четвертую бутылку шампанского марки «Перье-Жуэ», он поставил ее в холодильник, чтобы охладить до нужной степени. Как только мадам ушла, он побежал за чистыми тонкими простынями, которые затем отнес в номер с глициниями и еще раз проверил, все ли в порядке. Как всегда пятого октября, он предупредил Кору, Лулу, Мадо и всех остальных девушек, что этой ночью номер занят.

Ему оставалось только ждать... Чем ближе стрелки часов приближались к полуночи, тем беспокойнее он становился. Без пяти двенадцать роман Толстого упал на пол, но у Владимира не хватило мужества поднять его; без двух минут двенадцать плед также сполз на пол; в полночь Владимир был на ногах, готовый приветствовать светловолосого красавца и его смуглую подругу самым любезным из приветствий, которые он когда-нибудь произносил: «Добрый вечер, мадам, добрый вечер, месье... Бутылка, как и комната, вас ждут. Я сейчас принесу шампанское».

Пять минут первого; десять, двадцать, прошло полчаса... Охваченный отчаянием, благородный Владимир сделал то, чего он никогда не позволял себе за одиннадцать лет работы в «Доме» мадам. Он открыл дверь, ведущую на улицу, и стал на пороге, надеясь, значительно меньше, чем раньше, что он увидит фары машины или такси, которая притормозит у отеля. Но машины проезжали, не останавливаясь. Владимир находился на своем посту уже около часа, когда к нему из темноты подошли двое. Сердце Владимира забилось сильнее. Женский голос спросил:

– Владимир, что вы здесь делаете? Дышите свежим воздухом?

Это была Кора, которая пришла с очередным клиентом. Разочарование было таким сильным, что он пробормотал с досадой:

– Поднимайтесь в восемнадцатый.

Он не знал бы, что ответить, если бы девушка сказала: «Я хочу номер с глициниями».

Пара скрылась на лестнице. Владимир закрыл входную дверь и, грустный, вернулся в бюро. Прошел час ожидания, и он понял, что больше нет никакой надежды. Обессиленный, он упал в кресло, ни о чем не думая, с блуждающим взглядом. Именно в такой позе мадам застала его утром следующего дня, когда она спустилась со своего седьмого этажа. Довольно долго она с изумлением смотрела на старика, который, казалось, не замечал ее присутствия, хотя глаза его были открыты. Так как он не подавал признаков жизни, вдруг испугавшись, она встряхнула его, воскликнув:

– Владимир! Вы спите с открытыми глазами?

– Нет, мадам,– ответил он серьезным голосом.

– Я никогда вас таким не видела! Вы не больны?

– Я себя не очень хорошо чувствую, но пусть мадам успокоится: все пройдет, как и все то, что тяготило меня до этого дня.

– Вы же знаете, Владимир, что я вас глубоко уважаю. Я даже считаю себя вашей подругой. Вы можете мне все сказать... У вас денежные затруднения?

– Вы слишком добры...

Поколебавшись, она спросила:

– Сердечные проблемы?

– Мадам догадалась: это действительно сердечная проблема.

– В вашем возрасте, Владимир?

– В моем возрасте... Однако эта сердечная боль не должна восприниматься мадам такой, как она думает: мне грустно, мне даже очень грустно... Это одна из тех печалей, которые проходят тяжелее, чем любовные разочарования, потому что они рождаются после ухода друга... «Они» не пришли, мадам!

– Кто они?

– Но «Они», мадам! Пара... «Моя» пара!

– А, я о них совершенно забыла, об этих. Это правда, сегодня пятое октября. И вы думаете, что эти незнакомцы, о которых вы ничего не знаете, ваши друзья?

– Я не знаю, кем я могу быть для них, но я лично их принял... А я принимаю не всех! «Они» подходят мне по своему классу, по своей элегантности, красоте и вкусу к хорошему шампанскому.

– Шампанское? Бутылка здесь?

– В холодильнике.

– Послушайте, мой друг, это просто смешно, так переживать из-за какого-то мужчины и какой-то женщины, которые совершенно о вас не думают. Если они сюда не вернулись, то только потому, что нашли что-нибудь получше.

– Или что их любовь умерла, мадам.

– Но вы ведь не можете хотеть, чтобы люди, которые приходят сюда, любили друг друга всю жизнь.

Владимир подумал несколько минут, прежде чем признать:

– Мадам права...

– Браво! Вы опять становитесь рассудительным. Вы так меня напугали, когда я вошла в бюро! Застывший взгляд, приоткрытый рот, мертвенно-бледное лицо... Я даже подумала, на этом ли вы свете. Слава Богу, еще на этом! Чтобы это отметить, я предлагаю выпить шампанского сегодня вечером, когда вернетесь к восьми часам.

– Я сказал, мадам, что никогда этого не сделаю!

Подобрав с пола роман Толстого, он сунул его в свой чемоданчик и встал с кресла. Потом наклонился еще раз, чтобы поднять свою накидку, стряхнул с нее пыль, прежде чем набросить на свои поникшие плечи. Подойдя к холодильнику, он достал оттуда бутылку шампанского и также положил в чемоданчик. Затем подойдя к столу, оставил шесть десятифранковых бумажек.

– Это то, что стоила бы бутылка «Дому», если бы они пришли.

– Вы с ума сошли, Владимир! Вы же не платили за нее столько вчера, когда ее покупали.

– Разница – это наказание мне за веру в то, что они придут в четвертый раз! А сейчас я прошу у мадам разрешения уйти.

– Ступайте, мой друг. До вечера, до восьми часов.

– Мадам может рассчитывать на меня. Простившись, пристукнув каблуками по своей привычке, старый аристократ надел свой кронштадтский цилиндр и ушел, унося свои сокровища.

Мадам не составило особого труда представить, что он станет делать после ухода из гостиницы. Придя в свою комнату в мансарде на улице Вожирар, князь Владимир Дмитриевич Шергатов достал бутылку из чемоданчика, благоговейно поставил ее на этажерку, где он мог любоваться ею, нетронутой, до конца своего одинокого существования. Однако это молчаливое созерцание никогда не даст старику ответа на вопрос, почему пара не пришла в очередную годовщину выпить свое шампанское; не даст и разгадки того, что в действительности произошло в прошлом году.

Причина была простой и банальной: выходя из гостиницы, в которую ни один, ни другая не испытывали желания вернуться, Ален и Хадиджа расстались на улице, именно в том месте, где они познакомились три года назад: срок любви истек.