Одержимость (СИ) - Магницкая Доминика

— Что ты сделал?

— Я ударил ее всего один раз. Просто хотел, чтобы она поняла свое место и прекратила нести этот бред про любовь. Она же…оступилась и упала. Разбила голову об угол стола.

— Ты выставил бедную девушку самоубийцей. Той, кто в глазах общества недостоин даже нормальных похорон. Ты хладнокровно убил ее и уничтожил ее семью. Я к ним приходила. Насколько мерзким ты должен быть, чтобы смотреть им в лицо и предлагать деньги за молчание.

— Я не собирался садиться в тюрьму из-за того, что произошло случайно.

— Да брось. Даже если бы ты перерезал ей горло, ты бы все равно отмазался.

Марк схватил меня за подбородок, вынуждая посмотреть ему в глаза:

— Тебе легче будет жить с этой правдой? Легче будет ненавидеть меня?

— Ты уже сделал достаточно, чтобы я тебя ненавидела. Девушка умерла, а ты просто продолжаешь жить дальше, так, Марк?

— Да. Очнись уже, Лин. Только в твоих мечтах преступники наказаны, а справедливость торжествует. Реальный мир работает так, что, если у тебя есть деньги и власть, что в принципе взаимозаменяемо, ты не подлежишь никакому правосудию. Ты и есть правосудие. И сейчас, любимая, я говорю о себе.

— Не все так лицемерно рассуждают. Есть и хорошие люди, которые используют связи для того, чтобы помогать остальным, а не прикрывают свою задницу и вершат жизни других.

— Ты уже почти шесть лет замужем за мной. Неужели до сих пор веришь в эти сказки?

— А во что еще мне верить? В твою любовь, которой ты упиваешься? Я продолжаю верить в лучшее, потому что живу рядом с худшим.

Марк толкнул меня на капот и пригвоздил мои ладони к автомобилю:

— Неблагодарная сука. Знаешь, сколько женщин хотели бы занять твое место?

— Они видят лишь тот образ, который ты создаешь на публике. Это не настоящий ты. Показываешь себя добрым, заботливым и неравнодушным к чужим проблемам, в то время как на самом деле ты — жалкий урод, вечно нуждающийся в одобрении и любви. Ты ее не заслуживаешь.

— Слишком много болтовни, Лин. Поберегла бы себя, прекрасно же знаешь, что за каждое слово тебе придется расплачиваться множество раз. А наговорила ты уже достаточно.

— Из нас двоих только ты рассказываешь сказки про счастливую семью, заботу и неземную любовь. Я даже тайком ходила к психотерапевту из-за того, что ты со мной сделал.

— Хватит. Заткнись.

Его ладони еще сильнее сжали мои руки, надавливая на раны и вызывая новую вспышку боли.

Я стиснула зубы. Мне нужно это вытерпеть. Быть сильной. Сейчас или никогда.

— Зачем ты заставил меня поверить в то, что тебя посадят? Зачем притворялся?

— Чтобы ты поняла. Никто и ничто нас не разлучит. Мои люди специально отправили твоему этакому спасителю, обеспечившему тебя прослушкой, именно ту информацию, которую я хотел, чтобы ты знала. Все, чем ты дышишь, что пьешь, ешь, о чем думаешь — я все контролирую. А ты, как идиотка, продолжаешь мне сопротивляться.

Мужчина, не замечая, что причиняет ужасную боль, продолжил:

— Я знаю, что этого мужика, с которым ты развлекалась, пока была в бегах, уже освободили. Но не беспокойся, ненадолго. Я найду ему новое преступление. Ненавижу тебя за то, что позволила моей дочери привязаться к другому мужчине.

Едва слышно я прохрипела:

— Алиса тебе не нужна. Это лишь очередной поводок, чтобы меня контролировать. Дети все чувствуют, и, как бы она ни была рада твоему появлению, Алиса понимает, что Рома и правда ею дорожит, а ты лишь используешь.

— Значит так? Алиса мне не нужна? Как будто ты мать года, хотела убить ее еще до появления на свет.

— Да, но лишь потому, что я не хотела ребенка от тебя! Ты же убиваешь меня, Марк. И рано или поздно ей ты тоже навредишь.

Он схватил меня за горло и сильно сдавил его. Я с трудом взглянула ему в глаза. Зрачки налились кровью, дыхание стало резким и надрывным.

Мне нужно было, чтобы Марк сорвался. Совсем слетел с катушек, только тогда у меня получится сделать то, что я хочу.

Однако теперь появлялся вопрос — будут ли у меня силы, чтобы по-настоящему ему противостоять?

Марк одну ладонь оставил на шее, а второй схватил меня за волосы и прошипел:

— Ты права. Я люблю свою дочь, но, может, раз я такой ужасный, ей будет лучше без меня? Отдадим анонимно на удочерение в приемную семью, что скажешь? Так как ты всегда при мне, у тебя тоже не будет возможности увидеться с ней. Мир большой, ты ее никогда не найдешь. А закинуть очередной поводок на твою шею я смогу в любой момент.

— Алиса — все, что у меня есть. Заберешь ее, и я наложу на себя руки.

— А я привяжу тебя наручниками, изолирую от всего и оставлю в полном одиночестве. Посмотрим, как быстро ты сдашься и будешь умолять, чтобы я пришел к тебе. Постепенно будешь сходить с ума. И даже моя компания станет желанной.

— Нет. Я не позволю. Ты уже сделал достаточно, чтобы я умоляла тебя уйти.

— Ты знаешь, что я мог дать тебе что угодно, кроме этого. Своими постоянными разговорами ты лишь сильнее меня злишь.

Он по-прежнему держал меня за горло. Потянулся ладонью во внутрь своей куртки.

Я знала, что он собирается достать. Специально не сопротивлялась, чтобы он думал, будто у меня совсем нет сил. Резко ударила Марка ногой, отпихнув его в сторону, и достала пистолет, скрываемый объемной кофтой.

Мужчина заметил дуло, направленное на него, и усмехнулся:

— Мы это уже проходили.

Он быстро снял куртку и вытянул свое оружие. Не целился, просто показывал, что тоже умеет угрожать.

Думает, будто я по-прежнему играю. Но если Марка не остановить, он ведь и правда осуществит все то, что говорил ранее. Сломает жизнь Роме и будет отсылать Алису, стоит мне лишний раз вздохнуть без его разрешения.

Я достаточно прожила в страхе и боли. Я не убийца. Вероятно, все же бывают случаи, когда даже хорошие люди совершают ужасные поступки. Потому что других вариантов не осталось.

Я все перепробовала. Сбегала, обращалась в полицию, искала защиты у закона. Но в мире Марка законом был лишь он сам.

Я закашлялась и хрипло сказала:

— Все это время ты повторял лишь одну фразу. Говорил, что пока ты жив, я всегда буду рядом с тобой. Даже предлагал мне спустить курок, чтобы все прекратилось.

Я знаю, что после подобного моя жизнь не будет прежней. Я сама изменюсь, и, в отличие от Марка, буду постоянно просыпаться из-за кошмаров, в которых он будет меня доставать.

Я была готова на это. Чувствовала себя ощерившимся щенком, который огрызается на хозяина. С трудом дышала, до конца не понимая, что дальше произойдет.

Несмотря на все, что было между нами, я до сих пор надеялась достучаться до него. Частичкой своей души тянулась, но он тут же ее отрезал. Марк и правда не считал себя виновным, хотя убил человека.

Я превратилась в сгусток боли и отчаяния, понимая, что отсюда уйдет лишь один из нас.

Марк сделал еще один шаг ко мне и сказал:

— Что плохого в том, что я держусь за свою любовь к тебе?

— Любовь? ТАК не любят. Ты приставил ко мне охрану, запретил выступать, зная, как для меня это было важно, накачал мою сестру, заставляя поверить в ее болезнь и вынуждая выйти за тебя замуж. Постоянно истязал, избивал, угрожал. Ты даже за меня решил, когда у нас появится ребенок. Пользовался моим телом, как хотел. Это не любовь, Марк.

— Опускай пистолет, и поехали домой. Сегодня я в хорошем настроении, поэтому не нарывайся еще сильнее, иначе то, что было вчера, покажется тебе сказкой.

Он сделал шаг ко мне. Еще один, и уже собирался сделать третий, но не успел.

Потому что я выстрелила.

Жизнь и правда не делится на черное и белое. В ней присутствуют все краски, и, когда я выстрелила в Марка, я думала, что наконец-то избавилась от страха и боли. Но он преследовал меня каждую ночь. Я просыпалась, захлебываясь в слезах и не в силах даже дышать.

Его пустые, стеклянные глаза, обреченная улыбка и фраза, брошенная едва слышно, навечно врезались в мою голову. Я постоянно покручивала этот момент и все пыталась понять, был ли другой выход. Может, мне только казалось, что его нет.