Крылья (СИ) - Градова Элина

Возвращаемся в город, минуя своих, никого видеть не хочу, не могу! Санька тоже к родителям показываться не торопится, проносимся мимо нашего поворота домой…

Петровский всю дорогу шутит, планы строит, но я уже решила,

— Замолчи! Приедем, иди куда хочешь, разводись, женись, плодись! Только меня в покое оставь!

— К нему побежишь? — выясняет, схватывает на лету, чувствую, как в нём растёт обида, — ещё успеешь. До свадьбы как раз день!

— Не побегу! Я его предала, не видел, что ли? Предатели не нужны никому!

Остальную дорогу молчим, больше ни слова. Приехав, поднимаемся в лифте, как чужие, он на свой девятый, я — на десятый…

Боже! Чужая квартира, пустая, холодная… одинокая! Надо что-то делать, надо, как-то жить. Лезу в сумку, достаю телефон. Трубка села, поэтому на трассе меня никто не потревожил, Петровского по той же причине, наверное. Он же там ещё дольше пробыл, а в машине мы не подзаряжали, у Артурыча негде. Вставляю зарядку, через пару минут начинают приходить оповещения. Конечно же, от мамы гора! Удивительно, что родители не кинулись вызволять меня из дома на озере из Санькиных лап. Но видно, Серж объяснил всё, как надо. От него несколько упущенных звонков, все сегодняшние. Ну, всё ясно, шмотки надо забирать, приготовил уже, наверное…

Эльф разорвал мою душу в клочья своей любовью, поползла бы за ним на край света теперь, но надо быть сильной, не поползу… Как же мне хочется позвонить ему и, как не хочется… Но я же не трусиха, я просто, предательница, значит, надо это признать честно и не прятаться! Перезваниваю…

— Алло! — странно, женский голос. Уже хочу извиниться и отключиться. Ничего удивительного, эльф имеет полное право на личную жизнь, я же его предала! — Ксения! Постойте, не отключайтесь!

— Ирина Фёдоровна? — доходит до меня, — здравствуйте! — только мамули не хватало, устроить мне головомойку за своего мальчика!

— Ксения! С Серёжей беда! Приезжайте! — сердце в пятки, потом вверх к горлу! Сдохну, когда-нибудь от этих качелей.

— Что стряслось?

— Приезжайте в клинику на Озёрной. Знаете, такую? Частная клиника за городом! Там всех подряд не пускают, но я Вам выпишу пропуск.

— Еду!

Собираюсь бегом, беру такси, всю дорогу лихорадочно соображаю, что могло с ним случиться за пять дней?..

Наконец-то, на месте.

Ирина Фёдоровна встречает меня в вестибюле элитной клиники,

— Спасибо, Ксения! Я уж, не надеялась…

— Как он? Что случилось? — пропускаю приветствие, она не обращает внимания, увлекая за собой,

— Пойдёмте, здесь есть зона отдыха, обычно она пуста, я всё расскажу.

Торопливо сбрасываю пальто на руку, спешу за ней. Мать Сержа приводит меня в небольшой зимний сад — просторный холл с окнами в пол, уставленный множеством кадок с разными пальмами и лианами, в центре зала бьёт небольшой фонтанчик, создавая тихое журчание, у стен, среди цветов расставлено несколько удобных кожаных кресел. Устраиваемся в уголке, выбрав два, поближе друг к другу. Мне скорее хочется узнать, что случилось с моим, вернее, больше не моим эльфом, и бежать к нему, но Ирина Фёдоровна, принимается извиняться,

— Простите меня за всё! Это я виновата в вашем разрыве, дурацкая материнская ревность! — роняет лицо в ладони, вижу, что начинает плакать, — я погубила своего мальчика, сломала жизнь!

Глажу её по спине,

— Перестаньте, Вы здесь не при чём, — пытаюсь успокоить, но получается только хуже. Заходится в рыданиях, тянется за рукой и роняет голову мне на плечо. Вот это да! Строгая придирчивая дама, которой я завалила экзамен на право стать её невесткой, а, главное, выбешивала регулярно, не давая подступиться к любимому чаду, на моих глазах превратилась в слабую, вмиг постаревшую, беспомощную плаксивую тётку.

— Не надо, — успокаиваю, — не злюсь я на Вас! Мы же, всё равно, поженились бы, неужели Вы думаете, что причина расставания в Вас? Мне на себя впору злиться! — чего уж тут скрывать, — не знаю, что Вам сказал сын, но я сама всё испортила… Да так, что нет прощения! Но это потом, расскажите толком, что с ним? Или, может, я сразу к нему?

— Серёжа на процедурах, — смотрит на свои элегантные часики, — у нас ещё целый час времени.

— Хорошо, тогда я Вас слушаю.

Ирина Фёдоровна вздыхает, достаёт из маленькой сумочки маленькое зеркальце и ажурный платочек, промокает глаза, приводит себя в порядок, начинает рассказ,

— Он упал… с высоты. Эта его ужасная работа, как я не хотела, чтобы он туда пошёл! Серёжа прирождённый артист! Вы видели, как он танцует? — похоже, придётся направлять даму в нужное русло, иначе её унесёт далеко,

— С, какой высоты? — уточняю.

— Не знаю, — мотает головой, — метров пять, наверное, а может, десять, или пятнадцать… Опять эти спасательные работы… Сорвался…

— Он же опытный альпинист, как так?

— Артём Артурович — доктор у них есть…

— Знаю, знаю такого! Что Артурыч?

— Сказал, что Серёжа, как с цепи сорвался, рисковал, где не надо было. Я толком не поняла, какой-то обвал, пропали туристы… и чего их всех в горы несёт?! Как Новогодние каникулы, так жди беды! Обязательно кто-нибудь, лезет в горы! Какой-то сейсмический толчок, обвал. Лагерь с туристами провалился в образовавшуюся расщелину, их оттуда и доставали. Какая там глубина, без понятия. Серёжа спустился. Там их как-то прикрепляли к тросам и поднимали. Он внизу был, а сверху принимали. Когда всех достали, ему бы самому подниматься, а он рюкзаки отправил. А тут, как раз, опять тряхнуло, разлом пошёл глубже, он туда. Бросил бы, эти чёртовы рюкзаки, успел подняться, ничего бы не случилось. Артурыч сказал, чудо, что его там обломками не завалило, синяки да ушибы, ерунда. Пока трясло даже не пытались выяснить, жив ли, впору туристов уберечь и увести подальше от расщелины в безопасное место. Когда стихло, вернулись, спустили трос глубже, а он подняться не смог. За ним Игорь спустился, парень из группы, вот и подняли. Так и привезли на носилках сначала в госпиталь МЧС, потом мы сюда забрали.

— Так, что с ним? — внутри всё обрывается от ужасных новостей, похоже, дело серьёзное, — сколько дней прошло?

— Четвёртый сегодня. Перелом позвоночника в грудном отделе.

— Компрессионный? Со смещением? Спинной мозг серьёзно пострадал? — тороплю Ирину Фёдоровну. Бросить бы её тут да бежать с лечащим врачом поговорить, но не могу оставить.

— МРТ не показало смещения, есть безусловно повреждения, но не настолько, чтобы он лежал пластом.

— А, он лежит?

— Как куль. Ни рук, ни ног не чувствует, — опять начинает реветь.

А вот это хреново, лучше бы любой болевой синдром, я сойду с ума!

— А, доктора что? Прогнозы, какие?

— Говорят, время работает против нас, либо в ближайшее время должен начать восстанавливаться, либо, никогда! — ревёт, не прекращая.

— Я останусь. Можно, я останусь с Сергеем? — спрашиваю.

— Конечно, Ксюшенька, я и надеяться, не смела, — всхлипывает, а в глазах загорается огонёк надежды, — сердцем чувствую, что только Вы сможете помочь! Он увидит Вас и захочет подняться.

— Ирина Фёдоровна, Вы оставите меня с ним? — я уже всё решила, только он и я, без посторонних. Что буду делать, не знаю, но нам не нужен в эти дни никто.

— Конечно, конечно, я Вам доверяю, тем более, он гонит меня. Вообще, видеть никого не хочет.

— Ну, так проводите меня к нему.

— Ксения! — опять меня останавливает, берёт за руку, заставляя остаться в кресле, — я должна Вам рассказать ещё, кое-что…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Остаюсь сидеть. Сердце в пятках, не знаю, что ещё она мне поведает.

— У нас в семье есть тайна. Кроме супруга и меня не посвящён никто.

— Так может и не стоит меня посвящать? — недоумеваю. Кто я такая, тем более, после предательства, чтобы мне раскрывать семейные тайны?