Юлия Климова - Снежное сердце

Заведующая учебной частью очень долго мотала головой и отказывалась дать домашний адрес и телефон Зои Карпушиной, но потом, когда на ее столе появилась бутылка шампанского и коробка конфет, сменила гнев на милость, вышла из кабинета и вернулась с серой папкой, нашпигованной пухлыми файлами. Оказывается, будущая Софи Брукс проживает вовсе не на Балаклавском проспекте, а на Снежной улице. То ли она переехала, то ли администратор фирмы «Ваш друг – массовик-затейник» не выспался, когда девушка диктовала ему адрес, то ли еще какая ерунда приключилась, но ранее полученные координаты не являлись правильными.

«Фадееву ничего говорить пока не буду, – улыбался Иван, прибавляя скорость, – устрою сюрприз. А то звонит по десять раз на дню и спрашивает одно и то же: „Нашел, нашел?“… Да, нашел! Когда это Курочкин не справлялся с поставленной задачей? Сейчас поговорю с ней, вкратце обрисую ситуацию… без подробностей, и договорюсь обо всем. И вот как раз в пятницу приведу ее на пробы… в самый последний момент приведу…»

По дороге Иван пару раз набирал телефон Зои, но в ухо влетали только торопливые гудки – занято, болтает с кем-то. Ну, ничего, разберутся при личной встрече.

– Доброе утро! – громко сказал он в окошко домофона. – Я к Зое Карпушиной.

– А вы кто? – приятный голос.

– Иван Курочкин. Я от режиссера Игоря Яковлевича Фадеева по поводу роли…

– Заходите скорее!

Чистый лифт, седьмой этаж, дверь открыла… рослая рыжеволосая девица, одетая в черное кимоно (на шелке пестрят веточки сакуры и птички, очень похожие на соловья).

– Здрасте, – кивнул Курочкин, неотрывно глядя на внушительный бюст девушки, который замер как раз на уровне его глаз. Какой размер? Пятый? Седьмой? Пятнадцатый? Какой самый большой-то?

– Я Зоя Егоровна Карпушина, – отчеканила хозяйка квартиры и дернула гостя за руку. – Очень приятно познакомиться! Я всегда знала, что меня рано или поздно заметят. Раздевайтесь и проходите на кухню, я напою вас чаем с молоком и расскажу о себе.

От одной мысли, что придется пить чай с молоком, Иван Курочкин вздрогнул. В его понимании такое можно было употреблять только в одном случае – если ты кормящая мать и у тебя большие проблемы с удоями. В голове даже промелькнула сумасшедшая мысль: «Если я это выпью, то моя грудь тоже вырастет до таких размеров».

– Кажется, я ошибся адресом… – пробормотал он, но его слова остались незамеченными.

– Раздевайтесь быстрее! – скомандовала девица, и ее бюст заколыхался, точно корабль на волнах.

Курочкин в свое время служил в армии, и сейчас сержант Букин мог бы гордиться скоростью его движений.

– Мне двадцать пять лет – родилась и выросла в Москве. В третьем классе твердо решила стать известной актрисой и всю жизнь стремилась к своей мечте. Участвовала в конкурсах самодеятельности, учила стихи и прозу, и теперь заканчиваю курсы актерского мастерства. Мой адрес вам на курсах дали?

– Угу, – кивнул Курочкин, с тоской глядя на широкую чашку с мутно-молочной жидкостью.

Эх, порадовать Фадеева не получится, кто ж знал, что на свете так много Карпушиных… и всем обязательно надо записаться на курсы! Пропал сюрприз, пропал. И теперь опять придется трезвонить по списку и искать, искать, искать.

– …девушка я порядочная, но ради роли на многое пойду. Лично вас устраивают мои формы?

Иван икнул и медленно поднял голову на объемный бюст.

– Устраивают, – выдохнул он, прикидывая, можно задушить человека такой грудью или нет.

– Я тоже считаю, что с фигурой у меня полный порядок. Скажите, а когда я могу встретиться с вашим Фадеевым?

Никогда!

– Он сейчас в отъезде, но как вернется, я вам сразу позвоню.

– Отлично. Вы уж, пожалуйста, намекните ему на мои формы, я девушка порядочная, но карьера прежде всего!

На свободу Иван вырвался только через час. В глазах еще долго рябили ветки сакуры, а все шаровидное вызывало острый приступ тревоги.

Таня делала вид, что спит. Кресло откинуто, глаза закрыты и ровное дыхание… по возможности ровное.

Первую половину дня она просидела в номере гостиницы, потом – обмен дежурными фразами с Барковым, ровная спина, внешнее равнодушие и внутренняя обида. Она прежняя – нравится?

А потом дорога…

Павел сделал попытку поговорить, но ничего, кроме полуулыбки Моны Лизы, в ответ не получил. Да и что он мог сказать? Прости, я не должен был тебя целовать… Я связан обязательствами… До свадьбы меньше месяца… Это все не так просто… Прости, пожалуйста, прости…

Отличный набор слов – почти джентльменский.

Таня делала вид, что спит… мысленно все время возвращалась в номер Баркова и непрерывно ругала то себя, то его. Чего кривить душой – она хотела и поцелуев, и объятий, и от окна не отошла, потому что ждала и того, и другого… Но он-то все равно виноват… Виноват!

– Первый раз побывала в командировке, спасибо, – улыбнулась она, когда машина остановилась около ее подъезда. – Если еще надумаете куда-нибудь поехать, обязательно возьмите меня с собой.

Не дожидаясь ответа, она выскочила на улицу и быстрым шагом направилась к ступенькам. Завтра она опоздает на работу, зайдет в кабинет своего начальника Павла Сергеевича Баркова и скажет то, что изменит ход событий… Таня достала из сумочки ключи и улыбнулась. Она не будет проигравшей!

Не будет!

«Если вы не отпустите меня с должности секретаря и не согласитесь дать отсрочку на выплату долга до декабря следующего года – я расскажу своей однокласснице и вашей невесте Ирине Задольской о том, что мы с вами целовались».

Когда Таня опоздала на работу, Павел подумал, что она больше не придет. Минут сорок он раздражался на все подряд и прислушивался – открывается дверь приемной или нет. Удерживать ее около себя он больше не мог, какой к черту суд… Но как жить, не встречая взгляда ее карих глаз, не слыша ее голоса?

И вот Таня пришла… Молодец, девочка, мо-ло-дец – грамотный шантаж. Павел убрал руку с компьютерной мышки и потер висок.

– Если вы не отпустите меня с должности секретаря и не согласитесь дать отсрочку на выплату долга… – Она произнесла отрепетированную фразу до конца. И первым желанием было – сказать «нет», но она хочет вырваться отсюда и имеет на это полное право…

Ночь в Нижнем Новгороде была действительно долгой. Сигарет не хватило и вина не хватило тоже. Километры до Москвы измерялись вопросами и ответами, чувством долга и непривычной, непостижимой нежностью… Чувство долга – ну как с тобой бороться?

– Неужели расскажешь? – мимолетная улыбка, а затем искусственное удивление на лице.