Неидеальный (СИ) - Джулай Галина

— У меня с тобой каждый день вау эффект, — возражает он, и снова целует.

— Все, иди, нам надо выспаться, — пытаюсь выкрутится из крепких объятий Давида, но он снова прижимается к моим губам. Потом, с рыком отстранившись, все же покидает квартиру.

ДАВИД

В субботу Лина станет законной женой, эта мысль будоражит, радует, делает счастливым. Вспоминаю, как весной не хотел возвращаться сюда. Ждал ли я такого подарка от жизни? Наверное, где-то на подкорке, надеялся, что это произойдет, когда-нибудь… И вот я стану мужем и отцом официально.

Эта мысль немного огорчает, потому что я вспоминаю про Еву. Я ее так и не сказал, что женюсь уже через пару дней. Нет, не потому, что боялся её реакции, скорей не хотел, чтоб она волновалась, ей вроде как нельзя. Но больше оттягивать нельзя и сегодня я решил все рассказать.

Я приехал в больницу, где Ева уже, кажется, находится вечность. В отделении меня узнают и здороваются, уже даже не спрашивают, к кому я пришёл. Я знаю, они думают, что я Евин муж, она постаралась. Захожу в палату.

— Привет, — Ева, свернувшись калачиком, лежит на кровати, и почти никак не реагирует на мое появление. — Что-то случилось? — Я присаживаюсь рядом.

— Давление стало подниматься, мне не светит выход отсюда, — она вытирает слезинки.

— Что врачи говорят?

— Ничего, наблюдаем, контролируем… — фыркает она. Сижу и думаю, как она отреагирует на новость. Но решаю, что лучше от меня.

— Завтра Кир с Хельгой прилетят. Знаешь?

— Нет, с чего вдруг? — без особого интереса спрашивает она.

— Кир будет моим свидетелем.

Проходит несколько минут, прежде чем до Евы доходит смысл моих слов. Она медленно поднимается на локте и пристально смотрит, словно пытается понять правильно ли она меня поняла.

— Да, Ева, у нас с Линой свадьба в эту субботу, — подтверждаю ее немой вопрос. Ещё секунда, и мою щёку обжигает пощёчина.

— Ненавижу, — кричит она и начинает бить меня кулаками, по щекам текут слезы, — Ненавижу, ненавижу…

— Ева, успокойся, пожалуйста, — хватаю ее руки, не позволяю ей меня бить. Прижимаю к себе, держу крепко, пока она пытается вырваться, через какое-то время она затихает, и я отстраняюсь. — Я никогда тебя не обманывал. Я люблю Лину, и это не изменится. Я готов помогать тебе, и участвовать в жизни сына, но Ева, прошу, хватит питать надежды на что-то большее с моей стороны. Этого не будет.

— Что в ней такого, — выкрикивает она. — Чем я хуже?

— Ты не хуже, ты просто не она. Мы не выбираем, кого любить, это решает кто-то сверху. Ты хороший человек, красивая и умная… Я уверен, ты встретишь того, кто станет для тебя единственным.

— Заткнись, — она зажимает уши руками. — Я не хочу слышать этот бред. Не надо меня успокаивать, я жду твоего ребенка, я была рядом, терпела твои измены, твои приступы агрессии… А ты променял меня на секретаршу… Думаешь, она будет это терпеть?

— Она не будет, потому что я не буду ей изменять, а что касается моей агрессии… Лина стала той, кто смог меня избавить от этих приступов.

— И что ж она такого сделала?

— Да, особенно ничего, я просто влюбился, Ева. Я не хочу, чтоб мы ругались. Ради нашего сына, давай будем общаться нормально.

— Уходи, и не жди, что я пожелаю вам счастья.

Я ухожу. Осадок на душе, мерзкий, неприятный. Но я не могу ничего изменить, здесь поможет время, хотя и оно не всегда лечит, порою нужен другой человек. И я искренне желаю Еве его встретить. Когда-нибудь, и она так же, как Лина сейчас, будет рада, что не осталась со мной. А сын — он не останется без моего внимания.

ЕВА

Месяц, я уже здесь почти месяц. Я понимаю, это важно для ребенка, но я так хочу домой.

— Здравствуйте, Ева, — в палату входит моя врач.

— Здравствуйте, Екатерина Францевна. Обрадуйте меня, скажите, что я могу поехать домой.

— Очень бы хотелось это сделать, но не могу. Анализы опять не радуют. Девочки говорили вчера у вас было повышенное давление.

— Да, сто тридцать пять на девяносто.

— Вот видите, куда я Вас отпущу.

— Я могу пить таблетки и дома.

— Дело не в таблетках, опасность гестоза в том, что вы не чувствуете этого давления. В обычном состоянии у Вас бы уже болела голова, или были бы другие симптомы. У беременных оно поднимается незаметно, поэтому так важен контроль. Ну и белок, пока стоит на месте, но его тоже нужно держать под контролем. Так что, придется Вам побыть у нас ещё какое-то время.

— Сколько?

— А это зависит не от меня, а от Вашего организма. Так что, наблюдаем.

Она ушла, а на меня напала апатия. Как давно я не чувствовала себя настолько паршиво. Так жалко себя стало. И в отношениях с Давидом ничего не меняется. Анаит Вардановна приезжает каждый день в первой половине дня. Привозит еду, у меня холодильник всегда полный. Мама тоже приехала, живёт на моей квартире, тоже навещает каждый день, но чаще вечером. Но мне этого мало. Я хочу, чтоб рядом был Давид. На той неделе, я почувствовала первое шевеление, так обрадовалась, так хотелось ему рассказать, а он не брал трубку. Я даже его секретарше позвонила, но даже после этого он не перезвонил. Чувствую себя брошенной. Я так устала быть одна.

Я почти весь день так и лежу, потому что даже шевелиться не хочется. В таком положении меня и застал Давид. Но лучше бы он вообще не приходил. Потому что я не хотела слышать то, что он мне сказал. Новость о его свадьбе с секретаршей, меня подкосила, чувства безнадёжности, отверженности и дикой ревности поглотили меня. Я ударила один раз, потом снова, и мне было мало, моя боль не находила выхода в этих ударах. Давид прижал меня к себе, так крепко, что я больше не могла его бить. Пыталась вырваться, но, когда он хочет удержать, с ним бороться бесполезно.

— Я никогда тебя не обманывал, — говорит он, когда я немного успокаиваюсь. — Я люблю Лину, и это не изменится. Я готов помогать тебе, и участвовать в жизни сына, но Ева, прошу, хватит питать надежды на что-то большее с моей стороны. Этого не будет.

— Что в ней такого, — выкрикиваю я. Я действительно не понимаю почему он выбрал ее. — Чем я хуже?

— Ты не хуже, — он начинает говорить всякую успокоительную чушь, не могу это слушать.

— Заткнись, — зажимаю уши руками.

Я выплескиваю на него все, что думаю, но и тут остаюсь не удел. Она, видите ли, вся такая распрекрасная, победила его демонов. Прогоняю, не хочу сейчас его видеть. Он уходит, а я снова сворачиваюсь на кровати. Не могу остановить поток слез. Но тут слышу, как мой малыш, словно рыбка в аквариуме, посылает волны, такое лёгкое и приятное чувство. Он словно напоминает, что я не одна.

— Ты прав малыш, мы есть друг у друга. И вообще, проиграть битву, не значит проиграть войну.

А ещё я рада буду увидеть Хельгу. Не понятно только, почему она мне сказала, что они приедут на свадьбу. Мы разговаривали с ней дня три назад, она ведь наверняка уже знала.

ЛИНА

Меня причесали и накрасили, родители с Ксюшей приехали часа два назад, чтоб потом мы вместе выехали в ЗАГС, где меня будет ждать Давид. Жаль, конечно, что сейчас зима, я бы хотела, выездную регистрацию, но, с другой стороны, важно ведь ни где, тебя ждут, а кто. Тигренок крутился рядом и все спрашивал, когда мы уже поедем. Когда ушла мастер, мама и Ксюша помогли мне надеть платье.

— Ты просто потрясная! — сообщила мне Ксю, отойдя на несколько шагов, чтоб лучше рассмотреть.

На мне было белое платье в пол, без рукавов, с вырезом лодочкой. Верх платья был расшит стразами, но так нежно, и аккуратно, что смотрелось очень гармонично. Изюминкой платья был шлейф, я даже не представляю, как кому-то пришла в голову эта идея, и как ее воплотили в жизнь. Шлейф был из другой ткани, более тонкой, но от одного взгляда на вышивку на нем, и сияние страз, дух захватывает. Очень нежное, простое, но, в то же время, шикарное и сексуальное. Сверху пришлось одеть белое меховое манто.