Татьяна Веденская - Не ходите, девки, замуж!

– Привет, Диана, – раздался знакомый голос.

– Алексей? – разочарованно протянула я. – Это ты?

– Да. Я приеду за тобой через два часа примерно. Ты дома, на Расплетина?

– Я? – растерялась я. Меньше всего я хотела сейчас видеть Алексея. Да что там, я вдруг очень точно, безошибочно и исчерпывающе осознала, что вообще не хочу больше его видеть. Как бы он ни был красив, прекрасен и щедр, с ним – пустота, путь в никуда. Он человек, с которым я не связана ничем, кроме странного желания натворить бед. Отношения с ним нужно было заканчивать, и немедленно.

– Да, ты. Я и так знаю, где я. Так что скажи, где ты? – строго спросил он.

– Неважно, – пробормотала я. – Я – нигде.

– Что? – удивился он. – Что ты имеешь в виду?

– Я думаю, нам не стоит больше встречаться.

– В каком смысле?

– В прямом. Я не хочу с тобой больше встречаться. Прости. Я думала, что со временем это может перерасти во что-то серьезное, но теперь уверена, что…

– Да? Вот так? – вдруг ледяным тоном переспросил он.

– Да.

– И ты считаешь, что достаточно мне вот так ответить, и все? Я исчезну из твоей жизни и оставлю тебя? Нет уж.

– Что ты такое говоришь? – возмутилась я.

– То и говорю, Диана, дорогая. Имей в виду, меня вообще не интересует, что ты там думаешь. Ты помнишь – ты теперь моя. Это не пустые слова. Я буду через два часа. Будь готова, поняла?

– Нет! – закричала я, но он уже дал отбой.

Я стояла около дома, потрясенная, и не знала, что вообще теперь делать. Нормально, да? Будь готов! Кто я ему, пионер? Ишь ты, напридумывал себе невесть чего. И все же, неприятный холодок пробежал по спине. А вдруг он опасен? А я – совсем одна. Что делать, куда бежать? К маме с папой? О да. Они меня защитят, конечно. Может, к Катерине? Как и в старые добрые времена, когда Динка Сундукова без Катерины и шагу не могла ступить. Боже мой, ну и ситуация. Я зашла в лифт, поднялась на этаж, вышла на площадку и вдруг заметила, что дверь в квартиру немного приоткрыта. Несильно, чуть-чуть, но все же отчетливо видно, что она не заперта.

– Как он мог успеть? – нахмурилась я, окончательно потеряв остатки уверенности в себе. Картины сводок милиции, где передают о найденном трупе молодой женщины, встали у меня перед глазами. И я совсем уже собралась тикать отсюда, как вдруг… из квартиры до меня донесся голос.

– А если ты, папа, не дашь мне паиглать, то тебе, папочка, придется искать себе другого маленького мальчика! – безапелляционным тоном требовал доступ к чему-то Мусяка. Я распахнула дверь и рванула в квартиру, а там стоял посреди прихожей мой любимчик, мой мальчик, мой сын и пытался вытащить из папиной сумки ноутбук.

– Мама! – завопил он и бросился ко мне. Я же почувствовала, что сил во мне больше не осталось совсем, осела на пол, прижала к себе Ваньку и зарыдала в голос.

Говорят, что молчание – золото. Может быть. Даже платина. Например, когда общаешься с мамочкой, а она не в духе. Если папа, к примеру, попал в вытрезвитель, и его пришлось оттуда забирать. А мамочка, она не любит вытрезвителей. Людей оттуда выпускают со странным, весьма специфическим запахом, который потом очень трудно выводится. И потом, если папочку загребли туда с хоть чем-то мало-мальски ценным – все, пиши пропало. Что с пьяного упало, то пропало. И конечно, если говорить с мамой в такой момент, так лучше уж и не говорить вовсе. Затопчет. Так что молчи – за умного сойдешь. Но сегодня, так сказать, здесь и сейчас, я даже и думать не могла, чтобы молчать. Ну его, это золото. Потому что в тот момент, когда я закончила реветь, целовать напуганного Мусяку и прижимать его к себе так, что у него вполне могли остаться и синяки, я обнаружила, что мне очень даже есть чего сказать. А тут как раз очень удачно и Владимир собственной персоной вышел из кабинета, бледный и насупленный, как нахохлившийся попугай.

– Какого черта! – тут же вырвалось из моего рта. – Что тут происходит? Ты что же делаешь, паскуда? – вопрошала я.

– Диана, послушай… – начал было он неуверенным тоном и сделал шаг ко мне навстречу. Это было зря. Я подорвалась и бросилась к нему. Схватила его за грудки и заорала:

– Ты хоть понимаешь, свинья, что я тут пережила? А? И куда вообще ты его таскал? Убить тебя мало.

– Мало, – покорно кивнул он, но эта тактика сейчас никак не помогла ему. Меня было не остановить. Он только успел выставить из комнаты Мусяку, уговорив того немедленно посмотреть мультик, а я так и маячила у него за спиной, поджидая только удачного момента, чтобы вцепиться.

– Надо тебе по морде дать. Скотина, – заявила я, стоило нам остаться наедине.

– Ну, дай, – согласился он. Я осмотрела мельком предлагаемую морду, смущенную, бледную, постаревшую как-то резко на несколько лет. Бить ее как-то не хотелось. Но сделать что-то было надо, тогда я пнула его по голени, отчего он вскрикнул и яростно сверкнул глазами.

– Хорошо? – спросила я.

– Просто отлично! – рявкнул он и запыхтел.

– Добавить?

– Изволь.

– Да, пожалуйста, – кивнула я, сдула челку, закрывшую мне глаза, и пнула другой ногой другую голень.

– Свихнулась? С ума сошла? Хватит драться! – закричал и он наконец. Господи, сколько времени я хотела, чтобы мой водонепроницаемый, покрытый броней, пуленепробиваемый Владимир вышел из себя. Что ж, кажется, процесс пошел.

– Я тебя ненавижу, я из-за тебя действительно чуть не свихнулась. Как ты мог? Я тут чуть не повесилась!

– Я тоже, знаешь, не в простой ситуации, – визгливо оборвал меня он, на всякий случай чуть отступив назад. Уведя тело из-под удара.

– Ты в ситуации? – разъярилась я. – В какой ты, к черту, ситуации? Ты хоть бы меня спросил, что у нас за ситуация. Я что – разве твоя сумасшедшая мамаша? Ну скажи, свинья, я похожа на твою бешеную мать? Есть у меня хоть один вавилон на башке?

– Что? – ошалело переспросил он. – Что ты имеешь в виду?

– Что ты – подлец! Гад ползучий. Ненавижу я тебя за все, что ты сделал. За эти три дня – ненавижу. Никогда не прощу, гад.

– А ты тоже, знаешь, не ангел! – взвизгнул он. – Чего тебя дернуло уходить? Почему я должен оставаться без сына? Думаешь, это легко?

– Да кто тебе сказал, что ты останешься без сына?

– Ты! – возмущенно пыхтел он.

– Я тебе сказала, мой дорогой придурочный друг, что раз так, ты останешься без меня. Без меня! И поскольку тебе на это наплевать, вообще не понятно, куда тебя понесло. А?

– Диана, – устало пробормотал он, – постой. Я…

– Ма-ам, – раздался голосок из-за двери. – Па-ап?