Все не случайно (СИ) - Юнина Наталья

— Ну все, барышня, теперь можете пользоваться рукой, как желает ваша душа, — да, без гипса я однозначно изящнее.

— Спасибо. А бить этой рукой человека можно?

— Лучше взять сковородку, руки нужно беречь смолоду.

— Вы правы, — хорошо иметь понимающего доктора. Выхожу из клиники и иду на стоянку, где меня уже дожидается мой курящий герой. Руки ему что ли оторвать?

— Не начинай, у меня был стресс, — вот же паршивец, знает, о чем я заведу разговор.

— Не буду начинать. Куда поедем?

— Ко мне в ресторан. Мы заключили прекрасную сделку.

— Если прекрасная, то почему стресс?

— Потому что начиналось все не очень. Поедем праздновать.

— Одни?

— Так точно.

***

Странно, еще год назад сидеть с Олегом в каком-нибудь баре было чем-то обыденным и естественным, сейчас же все как-то не складывается, а может все дело не в месте, а в том, что отношения с Олегом претерпели изменения? Так или иначе, а я все равно уверен, что он положил глаз на Наташу.

— Так почему ты один, без Наташи? — О! Вот и пришли мы к главному вопросу.

— А с какой стати она должна здесь быть? — резче, чем надо спросил я. — Ты поэтому такой невеселый? Ай-ай-ай, Самарский, не удалось на нее посмотреть? Слушай, можно, конечно, и дальше делать вид, что все хорошо, но ведь это не так. Ну признай ты уже, что неровно к ней дышишь. Неужели так сложно? Давай расставим точки над «и»?

— Я рад, что алкоголь развязал тебе язык, но, думаю, сейчас ты не очень адекватно мыслишь.

— Мы поговорим сегодня, Олег, и точка, — выпиваю залпом свой виски.

— Мне кажется, тебе хватит.

— Я давно вышел из подросткового возраста, поэтому твой контроль мне не нужен. Просто скажи уже прямо, что спишь и видишь ее на месте своей бабы. Сколько ты уже не видел Наташу? Почти месяц? Вот тебя и тянет за новой дозой, ты же поэтому так настаивал на субботней встрече, первый месяц лета он захотел проводить, бля*ь, да ты ее хотел встретить, ЕЕ!

— Смею тебя расстроить, друг мой, мы виделись две недели назад, но уйми свой пыл, встреча была случайной и как всегда носила платонический характер. И да, я хотел ее увидеть сегодня и буду рад это сделать завтра, и послезавтра, и через неделю. Мне нравится Наташа и я этого не скрывал, но я никогда не представлял ее на месте своей женщины. Это другое, хотя вряд ли ты поймешь. Тебя гложут события прошлого? Так не волнуйся, она не Марина и история не повторится, они разного поля ягоды, это Марина могла перейти из рук в руки, только ручкой помани, а Наташа нет. Так что пусть твое эго утихомирится, поссорься вы в очередной раз, в моих руках она не окажется, да и в других тоже. Я не рассматриваю Наташу как женщину, у меня есть своя. Почему ты не видишь дальше собственного носа?

— Может, потому что я тебе не верю? — вновь наливаю очередную порцию. Спрашивается зачем, если в крови и так гуляет приличная доза алкоголя? — Зачем вы тогда встречались? Просто скажи зачем?

— Она хотела услышать от меня, как ты отреагируешь на то, что это ее отец отжал часть нашего бизнеса и стоит ли тебе вообще об этом говорить. Кстати, в аварии виновата была тогда она, слишком дерганной была в тот день. Тебе полегчало, Островский? — выпиваю очередную рюмку и начинаю громко смеяться.

— Ты не поверишь — полегчало, — не могу успокоиться, смех продолжается сам собой. — Сказал бы раньше, я бы перестал мечтать прибить тебя. Спасибо, Олег. Вот правда, как от сердца отлегло. Теперь можно со спокойной душой отчаливать на моря. Я, пожалуй, поеду домой.

— Может сначала протрезвеешь?

— Нет. У меня дома есть собственный вытрезвитель, — встаю из-за стола, кидая деньги на стол, и иду на улицу. Ловлю первую попавшуюся машину и еду домой. С ума сойти, кто бы мог подумать, что меня так обрадует в общем-то совсем невеселая речь Самарского? Наверное, я старею.

Выхожу из такси и поднимаюсь в квартиру. Света нет, значит Наташа уже спит, хотя неудивительно, первый час уже. Скидываю обувь и прохожу в квартиру, как можно тише.

— Почему ты не позвонил? — включая ночник, обиженно произносит Наташа.

— Потому что я чуточку загулял, — подхожу к дивану и плюхаюсь рядом с Наташей. — Моя любимая сорочка, ммм. Чего ты так на меня смотришь? Я ж без баб гулял, только я и Олег.

— Пойдем спать.

— Нет, стой, — опускаю Наташу на спину и нависаю над ней. — Я тебе говорил, что люблю эту сорочку?

— Да, только что.

— Прости, забыл, — поднимаю сорочку вверх, оголяя живот. Провожу по коже и целую туда, где есть едва заметная точка от шрама. — Я люблю тебя.

— Максим, все хорошо? Ты головой не ударился? — блин, а я хотел взаимного признания.

— Да, все хорошо. Через неделю мы полетим на Кубу ровно на десять дней. Только ты и я. Согласна?

— Конечно.

Блинчики, омлет, гренки, свежий кофе, ну собственно все, на что сгодилась моя фантазия. Не успела навести красоту, как на кухню вошел Максим. Заспанный, с чуть помятым лицом и по виду чем-то недовольный. Плевать, мы на Кубу летим и мне в любви признались. Не отвертишься теперь.

— Ты так улыбаешься, как будто рекламируешь зубы.

— И тебе доброе утро, дорогой. Садись завтракать.

— Я не хочу, голова болит. Слушай, раз ты такая улыбчивая, я вчера не накосячил?

— В смысле?!

— Ну пьяный пришел, может чего сделал не так или ляпнул.

— Ты ничего не помнишь?

— Нет, так что-то было? — присаживаясь на стул, с задумчивым видом спрашивает Максим. Ну, скотина! Притворяется или перепил?

— Было, конечно, ты мне кое-в чем проспорил, поэтому сегодня мы проводим тебе эпиляцию ног. На Кубе будешь с гладенькими ножками.

— Шутишь?

— Нет. Ты еще и про Кубу не помнишь?

— Помню, это я запланировал еще две недели назад, — ну хоть это признает, гад.

— В общем, Островский, проиграл, значит будь мужиком и после завтрака мы бреем тебе ноги, иначе ты просто пустослов. Я не шучу.

— С гладенькими ножками, говоришь?

— Ага.

— Может я еще в чем-нибудь тебе проспорил?

— Нет. Просто пообещал сходить со мной в магазин и накупить всякой всячины для отпуска.

— Это еще одно доказательство того, что алкоголь — зло. Ну ладно, раз проспорил — делай меня гладеньким, — вот сейчас точно поняла, все он помнит! Ну какой же гад. — Это ты приготовила такой завтрак в честь моей эпиляции?

— Да, решила подсластить тебе боль от восковых полосок, — ну наконец-то нормальные эмоции на лице, вот уже и вилку выронил.

— Я думал это будет обычный станок.

— Нет, только настоящая боль под лозунгом «почувствуй себя женщиной». А ты уже смотрел путевки? — быстро перевожу тему.

— Нет, не смотрел, уже все купил, от тебя требуется прихватить только саму себя, за документы отвечаю я.

— У меня нет слов. Да ты я смотрю и в документах моих копался.

— И не только. Я еще и телефон твой просматриваю. Не знал бы я кто такой Артем, подумал бы, что твой любовник.

— Круто, следишь за мной, значит ревнуешь. Скажи спасибо, что я добрая сегодня. Ешь, родной, а я пока полоски пойду приготовлю.

— А со мной не позавтракаешь?

— А я уже блинчики перехватила, — целую Максима в щеку и иду в спальню. Все ты у меня сейчас вспомнишь и не дашь мне изгадить настроение. Если полоски смогут простимулировать твою память, так тому и быть.

— Да, Боня? Прости, тебе придется скоро остаться с Викой, ну не только с ней, конечно. Обещаю, тебя никто не будет брить и стричь.

— А с кем еще она останется? — поворачиваюсь на голос Максима.

— Ты позавтракал за несколько секунд?

— Я передумал, лучше сначала боль, а потом заесть вкусной едой, кажется, женщины так делают. Так с кем еще останется Боня?

— С тем, кому Вика ее отдаст, если будет занята. Ну раз ты пришел, садись на кровать, расслабляйся, молись, а я сейчас вернусь с полосками.

— Хорошо, — ну какое, блин, хорошо?! Неужели и вправду даст свои ноги?