Сдавайтесь, Herr Braun! - Алина Савельева

большой тусовке не суждено было сбыться. В пятницу с утра в приемной меня ожидал Илья Сумароков собственной персоной. За год он сильно изменился. Повзрослел, возмужал, стал шире в плечах и обзавелся шрамом, рассекающим бровь. Видимо, шлялся где-то на экваторе. Загар походу до самых кишок.

— Ничего себе, какие люди! С чем пожаловал? — оскалился я, так как искренне был рад видеть этого бродягу.

— Задолжал тебе вот это, — незнакомым, будто простуженным голосом заявил Илья, и в мою челюсть прилетел тяжелый кулак.

Блядь, кажется, пора прекращать дружить с Липновыми Никой и Соней. Моя морда совершенно точно не груша для кулаков их возлюбленных.

Бумаги из моих рук разлетелись по всей приемной, и мне пришлось попотеть, вспоминая уроки Беса, чтобы не позволить сделать из меня отбивную.

— Идиот! Из-за своей неоправданной ревности такую женщину потерял! — рычу я, захватывая на болевой руку Ильи.

— Ты ее у меня украл, сволочь! — пыхтит Сумароков и неожиданно лупит пяткой мне в глаз. Хера себе растяжка!

Причина порыва дать мне в морду с утра пораньше понятнее не стала.

— Нет, ну точно дебил! С какой стати у тебя? Мы с Никой встречались уже полгода! Жениться собирались! Она никогда не была твоей девушкой! — пытаюсь я образумить ревнивого мавра.

Мне странно слышать такие претензии. Как вообще можно заявлять права на чужую девушку. Нет, я себя виноватым точно не считаю. Мне что, нужно было у Сумарокова разрешения спросить, чтобы свою девушку в постель повести? Может, еще и рядом со свечкой поставить надо было?

— И что не женился? Поматросил девку и бросил, мудак! У самого баб как грязи, а она в тень превратилась!

— Кретин! Она по тебе сохла этот год, что ты где-то гастролировал! — сквозь зубы выдавил я. — Вали отсюда, пока тебя не повязала охрана. Мне некогда, совещание через двадцать минут, — разозлившись собственным воспоминаниям, оттолкнул я вояку.

Демонстрируя ему свое безразличие, я собирал бумаги с пола. Не вижу ничего интересного в таких разборках. Наверное, у таких людей, как Сумароков, в жизни нет дел важнее, а на моей шее вот уже шесть лет огромная ответственность. Недосуг мне участвовать в петушиных боях.

Шаги Ильи еще не стихли, а за моей спиной раздался цокот каблучков. Скосив глаза, проследил, как мимо меня проплыли изящные икры с красивым бронзовым загаром. Подняв голову, застрял на уровне упругой попки, обтянутой черной узкой юбкой-карандаш.

Сразу как-то забыл про припухший глаз и ноющую челюсть. Пришла звезда моя, не выдержала три дня без дела.

Настроение сразу полетело вверх, и если бы рядом с моей головой была шкала отъезжающей кукухи, то и эта птаха уже укатила бы высоко за график. Никогда мне так башню не сносило только от того, что вижу желанную женщину. Что это, если не любовь?

В дверях приемной появилась Евгения, открыла было рот, чтобы поздороваться, да так и зависла с отвисшей челюстью.

— Хорошего дня, Евгения, — хмыкнул я, прикидывая, как быстро разлетится новость о моей разбитой роже по офису.

Подружка моей невесты молча кивнула и ретировалась без барского кофе, а я прямиком направился в кофе-пойнт.

Любуясь на вид сзади моей упрямой женщины, достал из морозилки лед и приложил к подбитому глазу.

— Тая, а у тебя есть мечта? — опершись задом на столешницу, поинтересовался я.

Все банальные составляющие ухаживаний я уже испробовал, и другой мужик уже бы начал повторяться с подарками и прочим, но я-то самый настоящий император! Мне подвластно и доступно всё, что только может пожелать Тая.

Обернувшись через плечо, Тая мазнула взглядом от моей руки со льдом на губы и с легкой усмешкой ответила:

— Только что на одну стало меньше.

Открыв верхний ящик, Тая потянулась за аптечкой. Ткань блузки на груди натянулась, заманчиво очерчивая кружевные мячики, которые мне сразу же захотелось полапать. Три дня разлуки после того, как неделю засыпал и просыпался с моей женщиной, оказались слишком долгими. Нижняя голова очугунела, накопившийся тестостерон зашкаливал, как у дембеля в поезде.

Ни ледяной тон Холодовой, ни намек на мечту о офонаренном боссе градус желания проверить столешницу кофе-пойнт на прочность во мне не убавлял.

— Выпишу Сумарокову чек за доставленную тебе радость, — наблюдая за Таей уцелевшим глазом, ждал я, когда она найдет, чем прижечь мою разбитую губу побольнее.

— Ага, вычти эту сумму из премий охранников, пропустивших его сюда, — моментально перераспределил расходы финансовый эксперт в голове Таи.

Уверен, ни один охранник не вспомнит, что Илья сегодня приходил. У этого проходимца редкий дар.

— Остальные мечты тоже обо мне?

— Большинство людей моего социального слоя и возраста имеют одинаково банальные мечты, о которых тебе не доводилось задумываться, мой херр.

Откопав в аптечке бинт и несколько флакончиков, моя заботливая леди подошла ближе. Естественно, моя свободная рука тут же легла на её талию и, несмотря на тяжесть в штанах, в груди всколыхнулось трепетное чувство. Такое тягуче-нежное и волнительное, которое ни с чем нельзя перепутать.

Тесно прижатые бедра к моим и легкий цветочный аромат кожи Таи будоражат кровь. Но Тая сегодня не в настроении, и на мой пожар в глазах внимания не обращает.

— Машина, квартира, дача? — сквозь опущенные ресницы сканировал я каждую эмоцию в распахнутых глазах, смотрящих на меня снизу вверх.

— Примерно такие. Но для начала водительские права и хорошую работу со стабильным доходом, — снова выбилась из привычного мне формата женщин Тая.

Если бы я задал этот вопрос любой из предыдущих моих женщин, то уже к обеду получил бы список желаний от туфель до коллекционных бриллиантов. Только Тая могла озвучить мечту работать. Дай ей волю, она и рожать будет в перевыве между совещанием и отчетом.

Сложив губы трубочкой, Тая подула мне на губы, и у меня привычно заискрило в затылке от желания её поцеловать.

Крепче прижав к себе Таю, я отбросил лёд и успел украсть лишь мимолетное прикосновение нежных губ. Тая отвернулась от меня, как от чумного. Плотно сжав губы и нахмурив брови, убрала мои руки с себя и снова увлеклась кофе-машиной. Мне казалось, что я робот поинтереснее!

В этот момент закралось подозрение, что настроение моей зазнобы с её особенными днями никак не связано. Только сейчас я распознал в её глазах обиду, словно я все её «ценные» сувениры на острове забыл.

— Тая, иди ко мне, — снова