Восточная сказка (СИ) - Волкова Виктория Борисовна

Зову любимого. Мысленно и вслух. Кричу и умоляю шепотом. Смотрю на светящиеся вверху квадратики и надеюсь на спасение.

«Погоди, - твержу сама себе. Прошло только два часа… Не время паниковать. Усевшись на сумку, закрываю глаза. Вижу на своей груди только-только родившуюся Настю и наклонившегося к нам Германа. Будто снова натыкаюсь на его обалдело-довольный взгляд и в ужасе распахиваю глаза.

- Задержка, а я и не заметила, - шепчу одними губами и, сжавшись в комок, обхватываю голову руками. А что, если…

- Не думай о плохом. Тебе нельзя, - отрезвляет меня внутренний голос. – Зови Лиманского. Он спасет вас.

Стиснув зубы, стараюсь не разреветься. Так попасться! Совершенно по-дурацки! И почему я не настояла на пропуске для Славки? И самый главный вопрос, который зреет внутри, и который я боюсь произнести вслух – кто из окружения Германа предал нас?

Ответ приходит неожиданно. Портос. Больше некому. Он приезжал сегодня в офис за расчетом. А значит, мог у кого угодно узнать, куда я поехала… Не хочется обвинять в сговоре Лену или Нину Немчукову, того же Славку! Кто-то из них брякнул о новых клиентах, и понеслось…

Накинув капюшон на голову, поплотнее кутаюсь в пуховик, желая только одного. Поскорее выбраться отсюда.

- Давай, Фродо! Найди уже меня! Унюхай духи в лифте и в коридоре, где мой похититель припечатал меня об стену. А дальше просто, Герман увидит дверь, да и ты, моя собачка, не подведешь.

Улыбаюсь, вспомнив, как наш большой и смелый пес вытягивал шею и изумленно смотрел на Настю, болтающую ручками и ножками, когда мы вернулись домой из роддома.

- Ищи нас, мой хороший, - повторяю как мантру и сама не понимаю, к кому сейчас обращаюсь. К Герману или к Фродо.

А когда над головой слышится шум, и вниз летят мелкие камешки, даю волю слезам. Реву, точно зная, что Герман меня услышал. От его голоса перехватывает дыхание, и я что-то блею в ответ на его крики. Сама ору от счастья и размазываю по лицу слезы. Улыбаюсь и плачу одновременно. И даже рада, что за пять лет жизни в Москве так и не привыкла наносить мейкап ежедневно.

На тонкой веревке мне спускают обед. И какая-то женщина кричит «покушайте, пока горячее!». Но, честно говоря, и кусок в горло не лезет.

- Ты не одна, - напоминает мне внутренний голос, и я послушно впихиваю в себя котлету и пюре. Заедаю соленым огурцом, смакуя каждый кусочек. И благодарю Аллаха, что все обошлось. Муж нашел меня. МЧС уже в дороге. Слышу радостный лай Фродо. И приложив руку к совершенно гладкому животу, шепчу, всхлипывая.

- Мы победили, малыш!

Теперь, крепко держась за руку Германа, лихорадочно размышляю, как ему сказать о моих подозрениях. Он и так с ума чуть не сошел. А увидев синяк у меня на скуле, мрачно сжал зубы.

- Лиманский, - прошу я по дороге домой. Кошусь на лежащего  на заднем сиденье Фродо, - останови около аптеки, пожалуйста!

- Говори, что нужно купить, - рычит он, сворачивая к первой, попавшейся на пути. – Успокоительное, наверное…

- Нет, мотаю головой. – Только тест. Ладно?

- Ты серьезно? – Герман обалдело вглядывается в мое лицо, будто у меня по бокам выросли слоновьи уши или рог посреди лба. – Алина… - вздыхает растерянно. – Это правда?

- Пока не знаю, - улыбаюсь жалко и снова реву, как маленькая. – Пока сидела в этой норе, догадалась…

- Ну-ну, перестань, - шепчет муж, резко въезжая на парковку. Глушит двигатель и прижимает меня к себе. - Я эту тварь по пояс в землю вколочу.

- Не пачкай руки, - всхлипываю я.

- Теперь ты без охраны только в сортир сможешь пойти, - рычит Лиманский, целуя меня в макушку.

- Почему? – спрашиваю ошалело.

- Туда тебя я сопровождать буду. И вообще больше не отойду ни на шаг. Когда ты поняла?

- Когда ела огурец. Мне показался он самым вкусным в мире…

- Завтра сам поеду стену заделывать и выдурю у той бабы еще банку, - обещает муж, зарываясь пальцами мне в волосы.

- Не надо, - шепчу тихонечко. – У нас Софья такие же крутит. Просто в тот момент мне показалось…

- Я с катушек чуть не слетел, - признается муж хрипло и сбивчиво. – Айрату морду набил. И сроду бы не подумал на Глеба. Это Софья - наш ангел-хранитель… Нам с тобой повезло.

- Я знаю, - мяукаю, улыбаясь и плача. – И сейчас она с Настей.

Мы возвращаемся домой уже поздно. Снятие побоев и медицинское освидетельствование… Заявление в полиции. Все это занимает много времени и сил. И только ступив на порог родного дома, я несусь в детскую к Насте. Тихонечко опустившись на колени, нежно целую самую сладкую щечку на свете.

- Мамоська, - шепчет в полусне дочка.

- Иди, переоденься, - бурчит рядом Герман. – Я перенесу малышку к нам. Тебе же сегодня потребуются обнимашки.

- Подожди, - рывком подлетаю к мужу. – Давай побудем вместе. Настя проснется под утро, и мы тогда заберем ее к себе.

- Пойдем, - муж берет меня за руку. И уже в коридоре стягивает с моих плеч пиджак и распускает волосы. А оказавшись в спальне, одним рывком стаскивает с меня топ, затем юбку.

- Пойдем в душ, - воркую на ушко, торопливо расстегивая пуговки рубашки на груди мужа. Потом нервно тереблю пряжку ремня, пытаясь вынуть толстый металлический язычок из массивного отверстия. Хватаюсь за ремешок. Тяну его из шлевки…

- Сам разденусь, - глухо усмехается Герман. - А ты пока поработай с тестом, а то я подохну от неизвестности…

- Конечно, - улыбаюсь, забирая пакет. И открыв его уже в ванной, обнаруживаю десять тестов. Десять!

Дрожащими руками достаю один. А когда на нем проступают две яркие полоски, в бессилии опускаюсь на пол. Чувствую, как меня накрывают рыдания. Как будто кто-то отключает во мне выдержку и упертость. Слышу, как в ванную входит Герман. Шлепает босыми ногами. И сразу же оказываюсь в кольце крепких рук. Льну к любимому. И реву! Никак не могу остановиться.

- Что тут у нас? – вынимает он тест из моих пальцев.

- Ты не рада? – смотрит на меня внимательно.

- Рада, конечно, - хмыкаю нетерпеливо и, забрав обратно свое маленькое счастьице, плачу, закрыв лицо ладонями.

- Эй, - хочет казаться веселым Герман, - все закончилось, малыш. Вы в безопасности…

- А если бы ты нас не нашел? Как подумаю… мороз по коже... – заливаюсь слезами. – Мне даже представить страшно…

- Вот и не представляй, - раздраженно бурчит Герман и, включив  теплую воду, ставит меня под душ. Сделав шаг, приближается вплотную. – Я люблю тебя, - обжигает ухо горячим дыханием. Прижимает меня к себе так, что между нами не остается никакого пространства. Чувствую, как ладони мужа жадно скользят по спине, как его руки приподнимают мои бедра.

- Алиненок мой дорогой, - порывисто и хрипло рычит Лиманский, прислоняя меня к прозрачной стене. Обвиваю руками мощную шею мужа. Выгибаюсь дугой в его объятиях.

- Ты дома… тебе ничего не грозит, пока рядом муж, - уверяет меня внутренний голос.

- Еще, пожалуйста-а, Герман! – стону я, обвивая его торс ногами. – Я сейчас улечу…

- Давай вместе, любимая, - бормочет он, вознося меня к небесам.

Три года спустя

Алина

Ранним утром я выхожу на балкон. Смотрю на поднимающееся из-за деревьев солнце, на синее небо без единого облачка и зеленую, будто изумрудную, траву. Кутаюсь в халат, скорее по привычке. Здесь всегда тепло. Даже босые ноги на плитке не зябнут. Всматриваюсь вдаль, и самой не верится, что Герман исполнил мою прихоть. Согласился приехать в Кению. Да еще и с детьми!

Нереальная красота! Здесь, на окраине Найроби, совершенно не чувствуется дух мегаполиса. Небольшой особняк, увитый плющом, манит задержаться здесь подольше. И я поутру охочусь за восходами. А вечером - за фантастическими закатами. В сумерках мы с Лиманским тянем на террасе красное вино и лениво наблюдаем за Настей и Федором, играющими рядышком.

Делаю шаг в спальню. Беру со столика фотоаппарат и замираю, любуясь спящими детьми.