Легенда о розе. Цена предательства - Ольга Рузанова

Он уводит стрелявшего от меня.

Я остаюсь одна. Некоторое время пытаюсь сориентироваться, восстанавливаю дыхание и начинаю прислушиваться.

Поначалу ничего, кроме шума работающих двигателей внедорожников не слышу, но постепенно мой слух выцепляет отдельные выкрики, чью-то ругань и… сдавленные стоны.

Боже…

Что мне делать?! Бежать обратно к машине или, лежа в высокой траве, ждать, когда ситуация разрешится сама по себе?

И тут тишину леса нарушает автоматная очередь и чей-то утробный рык. Съежившись, я накрываю голову руками. Стреляли неподалеку, но не в мою сторону, а у меня вся жизнь перед глазами пронеслась.

В кого попали?..

Воображение подсовывает картинки одну страшнее другой.

Если это ранили кого-то из моих?

Едва сдержав болезненный стон, я приподнимаюсь на руках, быстро осматриваюсь, встаю на четвереньки и ползу вперед, но немного правее от изначально выбранного курса.

Оружие в руках мешает, поэтому, немного подумав, я поднимаюсь на ноги. Царапая кожу спины, вдавливаюсь в дерево и, прижав к груди оружие, осторожно выглядываю из-за ствола и из-за зеленой листвы вижу очертания черных джипов.

Сердце от страха работает на разрыв. Живот скручивают болезненные спазмы, а ног я вообще не чувствую.

Пригнувшись, не дыша, дохожу до следующего дерева и точно так же встаю за его ствол.

Выдохнув два раза, из-за него выглядываю. Перед моим взором предстает ужасающая картина, чтобы сдержать крик, мне приходится в кровь закусить ладонь.

Глава 49.

Два наших внедорожника стоят, тесно прижавшись друг к другу, причем у одного из них смята вся левая сторона и нет ни одного стекла. Если я правильно помню, это джип, в котором ехали дядя и Митрич.

Сами они тут же, стоят на коленях перед машинами, у обоих руки на затылке. Крестный, низко опустив голову, дядя – дерзко вздернув подбородок, несмотря на то, что к виску его приставлено оружие.

Лицо разбито в кровь.

Алекс стоит рядом, широко расставив ноги и держа пушку в вытянутой руке, держит на мушке того, кто целится в дядю. И при этом, видимо, пытается с ним договориться и просто тянет время, ожидая подкрепления.

Мне не слышно, что он говорит, но до слуха иногда доносится матерная брань того, второго.

Я не шевелюсь, но с дыханием ничего поделать не могу, оно кажется мне оглушающим. Вокруг пищат комары и мошки, жалят голые плечи и ноги, но мне плевать. Все мое внимание приковано к происходящему на полянке.

Пытаясь взять себя в руки и рассуждать трезво, принимаюсь осматривать окрестность. Скольжу взглядом по припаркованным здесь же джипам и недоумеваю.

Где остальные? Где Шумовские?.. Не один же утырок сюда приехал! Где вся наша охрана?!

Пульс долбит в висках, зрение не хочет фокусироваться. Я закрываю глаза и пробую собраться. Считаю до десяти и снова смотрю туда. На этот раз более внимательно.

Щуря глаза, вижу, наконец, то, что искала.

Между двумя джипами лежащие друг на друге тела двух убитых наших безопасников.

Голова Алексея неестественно вывернута, пустые глаза смотрят куда-то в лесную чащу.

Зажав рот рукой, часто-часто дышу, чтобы справиться с приступом тошноты.

Со стороны Шумовых жертвы тоже есть, скорее всего, это те, кого успела ликвидировать наша охрана.

Но это еще не все. Внимательно приглядевшись, выцепляю взглядом еще нескольких. Двое наших, с пушками в руках и целясь в разные стороны, прячутся за машинами.

Прослеживаю направление их стволов и нахожу нескольких Шумовских, которые в свою очередь, держат на прицеле наших.

Твою же ж мать!..

Ситуация патовая. Я просто не представляю, как она может разрешиться.

Единственный шанс – это неизвестно куда запропастившийся Миша. Хотя, надежды на него мало. Он ведь у нас только обязанности водителя выполняет.

С меня тоже толку немного.

Если я начну палить в кого-нибудь из Шумовских, сто процентов не попаду, но могу спровоцировать беспорядочную стрельбу и, как следствие, точно потеряю дядю, к виску которого приставлен пистолет.

Боже… Мама… Бабуля… помогите мне…

Что мне делать?!..

Макаров оттягивает руку, с непривычки мышцы начинают ныть. Паника и безысходность тянут на дно, в какой-то момент появляется мысль слабовольно сбежать, но затем я снова бросаю взгляд на разбитое лицо дяди, внезапно сильно постаревшего Митрича, и напряженную спину Алекса и решаю, что, если и жить, то только с ними и никак иначе.

Без них я отсюда не уйду.

Если начнется стрельба, я тоже буду палить по Шумовским.

Пригнувшись, делаю короткую перебежку и прячусь за широкий ствол сосны. Убеждаюсь, что никто меня не заметил и принимаюсь осматриваться. Ракурс немного другой, и с него мне виден профиль Алекса.

Обстановка там явно накаляется. У того, что тычет оружием в голову дяди, сдают нервы. Он дергается, орет, разбрызгивая вокруг слюну и, мне кажется, вот – вот выстрелит.

Пытаясь услышать, что ему в ответ говорит Грозовой, я вдруг слышу справа от себя странный механический звук.

Затаив дыхание, пытаюсь понять, откуда он идет, и вдруг вижу, как у стоящего метрах в десяти от меня черного внедорожника, немного опускается заднее тонированное стекло.

Едет вниз и останавливается, образовав щель примерно в семь – восемь сантиметров. А в следующее мгновение в нее просовывается черный ствол пистолета.

Немного поворачивается, словно выискивая свою цель и вскоре замирает.

Я смотрю, куда направлено оружие и обмираю.

Цель – Грозовой.

Хочу сглотнуть вязкую слюну, но ничего не выходит, потому что горло будто зацементировано. Колени подкашиваются, а в глазах красная пелена. По спине ползет капля пота.

Какая-то тварь собирается убить Алекса.

Времени на сомнения нет. Каждая потерянная секунда – это риск.

Боясь не успеть, услышать тот самый выстрел, я пригибаюсь и бегу к этой машине так быстро, как могу. Достигнув ее с обратной от целящегося стороны, сажусь на корточки и приваливаюсь спиной к огромному колесу.

Два вдоха, два резких выдоха, резко подпрыгиваю и дергаю дверь джипа на себя.

Я так и знала!

Валя Шумов. Сгорбившись, втянув голову в шею и ссутулив хлипкие плечи, он елозит стволом в щели между стеклом и рамой двери. В своей манере действует исподтишка. Оказаться лицом к лицу со Стародубцевыми кишка тонка.

- Трус! – шиплю я и бросаюсь на него сзади.

Он сильно вздрагивает, подпрыгивает на месте от страха, таращится на меня обезумевшими глазами и пропускает момент, когда я бросаюсь на него.

- Тварь! – вцепляюсь в полы пиджака, совсем забыв, что он вооружен и что