Ксения Беленкова - Вьюга юности

– Твое чувство было фальшивым? – удивленно перебила Саша.

– Скорее всего, – мама вздохнула. – Но тогда я этого еще не понимала! Я разобралась в себе многим позже. Когда мне уже было с чем сравнивать.

– Ты про любовь к папе? – спросила Саша.

– Да, про папу, – улыбнулась мама. – Но я не хочу, чтобы ты думала, будто первое чувство хуже любви. Оно просто другое. Неповторимое и уже только благодаря этому – прекрасное.

Мама вновь задумалась. И сейчас Саша не стала перебивать ее мысли новыми вопросами. Она ждала. Ждала, когда мама подберет слова, чтобы продолжить.

– Паша был чудесным… замечательным человеком! – Мамины глаза вновь стали влажными и чуть-чуть блестели. – Мы довольно редко виделись в последнее время. Нам трудно было общаться. Он пронес свое чувство ко мне через всю жизнь, я же была слишком юна, когда страсть захватила нас. Новые обстоятельства и время меняли меня, меняли мое отношение к окружающему…

Саша слушала мамин рассказ и вспоминала Павла Львовича. Еще совсем недавно он рассказывал ей с Мишей свою историю любви. Теперь она раскрывалась с другой стороны. Нет, факты были неизменны, никто больше не пытался ее обманывать или что-то скрывать. Но как же меняется мир в зависимости от того, кто на него смотрит. И сейчас у Саши были мамины глаза – она глядела ими в прошлое, многое воспринимая совсем иначе, чем раньше. Кажется, только теперь она по-настоящему понимала, как сложно было маме, когда она столкнулась с целым комом бед и трудностей. И к чему мог привести неверный выбор. Слишком много судеб сплелось в один клубок и, распутывая его, невозможно было не порвать некоторых нитей.

– Паша навсегда остался для меня одним из самых близких людей, – говорила мама. – Просто нам никак нельзя было становиться семьей. И мы создали другую семью, с помощью лжи… и любви. Нет, первой была любовь – я, твоя бабушка и Миша – мы были сплочены ею и только ею. А потом появился твой папа… и ты…

– Ты сразу все рассказала папе? – спросила Саша.

– Да, от него я никогда ничего не скрывала. Мы познакомились, когда оба уже были взрослыми людьми, отвечающими за свои поступки. И мне важно было изначально понимать, могу ли я рассчитывать на этого человека, доверять ему… А вот Мише раскрыть правду я все еще боялась. Он вырос на других истинах, и ломать их оказалось очень страшно…

Мама снова замолчала. А Саша все думала о ней, о Мише, о Павле Львовиче и о папе. А потом почему-то вспомнила свою историю с Никитой и Димкой. Ведь еще недавно она была уверена, что любила Никиту. А теперь закрались первые сомнения. В то время, когда между ними вспыхнуло чувство, и Саша, и Никита настолько плохо знали сами себя, что трудно было говорить – это ли любовь? Или любовь – то, что Саша испытывает сейчас к Димке? Сколько всего ей еще нужно было понять о себе…

– Есть хочется! – сказала она почему-то.

– И мне, – шепнула мама. – Пойдем?

И они, как две заговорщицы, посеменили на кухню.

– Стойте! Стойте! – кричала мама.

– Ничего не убирайте! – Саша выхватила из папиных рук миску, которую он уже понес к холодильнику.

– А, проголодались! – смеялся папа.

И Саша с мамой жадно набросились на еду. Они поглядывали друг на друга. У мамы изо рта торчали листки салата, а у Саши, кажется, даже трещало за ушами. Не выдержав этого зрелища, они начали улыбаться. А потом мама придвинула свой стул вплотную к Сашиному, обняла дочь и промямлила:

– Боше не сершишся?

– Не-а, шовшем не шершушь, – прочавкала Саша.

И, как ни странно, одновременно с тем, как желудок ее наполнялся, на душе становилось легко-легко. Никаких обид. Саша смотрела на свою семью, и ей даже становилось смешно – какие они все необыкновенные. Дядя, который за одни каникулы превратился в ее брата. И его сестра, ставшая вдруг матерью! Такого же больше нет ни у кого из ее знакомых! Просто сказка какая-то. Саша положила голову маме на плечо и почувствовала себя совершенно счастливой. Кажется, впервые в этом году…

– Слушайте, чуть не забыли про подарки! – выпалил вдруг папа.

И мама понеслась вслед за ним в комнату, откуда были вынесены хрустящие яркие пакеты. Один вручили Мише, а другой Саше. Вот они – дары флимаркета! Саша разглядывала смешные розовые бигуди, а затем распахнула цветастое сари.

– Еще сумка! – Папа протянул забавную сумочку, с которой хитро поглядывали какие-то невиданные зверюги. – Открывай!

Саша расстегнула «молнию» и пошарила рукой внутри. Пальцы тут же нащупали коробочку, и Саша вытянула ее наружу.

– Это же часы! – обрадовалась она.

Веселые, желтые, солнечные, будто прибрежный песок.

– Сейчас время поставлю. – Папа взялся накручивать тонкие рыжие стрелки по лазурному циферблату.

А Саша все любовалась этими красивыми часиками, ей не терпелось застегнуть браслет на своем запястье. И вот часы тихонько затикали на руке. Время этого года понеслось рядом с ней. А эти две шальные недели, что Саша не следила за минутами, остались где-то в безвременье. Теперь надо было жить дальше. Радостно и ярко – в ритме индийских часов…

Уже забравшись в кровать и еще раз прокручивая в памяти весь этот суетный день, Саша вспомнила о Димкином подарке: она же еще не прочитала ни одного из его писем! Мигом выскочив из-под одеяла, Саша метнулась к своей сумочке и выудила небольшой блокнот. Затем зажгла светильник, села в кресло, подобрав под себя ноги, и отмахнула расшитую обложку. Под ней оказалась лишь выдранная страничка, а дальше – белые листы.

– Тьфу ты! – Саша перевернула блокнот другой стороной.

Это же она сама выдрала последнюю страничку, когда писала свой, уже забытый, стишок, что летал теперь где-то возле Истры или давно отдыхал в сугробе. Вот теперь перед Сашей была обложка, и почему-то мурашки пробежали по коже – что там за ней? На первом листке было выведено аккуратно и старательно.

Саше от Димы». И буквами чуть поменьше, не такими ровными, приписано ниже читай по страничке в день». Саша провела ладонью по первому листу – что-то выпуклое почудилось ей. И уже не думая, она открыла первое письмо. Здесь буковки стали еще меньше, они дрожали, прыгали над строчками, занимая всю страницу. «Саша, в этих письмах я буду возвращать тебе все то, что украл, но надеюсь, ты не рассердишься, а только улыбнешься…» Пока Саша лишь удивлялась. Что мог украсть у нее Димка, возможно ли это? А дальше он рассказывал об одном летнем дне из их детства. Про совместные игры – и Саша действительно улыбалась. Что-то она помнила сама, а что-то уже позабылось. И в конце почему-то – крупно написанное число «16 июня». Сначала Саша не поняла, что это значит, даже провела пальцем по цифрам. И тут почувствовала – под ними что-то есть. Это была небольшая вклейка-кармашек. Саша отогнула его и увидела фантик от конфеты «Чебурашка», каких сейчас уже не выпускали. На другой стороне кармашка была приписка: «Эту конфету я стащил у тебя тем летом, а съел уже осенью, когда ты уехала – очень тогда соскучился… И сейчас я уже очень скучаю». Саша сжимала между пальцами старый фантик: она улыбалась, она удивлялась и, конечно – совсем не сердилась. И очень хотелось прочитать сейчас же все письма до конца – сколько еще сюрпризов ждало ее впереди? Но Димка просил не спешить. Саша аккуратно вернула фантик в тайничок и закрыла блокнот. Теперь она, как никогда, ждала завтрашнего дня и следующего письма…