Аромат Жасмина (СИ) - Гутовская Ирина

– Позвони ей обязательно, не тяни с этим, вдруг помощь нужна. Если что-то потребуется – обращайся, в беде не оставлю. И дам тебе совет: не повторяй чужих ошибок, Жасмин, не теряй связь близкими, не отказывайся от родственников. Я, в своё время, натворил дел – теперь за это расплачиваюсь и, вероятно, ещё долго так будет. Ситуация с Маратом – наглядный тому пример, воспитанием не занимался, откупаясь от него деньгами, изредка уделяя внимание, всё гнался за тем, как увеличить капитал, а в данный момент – учить чему-то поздно и ничего не изменить. Сам виноват… я…

«Звучит довольно искренне» – значит, нет повода сомневаться в конечном итоге.

– Спасибо, – захотелось поблагодарить. Отчасти, сочувствую ему – и как отцу, и как человеку, при этом в прозвучавших фразах нет ни намёка на то, что давит на жалость, пытаясь этим повлиять на меня и хоть как-то исправить положение сына.

Тимур Маратович открыл дверь, пропустив вперёд.

На входе нас ожидал мужчина.

После оформления пропусков и прочих официальных формальностей, мы прошли дальше – в комнату для свиданий (неуместно употреблять такое выражение, но так уж принято).

– Нотариус скоро приедет? – взяв стул, присела подальше от стола.

– Обещался не задерживаться. Сейчас Марата приведут, пока пообщаемся, как раз решим возникшую проблему.

– Быстрее бы… – шумно выдохнула. Внутренне передёрнуло от отвращения, представив, как увижу «бывшего» снова.

– Любишь его? – Тимур Маратович прислонился к стене. Скрестил руки на груди и смотрит пристальным взглядом.

Ясно, о ком спрашивает.

– Люблю. Лучшее, что со мной произошло в жизни – это встреча с Богданом.

– Ты, правда, беременна? – пока ехали в СИЗО, он не заваливал вопросами, скорее всего – в присутствие моего мужчины не стал донимать или не хотел излишне злить.

– Срок три недели, – «чудесные восхитительные три недели».

– Есть хоть маленький шанс, что это ребёнок моего сына?

– Нет, во-первых, как мужчина и женщина — мы давно были близки, и, во-вторых, я полагаю, вам известно, по каким причинам у нас с Маратом за семнадцать лет брака не появились дети.

– Да, наверное, стоило рассказать тебе о перенесённой им в подростковом возрасте болезни, в результате чего стал бесплоден. Но о твоём лечении и махинациях с диагнозами – я не знал, честно. И ты не делилась этим с нами. Про остальное – даже не упоминаю. Стыдно осознавать, каким чудовищем вырос сын… ответственность за это целиком и полностью ложится на мои плечи…

«Самокритично» – и добавить нечего.

– А мне всегда казалось странным, почему вы не поднимали данную тему, не интересовались тем, когда уже будут внуки.

– Прости, Жасмин. Забудь обиды и живи, не оборачиваясь в прошлое, – Тимур Маратович выглядит расстроенным и… Раскаивается?

Удивлена. Наблюдать его таким – непривычно. Обычно немногословный, сдержанный в проявлении эмоции – не откровенничал со мной так.

– Главное – я обрела долгожданное желанное счастье.

– Рад за вас с Богданом. Вы оба можете рассчитывать на мою помощь. Извини, что прибегнул к небольшому шантажу – не нашёл другого способа привезти тебя сюда. Между тобой и мужем… – он осекся и поправил сразу, – бывшим мужем. Между вами осталась недосказанность – надо поставить точку. И обещание своё выполню – будь уверена, получишь от него согласие на развод.

Ответить не успела.

Дверь комнаты для свиданий открылась.

И ввели арестованного…

Я напряглась.

Конвоир усадил Марата за стол, наручниками зафиксировал к торчащим крюкам. Только тогда выдохнула облегчённо, понимая, что он не сдвинется с места и не приблизится ко мне.

– Ну, привет. Жена… – с издёвкой произнёс.

– Сын, – сделал ему замечание отец, – контролируй тон, не для того Жасмин здесь находится, чтобы выслушивать твои претензии. Хотел видеть её, поговорить – не теряй время.

– Мы можем остаться наедине? – Марат посмотрел на надзирателя.

Тот отрицательно помотал головой и ограничился коротким, сухим «нет».

– Как ты? – «бывший» сверлит тяжёлым, словно осязаемым, взглядом, как будто прикасается не прикасаясь, от чего некомфортно и возникает одно желание – уйти.

– Как я… – «ещё хватает наглости спрашивать об этом». – Теперь в моей жизни всё хорошо, ведь в ней нет тебя.

Мои слова явно задели его — лицо перекосилось... нет, не от злости... от нескрываемой боли...

А своей фразой лишь подтвердил это:

– Жестоко... мы поменялись местами... простишь ли когда-нибудь…

Богдан

С ума схожу от разъедающей ядовитой тревоги, давящей с болью на виски и звенящей в ушах металлическим гулом…

Встреча с «бывшим» может обернуться для моей малышки ненужным волнением, негативным эмоциональным всплеском и нервозностью, что напрямую отразится на самочувствии, и к чему это приведёт – боюсь даже представить…

И хоть Хасанов-старший пообещал проконтролировать ситуацию, а в случае необходимости – остановить сына от нападок, защитить Жасмин и быстро увести оттуда, если что-нибудь пойдёт не так… вот именно, если… ведь гарантий никаких…

Я не доверяю ему: все сказанные им фразы, отзывчивость, внешнее дружелюбие, выдержка и спокойствие – ничего не значат. Плохо знаю этого человека, чтобы делать выводы, а сравнивая с сыном, вовсе, возникают опасения. «Яблоко от яблони…» – как говорится.

Надеюсь, обойдётся, и я всего лишь накручиваю себя…

Прошло немного времени, но с каждой секундой внутреннее напряжение и дикое раздражение вперемешку с ревностью нарастают – сильнее и сильнее…

«Ну, наконец-то!» – примерно через полчаса они вышли за ворота СИЗО. Тимур Маратович заботливо придерживает мою женщину за талию и под локоть, а она цепляется за его руку.

Кинулся к ней. Жасмин тоже подалась навстречу сразу. Поравнявшись, обнял её.

– Что с тобой?

– Я в порядке. Утомилась – и не более того, – теснее прижалась к моей груди. Ощутимо дрожит.

– Не переживай, Богдан, – вмешался Хасанов-старший, – всё прошло хорошо. Согласие на развенчание Марат написал, юридически подтверждено – вопросов в епархии не должно возникнуть, плюс обстоятельства на вашей стороне. Чем мог – я помог вам.

– Спасибо, – искренне благодарен ему.

Зря в нём сомневался – оказался настоящим мужиком, с правильными взглядами и ценностями, не подвёл, слово сдержал. Отчасти, стыдно стало за своё поведение: в отличие от него, я не захотел даже выслушать, когда он приходил ко мне, желая решить существующую проблему с меньшими последствиями. Как отца, его понять можно, но в остальном – сочувствия нет, Марат заслужил то, что имеет, собственными стараниями загнал себя в тупик.

– Вас подвезти? – поинтересовался (сюда мы приехали вместе, на моей машине).

– Нет, не нужно, – отказался, – вызвал своего водителя – подъедет скоро. А я пока вернусь обратно, с сыном ещё пообщаюсь, до суда больше не увидимся с ним, – тяжело вздохнул. – Кстати, сейчас нотариус закончит, выйдет и вынесет документы, обязательно дождитесь.

– Ещё раз: спасибо, – добавила Жасмин. Обхватив мою руку и переплетая наши пальцы, прислонилась головой к плечу.

– Ты же… как дочь… – задумчиво произнёс Тимур Маратович, обратившись к ней. Потом посмотрел на меня: – Если разрешите – сделаю свадебный подарок. На само мероприятие, когда оно состоится, не напрашиваюсь – логично, что моё присутствие там неуместно, а если примите небольшой презент – буду рад.

Я не против, поэтому кивнул.

Мы пожали друг другу руки и попрощались.

Как только он ушёл, я уточнил у Жасмин:

– Что произошло? – вижу ведь, как она взволнована.

– Давай дома обсудим… – уклончиво ответила.

– Хотя бы скажи, как «бывший» вёл себя, – хочу выяснить.

– В целом, нормально.

– В целом? – такая формулировка совсем не нравится.

– Согласие получено – о чём тут ещё говорить. Пожалуйста, не мучай расспросами. Одно желание – забыть об этом.