Мария Воронова - Мой бедный богатый мужчина

– Галя, моя жена тут ни при чем. При любом раскладе на тебе я бы не женился. Я этого никогда не обещал. В наших отношениях все было ясно с самого начала. И тебя все устраивало. По-моему, я не обманывал тебя, а вел себя честно.

– А теперь я веду себя честно. Я не нарушаю закон, наоборот! Выполняю свои служебные обязанности.

– Ну ладно! Поступай как знаешь, но об одном тебя прошу: не вмешивай в это дело Колдунова.

– Чего ради, спрашивается? Он сам виноват: связался с сомнительной частной клиникой, взялся за заведомо фатальную операцию.

– Слушай, а хочешь, я тебе денег дам? Ты же деньги любишь.

– Люблю. Я могла бы взять у тебя деньги… Но я же сказала, что веду себя честно. Так вот, я честно тебя предупреждаю, что мы со Стасовым заварили уже такую кашу, что теперь тебе ничто не поможет.

Стасов! Услышав эту фамилию, Диана чуть не выдала свое присутствие. Господи, он-то здесь при чем?

– А он-то здесь при чем? – озвучил ее мысли голос Розенберга.

– А нечего было его увольнять! Теперь и у него, и у его папашки на тебя здоровенный зуб! – вполне дружелюбно произнесла Галя. – Да и не только в них дело. Все врачи Питера давно мечтают увидеть тебя по уши в дерьме. И Колдунова твоего тоже. Он всем поперек горла стоит. Оперирует все что угодно, денег не берет, в три часа ночи мчится на работу, чтобы спасти жизнь бомжу. Пора этого хирургического Дон Кихота макнуть куда положено, а то сияние его нимба уже глаза режет. Знаешь, я и не думала, что мои начинания будут подхвачены с таким энтузиазмом. Мне даже слегка неловко. Я ведь вначале собиралась просто попугать тебя.

– Ничего, не расстраивайся, – с усмешкой успокоил ее Розенберг. – Я возьму хорошего адвоката. Ты о чем-то еще хочешь поговорить? – Диане послышалось, что он зевнул.

– Нет, дорогой мой, просто приехала… поглумиться.

Диана поняла, что пора скрыться наверху, если она не хочет, чтобы ее застали подслушивающей. Она бесшумно поднялась к себе и притаилась, жадно вслушиваясь в каждый звук, доносящийся с первого этажа…

Хлопнула входная дверь. Диана бросилась к окну и увидела, как Розенберг провожает гостью к машине.

Когда серебристая иномарка выехала из ворот, она сбежала вниз.

– Яша!

– Зайчик? Ты уже дома?

– Как видишь! Немедленно объясни мне, что происходит! Почему к тебе приезжают бабы и угрожают тюрьмой?

– Это не твое дело. – Он легонько потрепал ее по плечу и безмятежно занялся приготовлением кофе.

– Как это – не мое? Я имею право знать, из-за чего мне придется сушить тебе сухари!

– Да ничего тебе не придется… Все эти обвинения такие идиотские!.. А тебе разве мама не говорила, что подслушивать нехорошо?

– Говорила! Но как еще я узнаю о твоей жизни, ты же сам ничего мне не рассказываешь! Яша, я хочу все знать! – Она встала в дверном проеме и взялась руками за косяки. – Я просто не выпущу тебя отсюда, пока ты все мне не расскажешь!

– Ну если тебе это так необходимо…

Он не спеша разлил кофе по чашкам, достал из буфета вазочку с печеньем, отодвинул для Дианы стул.

– Присаживайся, зайчик. Помнишь, весной у Колдунова была бабулька с ужасной опухолью шеи?

– Да, помню. Вы еще не могли решить, где будете ее оперировать.

– Именно. В результате я взял ее к себе в клинику, родственников вызвал, рассказал им все как есть. Они были против операции. Денег на лекарства не дали. Я вообще так из разговора понял, что они с нетерпением ждали, когда бабка помрет и можно будет унаследовать ее квартиру. Но шанс выжить у нее все-таки был… В общем, кое-как они на операцию согласились. Мы ее прооперировали, но она, как говорил один мой коллега, с нами не согласилась и умерла. Ну, а Галя… ты сама слышала… решила воспользоваться ситуацией, чтобы отомстить мне за то, что мы расстались. У моей клиники действительно нет лицензии на онкологические операции. У меня и морга-то нет, – фыркнул Розенберг. – Когда мы с Яном оказались с телом старушки на руках, то даже растерялись вначале. Потом вызвали «Скорую» и перевезли бабушку в морг. Там вскрытие сделали, диагноз злокачественной опухоли подтвердили. Но в мозгах родственников зародилась идея, что без операции старушка прожила бы еще долгую и счастливую жизнь. А там на самом деле такое было… Она уже задыхалась, ну максимум пару недель в муках бы протянула… Это действительно была операция по жизненным показаниям, понимаешь?

Диана кивнула и погладила мужа по руке.

– И если бы не эта… Если бы не Галя… Да, поступила больная на пластику, да, умерла… Такое бывает. У меня, правда, ни разу не было. – Розенберг сплюнул через плечо и суеверно постучал по столу.

– Но откуда эта твоя Галя узнала, что больная поступила не на пластику, а на онкологию? – спросила Диана. – Ведь по документам все нормально было.

– Она вместе с этим придурком Стасовым, которого я уволил, отслеживала все происходящее в клинике. Воистину: ярость сатаны ничто по сравнению с яростью отвергнутой женщины… А у Стасова, может быть, в клинике осведомители остались! Хотя вряд ли… Но какого черта я, дурак, его тоже в комитет устроил? – В сердцах Розенберг ударил ладонью по столу и стал раскуривать трубку.

Диана промолчала. Роль Стасова в этой истории ей предстояло осмыслить в одиночестве, без мужа.

– И что же было дальше? – спросила она.

– Дальше, как я понимаю, события развивались так. Галя узнала, что в результате пластической операции в моей клинике умерла пациентка, и начала копать. А потом вызвала родственников и дала им понять, что они могут подать на клинику в суд, выиграть его и срубить с клиники денег.

– Так может быть, тебе дать им денег без всякого суда? Попросту откупиться от них?

– Нет, зайчик. Если я сейчас предложу им деньги, то тем самым признаю свою вину в бабкиной смерти. Но я не виноват в ней. И Колдунов не виноват. Повторяю: это была операция по жизненным показаниям! – Последние слова Розенберг выкрикнул, заставив Диану вздрогнуть.

Она поднялась со стула, подошла к мужу и обняла его.

– Я знаю, что ты прав, – прошептала она ему в ухо. – Но что будет теперь? Неужели тебя посадят в тюрьму?

– Не знаю. – Розенберг погладил Дианину руку на своем плече. – Я буду защищаться. Но если это уже решено где-то наверху… Тогда очень даже вероятно, что ни на что повлиять не удастся. И тогда главная моя забота – чтобы это Колдунова не коснулось. Буду настаивать, что он не знал, что нет лицензии.

Диана покачала головой:

– Кто в это поверит?

– Зайчик, а ты у меня умница! – вдруг воскликнул Розенберг и приобнял ее. – Знаешь, почему я не хотел рассказывать тебе эту историю с бабулькой?

– Ты мне вообще ничего не рассказываешь, – мрачно сказала Диана.