Некровные узы (СИ) - Салах Алайна

— Я не хочу, чтобы ты уезжал. Пожалуйста, останься, — мой голос звучал жалобно, но перед суровым оком отчаяния мне было всё равно. — Умоляю, только не оставляй меня хотя бы сегодня.

Глядя ему в глаза, я понимала, что в мире нет слов, способных изменить его решение, поэтому вцепилась в лацканы его пиджака с такой силой, что заболели пальцы.

— Мне нужно ехать, Тина, — обхватив мои ладони, Алекс аккуратно их разжал. — С тобой всё будет в порядке.

И тогда меня окутала злость. Потому что я так долго старалась быть терпимой к каждой его отлучке, и даже на первое УЗИ ездила одна, с завистью глядя, как другие счастливые парочки разглядывают первые фотографии своего будущего потомства. Опустив руки, я отступила, и чтобы не зарыдать снова, прикрылась холодным щитом обиды.

— Хорошего полёта. Береги себя.

Я отвернулась, намереваясь пойти на кухню, чтобы ронять слёзы там, но Алекс остановил меня и крепко, так крепко, что заломило кости, прижал к себе. Я слышала его глубокие вдохи в своих волосах, как если бы он пытался запомнить мой запах, и сердце тревожно закололо. Так же резко отпрянув, он, не оборачиваясь, зашагал к выходу. Я смотрела ему вслед и пыталась понять, почему именно сейчас липкая тревога пачкала холодом внутренности, ведь он уезжал далеко не в первый раз.

Когда дверь снаружи снова хлопнула, я впилась глазами в холл, лелея хрупкую надежду, что это Алекс сжалился над моим отчаянием. Однако, в дверях гостиной возник Зед.

— Ты не поехал с Алексом? — я непонимающе разглядывала его.

Мужчина отрицательно мотнул головой и скрылся на кухне. И это был ещё один тревожный звонок, потому что никогда, ни разу Алекс не летал один.

Всё следующее утро я пыталась дозвониться до него, но его мобильный был отключён. Я сходила с ума, гадая, что могло послужить тому причиной, тысячу раз жалея, что вела себя как капризная идиотка во время нашего прощания. Когда мой телефон, наконец, зазвонил, я, не глядя, схватила трубку, готовясь отчитать Алекса за то, что заставил меня нервничать, но вместо него услышала ту, кого совсем не ожидала.

— Тина, — голос Элисон дрожал, будто она плакала, — Майклу сделают операцию, представляешь? Нашли врача, который готов взяться. Алекс нашёл и всё оплатил... я не знаю, что сказать и как отблагодарить. Я была такой упёртой эгоисткой. Прости... И я очень соскучилась по тебе, Тина.

Я ответила, что тоже соскучилась, и что буду рада видеть её на нашей свадьбе и у нас в гостях, а мрачное предчувствие, которое не оставляло меня с тех пор, как Алекс покинул наш дом, болезненным аккордом всё громче и громче звенело внутри, накаляя нервы.

Я не выходила из дома весь день и не поехала на учёбу, потому всё равно не смогла бы ни на чём сосредоточиться. Зед тоже не покидал дом, лишь изредка мелькая в комнатах. Я сидела на диване в гостиной, пытаясь читать дурацкую статью в модном глянцевом журнале, чтобы отвлечь себя от дурных мыслей, когда он вошёл всё с тем же нечитаемым выражением на обезображенном шрамом лице и молча щёлкнул пультом, выбирая нужный канал. Там бездушный голос диктора девятичасовых новостей рассказывал, что сегодня на территории Сирии был обнаружен труп гражданина США с тремя огнестрельными ранениями в голову. В нём опознали американского бизнесмена, чья компания много лет успешно занималась IT-разработками, и который был известен как щедрый меценат многих благотворительных фондов. Шевеля красными губами, безразличное лицо на экране выражало соболезнования родственникам Алекса Рейнольда Мерфи.

Несмотря на то, что Зед подключил лучших юристов, власти отказывались выдавать тело Алекса, потому что видели в его убийстве политическую подоплёку и организовали собственное расследование. Слёз не было совсем. Если душа промёрзла насквозь, из неё не выжать ни капли. Я механически совершала действия, к которым привыкла за девятнадцать лет жизни: дышала, ходила, разговаривала, когда это было необходимо, и заставляла себя хорошо питаться, потому что выпирающий живот ни на секунду не давал забыть, что я теперь не одна. Пожалуй, жизнь во мне была единственным, что заставило меня встать с дивана, на котором я просидела три дня, ожидая, что Алекс вернётся домой.

Через неделю в дверь постучался посыльный, чтобы вручить мне конверт с пометкой «Для миссис Мерфи». Голос внутри усмехнулся над жестокостью подобной ошибки: мне никогда не стать миссис Мерфи. Да и миссис я становиться не собиралась, потому что наперёд знала, что кольцо Алекса не сниму никогда. Лучше до конца дней быть его невестой, чем чьей-то ещё женой.

Но ошибки не было. Внутри конверта лежало свидетельство о том, что мистер Алекс Мерфи и мисс Тина Эрриксон сочетались законным браком неделю назад. Если бы я была способна улыбаться, я бы это сделала. Алекс и это сумел устроить. Мужчина, который всегда на шаг впереди, добивающийся своего любыми путями.

Нащупав в кармане телефон, я включила его впервые за несколько дней. Где-то там была единственная фотография, на которой мы с Алексом вдвоём. Мы сняли её в Барселоне на яхте, после того как он сделал мне предложение. На ней он выглядит по-настоящему счастливым. Не глядя, я удалила все сообщения от знакомых, среди которых была и Жаклин. Мне плевать на соболезнования, потому что вежливость не вернёт мне мужа. Но на одном, самом последнем, рука застыла и мне пришлось напоминать себе, как дышать, ведь мелкие чёрные буквы гласили, что у меня имеется новое голосовое сообщение от Моего Алекса.

Дрожащими пальцами я ткнула в экран, а внутри зашевелилась какая-то совершенно идиотская надежда. Что сейчас низкий голос с любимой мной хрипотцой скажет, что его смерть — глупый розыгрыш. Испытание на прочность, тест, смогу ли я выжить после того, как сердце разорвалось на кровавые лоскуты, чтобы стать достойной матерью его ребёнку. Но взглянув на дату, я поняла, что чуда не произойдёт - сообщение отправлено в день его смерти. Сглотнув горечь утекающей надежды, я никак не могла решиться его открыть, потому что стало чертовски страшно, что при звуке его последних слов ненадёжный магнит, склеивающий меня по частям, не справится, и я разлечусь на осколки, которые уже никому не под силу будет собрать. Потому что это последний раз, когда я вижу эту пленительную фразу: «новое сообщение от Моего Алекса». Ведь у нас с ним уже ничего нового не будет. Будет у меня, но не у него. Новая боль, новые слёзы, новые кошмары по ночам... Наверное, будет что-то ещё. Новая первая улыбка, новая первая радость, но всё это случится не у нас. Когда-нибудь у меня одной, когда я научусь жить без него.

Вонзив зубы в губу, так что во рту стало солоно, я зажмурила глаза и нажала на серый треугольник. Первые звуки его голоса, живого и такого настоящего наполнили каждую клетку огненным кислородом, который, я знала, сгорит, как только запись закончится, оставив от меня лишь обгоревшую плёнку. Но об этом я буду думать потом, а пока я жадно вдыхала произнесенные им слова, потому что это последнее мгновение наедине с ним — моё без остатка.

— Тина, хочу тебе напомнить, что в следующую субботу, в одиннадцать у тебя назначена встреча с новым врачом. К той кляче, к которой я послал тебя сделать укол, дорогу стоит забыть. Если уж ты забеременела в первую неделю, как мы занялись сексом, значит, что-то она сделала не так. Не морщи нос, я не жалею, о том, что так получилось, но своих жену и ребёнка доверить ей не могу.

— Старика Эйба тоже пора отправить на заслуженный отпуск, поэтому твоим водителем и помощником будет Зед. И пусть тебя он пугает, но, поверь, лучшей кандидатуры на эту роль не найти. Если ему удалось завоевать моё доверие, то с твоей доброй душой ему это не составит труда.

— Теперь немного сентиментальностей, милая. У нас не та история, о которых пишут в книжках, но как уж случилось. И я нисколько не жалею, что много лет назад в мой отравленный ненавистью мозг пришла идея тебя убить. Потому что день, когда я пришёл к вашему дому, стал для меня откровением. После трёх с половиной лет, проведённых в тюрьме, я видел жизнь без полутонов, и потому ещё несколько дней силился понять, как в гнилье, которое я ненавидел всей душой, мог вырасти маленький ангел. Потому что именно так ты и выглядела в тот день. Маленький светловолосый ангелок в розовых сандалиях, которому под силу вывернуть наизнанку душу Сатаны своей беззубой улыбкой. Я наблюдал за тобой годы, и подспудно ждал, что розовый цветок превратится в сухой репейник, чтобы подтвердить то, в чём был уверен, по-другому в семье человека, сломавшего мне жизнь, быть не могло. Но репейником ты так и не стала, превратившись в пленительную розу, которую многие по ошибке принимали за комнатную. Но ты не такая, Тина. И не слушай идиотов, которые говорят обратное. Потому что, когда жизнь больно дала по коленным чашечкам, ты нашла в себе силы встать и продолжить улыбаться. Потому что в тебе так много любви, что её хватит миллионам. Потому что одна твоя улыбка прощает мои годы ненависти. Потому что смогла вонзить свои шипы глубоко мне под кожу, когда тебе не было ещё и семи.