Неудачница: перезагрузка (СИ) - Медведева Анастасия "Стейша"

— Хороший вопрос, — цедит Лина и вдруг замирает.

Перевожу взгляд вправо и вижу Бесова. Хорош, как всегда. Брутален и угрюм. Одет в строгий черный костюм без галстука.

— Он смотрит на тебя или на меня? — вдруг удивленно спрашивает фея.

— Кажется, на нас обеих, — замечаю, приподняв брови.

А затем мой взгляд, словно ведомый чем-то, скользит куда-то вперёд и замирает на фигуре блондина… В сером костюме он был бесподобен… И, судя по тому, что я ощущала под его пристальным взглядом — мой внешний вид ему нравился не меньше…

Я уже хотела, было, идти к нему, и видела, что он собирается сделать то же самое, как на выстроенную специально для праздника сцену вдруг поднимается Глеб.

Его белый костюм был вызовом всем окружающим. Волосы идеально уложены. В руках микрофон. Почему-то я сразу же вспомнила его отца на его собственном дне рождении около месяца назад…

Начинаю искать глазами Соню, которая должна была отвечать за праздник, и нахожу девушку в углу рядом со сценой. Никакого праздничного платья на ней не было. Строгое черное. Офисное. В котором она сегодня сдавала мне экзамен.

Что происходит?

К сожалению, с такого расстояния я не могу рассмотреть выражение её лица, но почему-то чувствую — девушке не по себе…

Вновь поднимаю взгляд на сцену и смотрю на Глеба.

— Добрый вечер, коллеги, — вежливо здоровается Бондарёв младший, и мне чудится в его не менее вежливой улыбке оскал; звериный оскал, — Для начала, хочу поздравить вас всех с наступающим новым годом!

Зал гудит в ответном поздравлении. Никто не задаётся вопросом, почему генеральный директор начинает с того, чем, по всем правилам, должен закончить…

— Это был сложный год, и я благодарен всем вам за то, что вы прошли со мной через все испытания, работали усердно и трудились во славу компании, — продолжает Глеб и вновь получает восторженный радостный гул в ответ.

Я кошусь на Лину — она не менее напряжена. Она также, как и я, не понимает, что происходит, и… о чем он говорит?!

Пытаюсь высмотреть в толпе Макса, но вижу лишь часть его лица, — нас разделило слишком много людей; он смотрит на сцену не менее напряженно.

— Теперь пару слов о последних новостях, — вновь улыбается Глеб, с лёгким вызовом глядя на толпу сотрудников, — Все вы знаете, что моя любимая личная помощница Мила Криг уходит из компании, — у меня замирает все внутри, я чувствую, как люди начинают коситься на меня, кто с усмешкой, кто с любопытством, кто — с откровенной неприязнью; Лина подходит ко мне чуть ближе и осторожно берёт за руку; Макс делает предостерегающий шаг в сторону сцены; Глеб продолжает, — Она была отличной помощницей и замечательным сотрудником, поаплодируем же ей!

Все начинают хлопать, кто-то свистит. Я стою и чувствую каждую свою мышцу. Сердце бухает, эхом отзываясь в каждой клеточке — так, словно я внутри полая…

— Пожелаем Миле Георгиевне удачного пути и большого карьерного роста, — под неутихающие аплодисменты, перемежающиеся с улюлюканьем, громко произносит Глеб в микрофон; когда шум стихает, Бондарёв продолжает свою речь, — На её место приходит не менее талантливая сотрудница, сумевшая за пару дней организовать весь этот праздник… София Солнцева!

Зал вновь отзывается аплодисментами: Глеб ведёт себя, как бывалый шоумен, и подвыпившим сотрудникам это явно нравится. Я нахожу глазами Соню — та ещё больше отходит в тень, стараясь выглядеть как можно незаметнее.

— Пора это заканчивать, — странным, холодным голосом произносит Лина, и я согласна с ней на все сто процентов.

Но у Глеба другие планы. Он поднимает руку, успокаивая толпу и делает один шаг вперёд, давая возможность понять — сейчас будет самое интересное.

— Наверное, вы задаетесь вопросом, почему приглашение на праздник пришло к вам лишь сегодня днём? Моя новая помощница в этом не виновата. Это только моя вина, так что… не стоит осуждать её за этот маленький промах… или гнобить её… — словно рассуждая над этим вопросом вслух, странным голосом произносит Глеб; толпа молчит; она пока не знает, как реагировать, — Должно быть вы также задаётесь вопросом, почему сегодня в зале так много охраны? — сотрудники начинают переглядываться, словно впервые замечая, что и впрямь — охранников слишком много… а я замечаю Татьяну, стоящую рядом с Лёшей и пристально следящую за Глебом… я бы даже сказала — чего-то явно ожидающую, — И это вновь моя вина. Охранники тоже должны отмечать конец года! — с лёгкой улыбкой глядя в зал, говорит Глеб, и толпа неуверенно отзывается, поднимая бокалы в честь штата безопасности компании, — Но вызвал я их не за этим, — произносит Бондарёв, взгляд которого становится прямо-таки ледяным; толпа вновь замолкает, с интересом глядя на своего генерального, — Я хочу, чтобы сотрудники, имена которых я сейчас зачту, вышли в центр. Для этого, прошу вас, — он особенно выделяет это «прошу», явно намекая на прямой приказ, — разойдитесь немного в стороны.

Толпа неуверенно шевелится, и меня не спешно, но верно смещают к стене. Я пытаюсь найти глазами Макса, а когда нахожу — начинаю хмуриться: он качает головой, давая понять, чтобы я не высовывалась.

— Он прав, — шепчет Лина мне на ухо; мы с ней так и не расцепили рук, — Тебе лучше пока не показываться Глебу на глаза. Да и вообще… не светиться перед всеми, — и она передвигает меня за свою спину, — здесь его царство, — цедит фея, пристально глядя на Глеба, — и его порядки. Здесь ты уязвима.

Тем временем Глеб начинает зачитывать имена, в числе которых я с удивлением обнаруживаю участников коалиции против него самого… и ещё с десяток людей, смутно знакомых с четырнадцатого и других этажей. Все эти сотрудники теперь стоят в центре зала и напряженно смотрят на Глеба.

— Я хочу, чтобы вы все их запомнили, — громко и четко произносит Глеб, обводя взглядом остальных людей, стоящих по периметру зала, — Общение с ними отныне влечет за собой увольнение из компании. Без объяснений причин, — холодно и грозно заканчивает Бондарёв; люди в центре начинают взволнованно шевелиться, а в зале наступает тотальная тишина, — Штат охраны отныне увеличен. Правила и распорядки внутри компании — ужесточены. Это не шутка и не новогодний розыгрыш. Если кто-то из тех, кто НЕ стоит сейчас в центре зала, будет замечен в переписке или в «дружеской посиделке» рядом с этими людьми, — он делает паузу, глядя на «центровых», — он будет тут же уволен. Любая попытка заступиться за этих людей будет расценена, как решение уйти по собственному желанию. Всех тех, кто планирует возмущаться по поводу этого решения или продолжать распускать сплетни про сотрудников моего штата, я приглашаю в центр. Сразу. Лучше выходите сейчас. В МОЕЙ компании не будет ни заговорщиков, ни бездарных сотрудников, удерживающихся на своих постах, благодаря старому блату. Только ваши собственные заслуги помогут вам подняться по карьерной лестнице в МОЕЙ компании. Никакие знакомства, симпатии или прочие, не относящиеся к вашему профессионализму, факторы, в МОЕЙ компании — не помогут вам продвинуться вперёд. Если вы не согласны — лучше уходите прямо сейчас. Если согласны — оставайтесь и работайте честно. Отныне в этой компании будет только так.

После его слов тишина в зале становится гробовой… А через несколько секунд…

Неспешные громкие хлопки раздаются откуда-то сбоку: я поворачиваю голову и с удивлением обнаруживаю Станиславу Петровну, смотрящую на Глеба с одобрением и лёгкой насмешкой. Она размеренно хлопает ему, ничуть не парясь от того факта, что делает это в одиночку. Вот только… ещё через несколько секунд её хлопки поддерживает кто-то с противоположной стороны зала. Затем они слышатся со стороны входа. А через половину минуты аплодируют уже все сотрудники, стоящие по периметру зала — и на этот раз хлопки не сопровождаются смешками, свистом или улюлюканьем.

Это была поддержка профессионалов. Поддержка, которую они выказывали своему лидеру.

Я перевожу взволнованный взгляд на сцену.

— Благодарю. Я рад, что у меня столько единомышленников. Уверен, мы станем отличной командой, — совершенно серьёзно и уже совсем другим, рабочим, тоном, говорит Глеб, — А теперь я попрошу охрану вывести из зала тех людей, что стоят в центре.