Галина Врублевская - Жена, любовница, подруга...

Но вместо ответа Татьяна издала вопль, ринулась к окну, растворив его, и бросилась грудью на подоконник. С верхнего этажа машины, припаркованные во дворе, казались ей уменьшенными копиями, а мотоцикл Дмитрия – детским велосипедом. Она, оглянувшись на мужа, угрожающе кричала:

– А-а-а! Бросай, бросай меня! А я брошусь вниз, если ты скажешь еще хоть слово о разводе!

Дмитрий встал с диванчика, резко шагнул к окну и обхватил ноги жены. Как хотелось ему вздернуть их вверх и толкнуть, чтобы она полетела головой на асфальт! Но минутное наваждение прошло. Он покрепче перехватил жену за бедра и рывком поставил ее на пол. Дужки очков слетели с ее ушей, и с едва слышным щелчком стекла ударились об асфальт.

Татьяна рыдала, слепо тычась лицом в грудь мужа. Дмитрий оторвал ее от себя и спросил:

– Где у тебя там пустырник или еще что? – и направился к холодильнику в поисках лекарств.

Спустя четверть часа они продолжили чаепитие. Татьяна успокоилась, припудрила покрасневший от слез нос и надела другие очки. Супруги говорили о посторонних вещах, а вопрос о разводе так и остался в подвешенном состоянии.

Дмитрий торопился на заранее намеченную встречу.

Ника приехала на Финляндский вокзал первой и ожидала его у касс. Они собрались съездить поездом в Выборг, переночевать там в гостинице, погулять по замку, посмотреть рекламируемый прессой военно-исторический фестиваль. Купе комфортабельной электрички походило на салон самолета: мягкие сиденья в чехлах, столики в каждом купе, занавески на окнах. Ехать одно удовольствие. Дмитрий и Ника сидели рядом, сцепив, как подростки, руки. Места напротив них пустовали: большинство пассажиров увез утренний поезд, а сейчас, в середине дня, в вагоне было свободно. За окнами пролетали сосны и ели, привычные для карельского пейзажа. Поезд летел почти без остановок.

– Димуля, я так по тебе соскучилась! Мне все труднее делать на работе вид, что мы с тобой просто сослуживцы. И кажется, многие все равно догадываются…

Ника была в обтягивающих джинсах и в розовой куртке с многочисленными хлястиками и «молниями». Она совсем не походила сейчас на ту строгую начальницу в классическом брючном костюме, что видел Дмитрий ежедневно. В этой одежде она казалась не только моложе, но и ближе, доступнее.

– Мне тоже нелегко притворяться, Никуля. Я понимаю, ты ждешь от меня решительных действий и удивляешься, что я до сих пор не разошелся с Татьяной, но…

– Вовсе нет! – торопливо возразила Ника, услышав беспощадное но. – Я ничего от тебя не требую. Хотя… Честно скажу, Димуля: мне все труднее оставаться в квартире одной после твоего ухода. Наступает такое опустошение внутри, такая боль, когда я вновь оказываюсь одна. Это как похмелье после неумеренной выпивки.

– Понимаешь, Татьяна – слабая женщина. Она привязана ко мне, мне надо подготовить ее к мысли, что нам придется расстаться. Все-таки мы двадцать лет в браке!

– Она любит тебя, предана всей душой, она – мать твоего ребенка, – с горечью продолжила Ника, вынимая свою ладонь из руки Дмитрия.

Дмитрий ничего не ответил, но, повернувшись к любимой женщине, крепко поцеловал ее в губы. Ника обмякла в кресле и закрыла глаза – пусть будет, что будет. Электричка остановилась у курортной станции. Большинство пассажиров вышли: они ехали на финское взморье. И снова поезд стрелой летел по рельсам, увозя двоих от забот текущего дня.

Через пару часов Дмитрий и Ника брели по булыжной мостовой древнего замка. Сейчас они не обсуждали свои личные перспективы, а обратились к истории. Поговорили о живших здесь когда-то шведах, об отношении с финнами. Незаметно перешли на свое детство. Дмитрий вспомнил, как верховодил на улице ватагой мальчишек, как девчонки в классе закидывали его любовными записками. Ника рассказала, что с мальчишками чаще дружила, чем влюблялась. Хотя с их стороны и случались объяснения в любви, но она любила лишь однажды и без ответа.

– Все вы, девчонки, такие. Любите недоступных онегиных, которые вытирают о вас ноги.

– Но ты-то чем недоволен? Сам же говоришь, что пользовался популярностью среди девочек. Думаю, и во взрослой жизни женщины не обходили тебя вниманием.

– То не женщины, а, извини за грубость, шлюхи! – Дмитрий вспомнил, как облапошила его Лариса, как застал жену в постели с любовником. – Я совсем недавно понял, что такое настоящая любовь, когда встретил одну женщину.

– И кто же она? – Ника улыбнулась, тряхнув кудряшками. – И разве эта женщина так уж сильно отличается от прочих? Как и все, пала под твоими чарами.

Дмитрий остановился. Белая июньская ночь в маленьком Выборге была еще более таинственной, чем в мегаполисе на невских берегах. Казалось, за стенами старинного замка бродят призраки рыцарей и прячут свои личики прекрасные дамы.

– Знаешь, Никуля. Я люблю тебя и боюсь одновременно.

– Боишься?

– Да, боюсь, что не достоин тебя. Ведь мое прошлое не назовешь безупречным. Меня и на работе опустили к плинтусу. И ты можешь прогнать, как слабака.

– Родной! Я тебе все прощу, что бы ты ни натворил. Я люблю тебя больше жизни! Сколько я ни сопротивлялась этому чувству, все напрасно. Я – твоя!

– Мы будем вместе, Никуля! Я тебе это обещаю, надо только немного подождать!

И снова Дмитрий был направлен в дальнюю командировку. На этот раз пришлось лететь в Сибирь, где «Этажстрой» возводил новый бизнес-центр.

Ника на расстоянии любила его еще сильнее, непрерывно думала о Дмитрии, о своей и его судьбе. И решение пришло!

Она вошла в кабинет Генерального – в строгом пиджаке, но в довольно короткой, прямой юбке – и поздоровалась. Герман Леонидович, улыбаясь, приподнялся, приветствуя своего зама. Показал рукой на стул. Он продолжал видеть в Нике не только специалиста, но и хорошенькую женщину. Однако прежних вольностей себе не позволял, ведь они теперь стояли почти на одной ступени служебной лестницы.

Ника присела – обтянутые тонкими колготками колени ее были крепко сжаты, выражая особую решимость. Она положила на стол шефу написанное от руки заявление и пояснила:

– Герман Леонидович, мне придется вас огорчить. Я должна уволиться. Разумеется, я передам дела преемнику, отработаю, сколько требуется по закону.

– Об увольнении не может быть речи, если только… Если вы не собрались родить ребенка!

– Нет, но… Мне предложили другое место. – Ника не смотрела в глаза шефа: она не умела лгать.

Она ссылалась на трудности управления мужским коллективом, на перспективы роста на новом месте.

– И кем прикажете вас заменить, дорогая?

– Мне кажется, что Беломорцев вполне доказал свою состоятельность. Ему вновь можно доверить высокий пост.