Поцелованная богом (СИ) - Озолс Агата

— Почему через Найроби? — спросила Лиса.

— Прямых рейсов в Хартум нет, — пояснил Пашка.

Перелет в Найроби, еще пара часов ожидания, опять самолет, и мы, наконец, в Хартуме.

— Дом, дом, милый дом, — облегченно выдохнул Африканец, едва мы вышли из самолета.

Нас встретили какие-то люди, провели через контроль и таможню к парковке. Пашке передали ключи от машины.

— Твоя? — поинтересовалась Лиса, устраиваясь на заднем сиденье.

— Моя дома, эту одолжили, — пояснил Пашка.

— Ты здесь какая-то большая шишка?

— Рок, я потрясен. Ты до сих пор не объяснил своей женщине, кто я такой?

— А кто ты такой?

— Я не Негоро, — по-злодейски оскалился Африканец, — я Себастьян Перейра, торговец черным золотом.

— О боже, куда я попала.

Ванька выбежал из дома, как только мы въехали на территорию.

— Папа!

Африканец подхватил сына на руки.

— Мулат? — удивилась Лиса.

— Тебя это смущает? — тихо спросил я.

— Нисколько. Просто я не знала, что его мать африканка.

— Его мать умерла, давно.

— Не бойся, я не буду спрашивать ни у отца, ни у сына, — проницательно заверила рыжая.

Ванька оторвался от отца и подошел к нам.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровался с нами и обратился ко мне: — Егор, это твоя жена?

— Привет, — Лиса по-взрослому протянула ему руку. — Я Лиза.

— Это твоя жена? — упрямо повторил мальчишка.

— Невеста, — ответил я.

— Невеста это хорошо, — рассудительно заявил Ванька. — У папы нет невесты. Жаль.

— Почему? — удивилась Лиса.

— Если бы в доме была женщина, было бы лучше, — объяснил ребенок. — Пойдемте в дом.

Мы пошли за Ванькой. Я кинул взгляд на Пашку, он хмуро смотрел куда-то в пространство.

— У нас нет гостевой спальни, — Ванька из всех сил старался быть взрослым. — Егор ночевал на диване в гостиной, но вместе вы там не поместитесь. Лиза, ты можешь спать у меня.

— А у тебя она поместится? — Африканец вошел следом за нами.

— Можно постелить матрас, — предложил Ванька. — Лиза будет спать на моей кровати, а я на матрасе.

И было в его голосе что-то такое, отчего всем стало не по себе.

— Мне будет очень приятно спать в твоей комнате, — первой отреагировала Лиса. — Но твоя кроватка наверняка маленькая, я не помещусь. Давай я буду на матрасе, а ты в кроватке. Хорошо?

Ванька метнул на отца вопросительно-просящий взгляд, дождался кивка и тут же взял Лису за руку.

— Пойдем, я все тебе покажу.

— Пойдем.

— Ему не хватает женского внимания, — сказал я, когда Лиса с Ванькой ушли на второй этаж.

— У него есть нянька, — Пашка прошел к столику с напитками и стал там химичить.

— Нянька это не то, ему мать нужна.

— И где я эту мать возьму?! — тут же ощетинился Африканец.

— А я откуда знаю?! — не остался я в долгу.

— Да знаю я все, — вздохнул Пашка и протянул стакан с коньяком. — И про мать, и про женское внимание. Поэтому вместо сердечной благодарности, жду от тебя помощи.

— Одно не исключает другого. В чем помощь-то нужна?

— Найди ему гувернантку, — попросил Пашка.

— Где?

— В Москве, конечно.

Я не знал, что на это ответить, а Пашка продолжил:

— Образование там, языки и методики всякие. Но, главное, чтобы нормальная баба была. Чтобы с ребенком общий язык нашла и любила его. Деньги не проблема, заплачу, сколько надо.

— Я попробую, конечно. Но …

— Вот и попробуй. Как приедешь, так и двигай на поиски. Пей коньяк, и пойдем, поедим, там уже стол накрыли.

— А Лиза с ребенком?

— Да покормят твою Лизу, не сомневайся.

Собственно, Лису я в тот вечер больше не увидел. Ванька попросил принести еду ему в комнату, потом слышно было, как они пошли умываться, как укладывались, как возились с матрасом.

— Она ему книжку читает, — доложил Пашка, вернувшись из детской.

Я тихо поднялся по второй этаж и тихонько заглянул в комнату. Лиса с Ванькой лежали на матрасе. Лиса читала, а Ванька, положив голову на ее живот, внимательно слушал, время от времени поднимая голову и заглядывая в книжку. Глядя на их идиллию, мне до смерти захотелось, чтобы это был наш дом и наш ребенок. Что мне сделать, чтобы она осталась со мной? Я не знал.

Мы провели в доме у Родимцевых два дня. Лису я видел только мельком, ею всецело завладел сын Африканца. Самым неожиданным для меня было то, что Лиса не возражала. Она с удовольствием спала с Ванькой, умывалась с Ванькой, ела с Ванькой, носилась по саду и до изнеможения плавала в бассейне с Ванькой. В какой-то момент я ощутил даже нечто вроде ревности.

— Ехали бы вы домой, — пробурчал Пашка.

— Тебе не нравится, что Ивану понравилась Лиза?

— А что я буду делать потом? Когда вы уедете? — вопросом на вопрос ответил Пашка.

Я его понимал. Ванька явно привязался к рыжей, еще немного, и он попросит отца оставить Лису ему в безраздельное пользование. А что будет с ребенком, когда Лиза вернется домой?

— Завтра уедем, — заверил я Пашку. — Ты извини, если что не так.

— Да все так, просто не знаю, что с ним делать.

Вот так, через два дня отдыха в Хартуме, рано утром мы сели в наши машину и двинулись в путь. Совсем недавно я мчался по этой дороге к Лисе, а кажется, что это было несколько месяцев назад. Мы ехали, болтая обо всем на свете. Иногда останавливались, чтобы перекусить или размять ноги. Иногда для того, что бы заняться любовью, потому, что желание ощущать чужое тело, как свое, вдруг становилось невообразимо сильным. Оно бурлило, переливало через край, грозя затопить нас.

Это был какой-то совершенно фантастический путь, и мне хотелось только одного: что бы он продлился как можно дольше. Но, увы. Вскоре мы приехали в Каир. Я сдал машину и документы, взамен получил свои вещи и паспорт. В гостиничном номере переоделся в костюм, возвращая себе привычный облик бизнесмена Егора Рокотова.

Лиса сидела на кровати, внимательно следя за моим преображением.

— Тебя не узнать, — сообщали, помогая застегнуть запонки.

— Это плохо?

— Нет. Просто тот головорез, который вез нас через Африку, нравился мне больше.

— Тот, который погнался за твоей машиной и почти спихнул тебя в кювет? — заинтересовался я.

— Тот самый.

— Странно, я думал, что ты предпочитаешь респектабельных мужчин.

— Я предпочитаю тебя, — она поднялась на носочки и поцеловала меня в подборок.

— Но головорез лучше олигарха?

— Определенно, — ответила Лиса и ушла переодеваться.

Она отказалась идти по Каирским магазинам за одеждой, мотивируя это тем, что ей удобно и в том, что у нее есть. В итоге мы составляли странную пару — я в строгом костюме и Лиса в джинсах и армейских ботинках.

— А все-таки, — допытывалась она, — зачем тебе костюм?

— Сразу по прилету в Москву у меня важная встреча, — признался ей. — Я могу не успеть переодеться.

— В джинсах нельзя?

— Увы, совершенно не тот уровень.

— Жаль, я думала, мы вместе поужинаем.

Сердце болезненно сжалось. Я понимал, что наступил тот самый момент, которого я так опасался. Мне нужно что-то решить. Принять Лису со всеми ее заморочками, с ее работой, образом жизни, сломать себя, свое естественное мужское желание защищать свою женщину, смириться и отпускать ее раз за разом рисковать жизнью, ждать звонков, бояться новостей. Стыдно признаться, но меня стали мучить кошмары по ночам. Каждую ночь во сне я видел, как теряю ее. Каждую ночь мое сердце бешено и болезненно металось по грудной клетке, готовое вновь разорваться.

Но ведь был и другой путь. Мы могли просто расстаться. И я не знал, что решить, но понимал, что решать нужно сейчас.

По дороге в аэропорт у Лисы зазвонил телефон.

— Да, — она ответила на звонок.

Внимательно слушала говорившего, задала пару медицинских вопросов.

— Я буду завтра, — сказала под конец. — То есть сегодня, но поздно. Пришли мне снимки, я посмотрю.