Дайана Стингли - Весь в моей любви

– Мама…

– Почему не выбрать прелестную церковь в Фуллертоне? Не могу вспомнить, какого толка тамошняя община, но старинный двор в испанском стиле, с фонтаном – ты понимаешь, о чем я говорю, Марни, – как нельзя лучше подходит для свадебных фотографий. И насчет торжественного обеда… – продолжала она. – Гарольды праздновали свадьбу в клубе «Элкс», но мне это кажется несколько безвкусным. Как по-твоему, Марни?

– Крайне безвкусно.

– Мама!

– Ради Бога, Саманта, я не глухая, зачем так кричать?

– Ты меня не слушаешь. Я не хочу пышной церемонии.

– Кто говорит о пышной церемонии? Не более ста человек гостей. В крайнем случае сто пятьдесят.

– Мне не нужна такая свадьба. С ума сойти: полторы сотни едва знакомых людей!..

– Ладно, не будем никого приглашать. Сто человек, и хватит.

– В последний раз предупреждаю – хочу простую свадьбу в парке и присутствии родных и друзей! Хватит со мной спорить! Я и на это иду скрепя сердце, только чтобы вам угодить. По мне, так я согласна съездить в Вегас и пожениться хоть у Элвиса.

– Элвис Пресли вообще-то умер, юная леди, – осадила меня мать. – К тому же он не сочетал людей браком.

– У двойника Элвиса, мама, не у настоящего Пресли.

– Извини, но я не потащусь, как некоторые, в Вегас бросать на ветер деньги, заработанные тяжким трудом. А если тебе заблажило, чтобы фальшивый Элвис обвенчал вас в каком-нибудь шоу-зале, – поступай, как знаешь.

– В Вегасе есть церкви. Там не используют шоу-залы для свадеб. В шоу-залах проводят шоу и выставки, поэтому они и называются шоу-залы. Послушай, намечается моя свадьба, я настаиваю на скромной церемонии, сколько раз вам это повторять! Вы спорите со мной не без задней мысли – что подумают люди? Угадала? Что скажут другие, если мы не позовем толпу гостей и не закатим пир на весь мир? Вот основная проблема нашего мира – людей интересуют исключительно мелочи и мнение окружающих. Не хочу становиться такой! В наши с Алексом намерения не входит поражать чье-то воображение предстоящим событием. Хотим церемонию по нашему вкусу! Я надеялась на понимание, но, вижу, жестоко ошибалась. Мне всего-то и нужна милая скромная свадьба. А вы… Даже не надейтесь. Вот не надейтесь, и все! Будете настаивать на своем, вообще замуж не выйду!

– Саманта, все хорошо, успокойся.

– Я спокойна.

– У тебя истерика. Дыши глубже.

– Да, деточка. Успокойся, пожалуйста. Мама только хотела помочь.

– Хочешь простую свадьбу – прекрасно, устроим скромную церемонию.

Они что – сдаются? Мы померились силами – настоящая война мнений – и они отступили? Победа за мной? Я отстояла свои позиции, и ад не разверзся под ногами и не поглотил меня целиком?

– Вот это другое дело. Я рада, что вопрос решен. Теперь я выйду покурить и заодно попытаюсь дозвониться до Марка по сотовому. Он давно должен был приехать. Простите, я вас оставлю.

Это был мой лучший выход из кухни и лучшая сигарета в жизни.

Снова и снова я безуспешно пыталась связаться с Марком, и тут на дорожке, ведущей к дому, показалась машина. Господи, какое счастье! Я ликовала не только потому, что Марк меня все-таки не бросил, хотя испытала огромное облегчение. Если бы он меня подвел, это послужило бы лишним доказательством того, что моя карма в своем репертуаре.

Я так обрадовалась приезду Марка, что едва сдерживалась, чтобы не побежать навстречу автомобилю и поскорее похвастаться выигранной битвой титанов, которую он только что пропустил, а также сообщить то, чего не успела по телефону. Окруженная теплым золотистым коконом радости, я широко улыбалась, спеша навстречу подъезжавшей машине.

Однако радость потускнела: к дому подъехала очень дорогая машина, гораздо дороже той, которую Марк мог себе позволить. Наш красавец актер сидел на пассажирском месте, а за рулем восседала весьма привлекательная ярко-рыжая девица, на которую Марк смотрел с обожанием, совсем как я минуту назад на подъезжавший автомобиль.

У нее были пламенно-рыжие волосы и крупные выпуклые губы; верхнюю половину лица скрывали большие солнечные очки, которые девица и не подумала снять. Высокая и худая, но с потрясающей грудью (не сомневаюсь, искусственной), наверное, появлявшейся из-за угла раньше владелицы, девица ухитрялась излучать убийственное презрение в мой адрес, не сводя взгляд с Марка.

Глядя на приближающуюся парочку, я почувствовала себя идиоткой. Кто эта девица и что, черт побери, она здесь делает, если у меня запланировано расставание с псевдо женихом?

– Сэм, это Камерон – через «ка», – с гордостью представил спутницу Марк, остановившись передо мной, – Мой новый агент.

– Здрасьте, – сказала я. Новый агент. Ладно, с этим еще можно жить. По крайней мере, не новая подружка или лучшая подстилка, попадавшаяся ему за последние несколько лет.

– Камерон, это Сэм, я вам о ней говорил.

– Привет, – бросила Камерон, словно сделав огромное одолжение.

«Сэм, о которой я говорил»? И что же он обо мне говорил?

– Камерон, я безмерно благодарен Саманте: она поддержала меня в решении не бросать актерскую карьеру.

– Вот как. – Натянутая улыбка показала – Камерон не впечатлил мой вклад в искусство и общественную жизнь.

Прежде чем я успела придумать колкое замечание, способное заставить окружающих узнать цену девице с ее манерами и заодно поразить Марка остроумием и проницательностью, сумочка Камерон начала трезвонить. Дорогая, крошечная, до тошноты изящная сумочка, в которой физически не могут заваляться старый носовой платок, крошки табака и обертки от жвачки.

– Извините, я отвечу, – сказала девица, доставая сотовый. – Камерон Мид! – рявкнула она в трубку, давая понять, что позвонившему лучше не тратить ее время попусту.

Марк взирал на нее с благоговейным трепетом и уважением, совсем как я на шоколадный мусс.

– Ронни, – выдохнула она в трубку, – подожди, я отойду в сторонку, вокруг слишком людно.

– Это он? – вполголоса спросил Марк. Камерон кивнула.

– Будь добра, – шепнула она мне, – позаботься, чтобы Марк не скучал в мое отсутствие.

Виляя фальшивыми грудями и имплантированной задницей (тоже предположение, но я готова биться об заклад, что не ошиблась), Камерон пошла по дорожке, тараторя по телефону. Марк проводил ее взглядом.

– Великолепная женщина, не правда ли?

– Ага, супермадам. Кто она такая?

– Это же Камерон Мид! – сказал он с интонацией истового католика, упомянувшего имя Девы Марии.

– И что? – поинтересовалась я.

– Вы не знаете, кто такая Камерон Мид? – Марк уставился на меня, словно я только что вышла из джунглей, где несколько лет прожила среди дикарей.