Ульяна Соболева - Черные Вороны. Паутина

​Алерикс подошёл к окну и посмотрел на картину мрачного парка, раскинувшегося вокруг дворца. Он любил его, если подобные ему вообще умеют любить. Алерикс вообще был очень привязан к этой местности. Он вырос в этом дворце и только здесь чувствовал себя в абсолютной безопасности.

​Одной из способностей Высших Деусов было изменять окружающую реальность. Не любую. Только на Едином Континенте. Всю территорию вплоть до Мёртвых земель. Хотя насчёт Мёртвых земель никто не мог сказать точно. Попавшие туда навсегда теряли возможность, а со временем — и способность рассказать об этом оставшимся в цивилизации.

​Но на своей земле, на Континенте, пропитавшемся кровью Деусов, воздух которого был соткан их дыханием, небо которого сияло далеко не светом звёзд, а вспышками силы Высших, они могли изменять саму природу. Своеобразные боги этого мира, они могли изменять состав воздуха и воды, сотворить новую маленькую жизнь, чтобы дождавшись, когда Континент взрастит её и увеличит её силы, безжалостно убить, поглощая энергию, в сотни раз большую, чем в ней была.

Континент был настолько же живым, насколько были живыми и они. Парадокс мира, в котором преобладали всё же принципы Смерти.

​И сейчас император наблюдал в окно, как Континент, повинуясь воле своего хозяина, порывами шквального ветра услужливо сметает целые кроны деревьев со своей поверхности, как каплями воды с мерзким запахом серы бьётся в прозрачное стекло, выстукивая равнодушно грустную мелодию панихиды.

​Высоко на небе корчилась в предсмертных судорогах луна. Это действительно больно, когда не с кем разделить собственное одиночество. Как бы долго ты ни соглашался признать себя таковым. И сейчас Алерикс делил свою агонию с ней, глядя, словно на ускоренной плёнке, как меняется её форма, как сужается испещрённый серыми рытвинами диск, чтобы в следующую секунду превратиться в крошечный круг и исчезнуть с небосвода. И Единый Континент погрузился в абсолютную тьму, сродни той, что царила в душе императора.

​Алерикс склонил голову набок, наблюдая, как ветер бросил об стекло сразу нескольких птиц. Чёрные, как и практически все живые существа этого мира, они, словно оголтелые, бились крыльями об окна, широко раскрыв клювы с острыми зубами. Императору вспомнилась его пленница. Он распахнул створку и рывком схватил одну из птиц. Закрыл окно и усмехнулся, глядя, как забилась она в его руках, коготками впиваясь в его пальцы. Маленькое создание напомнило ему Лию. Такая же отчаянная, как та, которую он так и оставил голой на своей кровати. Из нескольких десятков спален во дворце император мог позволить содержать нихила в любой другой, но ему странно нравилось видеть её именно там.

​Птица пронзительно закричала, и Алерикс поморщился. Крик о помощи. Движение пальцев — и ее тушка замертво падает на пол. Нет. Совершенно не похожа на его нихила.

​Алерикс спускался по лестнице, любовно разглядывая стены своеобразной тюрьмы Нейла. По сути тюрьмой являлся огромный подвальный комплекс под дворцом. Чёрный обсидиан со вкраплениями серого цвета по всему периметру подвала надёжно заглушал силы Деусов. Алерикс провел рукой по стене, почти ласково погладив её ладонью. Сегодня у него было отличное настроение несмотря ни на что. Им владело предвкушение. Оно дразнилось, обжигало словно пламенем языками нетерпения, едва ли не подгоняя вперед.

​Открыл дверь и увидел мужчину, который сидел на полу, прислонившись к стене спиной и схватившись за голову. Вначале Алерикс даже опешил, поняв, что узник, погруженный в свои мысли, даже не почувствовал его приближения.

— Ай-ай-ай, Нейл, теряешь хватку. — правитель широко улыбнулся, когда Мортифер резко вскинул голову и выпрямился.

— Проваливай, Лер, — устало произнёс Нейл.

— Как некрасиво, — скривил свое идеальное лицо Алерикс, — дядя пришёл проведать своего любимого племянника…впрочем, ты всегда был неблагодарным, мальчик мой.

​Мортифер усмехнулся, чувствуя, как изнутри поднимается склонившая голову во время одиночества жажда убийства. Он представил, как кидается на императора и одним движением руки вырывает его вонючее сердце из груди, и один только дьявол знал, чего стоило Нейлу продолжать сидеть на месте и не поддаться искушению. Только понимание того, что он ещё не проиграл игру. До тех пор, пока жив, у него есть все шансы поставить на колени и Алерикса, и весь Континент. И рисковать сейчас, поддавшись эмоциям…Нейл всё больше ощущал, как отпускает его их последняя встреча. Встреча, подробности которой он похоронил глубоко в своей памяти, оставив лишь её противный горький привкус. Он старался не вспоминать подробности, но не забывал имён своих врагов. Всему своё время, и время Нейла Мортифера станет последним часом жизни и императора, и его шлюхи.

— Приехал сообщить мне о дате судебного заседания, Лер? Я весь обратился в слух.

— А, — император взмахнул рукой, давая понять, что суд — не более чем досадная формальность, — я бы даже не стал утруждать себя подобным Нейл.

​Он вдруг почувствовал отголоски ненависти, которую усердно прятал племянник. У правителя задрожали ноздри, втягивая аромат ярости, который всё больше распространялся по небольшой камере.

​Алерикс подошёл к узкой кровати и сел на нее, закинув ногу на ногу. Огляделся по сторонам.

— Довольно удручающая обстановка. Нужно будет поручить Ксавьеру поменять интерьер.

​Паршивец лишь вздёрнул бровь, откинув голову на стену и молча выжидая. Абсолютно беспристрастный снаружи, но Алерикс мог заложить собственную голову, что тот еле сдерживает себя, чтобы не наброситься на него. Императора самого едва ли не затрясло крупной дрожью от эмоций родственника.

​Снаружи раздались шаги стражников, и тут уже широко улыбнулся Нейл.

— Лер, только не говори, что решил пытать меня?

— Но ведь ты даже под страхом смерти не расскажешь мне всего, что я хочу знать, Нейл?

— Тогда почему ты решил, что я расколюсь на допросе, Алерикс?

— Потому что страх смерти — всегда не более чем иллюзия, тогда как физическая боль и есть её любимый предвестник, племянник.

​Но император глубоко ошибался, считая так, пусть даже он и не ожидал того, что страдания быстро развяжут Нейлу язык.

— Как долго шла подготовка к переходам?

— Не имею понятия, о каких переходах речь!

— Сколько переходов было совершено за последние двадцать лет?

— Не имею понятия, о каких переходах речь! — удар со злости по лицу, и ублюдок хохочет окровавленной улыбкой, раскачиваясь на железных крюках, концы которых торчали из его груди.