Жена чужого мужа. Счастье взаймы - Злата Романова

Их выписали неделю назад и мы с Булатом снова приехали, чтобы навестить молодых родителей, правда, на этот раз без ночевки.

– Так ты у нас крикун, малыш? – воркую я, обводя пальцем мягкую щечку притихнувшего малютки.

Пока неясно на кого он похож, но волосы у него темные, а не рыжие как у матери.

– Вы действительно уезжаете? – спрашивает Аза. – Я расстроена. Я думала, тут будет хоть с кем пообщаться.

– Ну, вы же тоже скоро вернетесь в Москву, – улыбаюсь я. – А Булату надо позарез быть там к четвергу. Он вложился в этот проект почти год назад и сам не верит, что они уже добились таких хороших результатов. Честно говоря, чем рискованнее дело, тем большие дивиденды оно в итоге приносит. У него какое-то сверхъестественное чутье.

– Джалал говорит точно так же, – смеется Аза. – Лично я считаю, что все дело в опыте, знаниях и совсем немного в удаче. Хотя их отец и не признавал это, но он очень ценил Булата за острый ум. Но это был такой вредный человек, что во всех своих детях он лишь развивал комплексы, вместо того, чтобы ободрить и похвалить их. Да и мой не слишком отличается от него. Я точно не позволю Джалалу поднимать руку на наших детей, и сама не буду. Не то, чтобы я думала, что он на такое способен, но бывает же, что родители иногда шлепают детей за шалости? Меня даже от мысли такой дрожь пробирает.

– Меня никогда не били в детстве, но мама была строгой, в отличие, от меня. Чувствую, Асад сядет мне на голову, потому что я не могу ему ни в чем отказать, – морщусь я. – Хорошо хоть, что у Булата другие методы воспитания. Он строгий отец, когда это нужно.

Мы с ней болтаем до самого отъезда, а когда приходит время прощаться, я в последний раз беру на руки маленького Эмирхана и целую его в гладкий лобик, прежде чем передать матери.

– У тебя было странное выражение лица, когда ты смотрела на малыша, – замечает Булат по пути домой.

Я вздыхаю и накрыв его руку своей, мягко улыбаюсь.

– Не волнуйся, я не страдаю от вида чужих детей, Булат. Даже странно, но мне действительно больше не больно от мысли, что у нас такого снова не будет. Я довольна той семьей, которая у нас уже есть.

– Хорошо, но, если ты передумаешь, мы всегда можем вернуться к варианту с усыновлением, – говорит он.

– Посмотрим. Однако, если и будем рассматривать такой вариант, то это будет удочерение. Думаю, я бы хотела девочку. Не сейчас, но возможно, через несколько лет.

– У тебя будет все, что ты захочешь, – обещает он, сжимая мою руку в своей и я знаю, что так и будет.

Булат, кажется, сделал целью своей жизни давать мне все, что я только могу захотеть.

11 лет спустя

– Мам, что с тобой? – спрашивает Асад, когда я резко хватаюсь за стену от накатившей слабости.

Мы только вышли из квартиры в коридор, чтобы поехать за школьными принадлежностями для детей, как у меня закружилась голова. В последнее время это случается часто и я все больше начинаю волноваться за свое здоровье, но никак руки не доходят съездить в клинику.

– Ничего, просто давление упало, – пытаюсь успокоить испуганных детей.

Элина берет меня за руку, глядя на меня своими большими темными глазками и я глажу ее по волосам, пытаясь показать, что все хорошо. Мы все вместе заходим обратно в квартиру и дети сажают меня прямо в прихожей на банкетку, а Асад бежит за водой.

– Мам, а может в скорую? – спрашивает Элина. – У тебя не сердечный приступ?

– Ну какой сердечный приступ? – удивленно смотрю на нее.

– Сердечный приступ!? – застывает на месте, прибежавший с водой, Асад.

– Нет, дети, у меня просто упало давление. Не надо паниковать, хорошо? Это случается время от времени и быстро проходит. Давай сюда эту воду.

Сделав пару глоточков воды, я прикрываю глаза, переживая приступ тошноты и через несколько минут постепенно прихожу в себя.

– Ну все, мне уже лучше, – говорю все еще напряженным детям. – Можем ехать.

– Никуда мы не едем, ты что! – возмущается мой маленький мужчина. – Тебе нужно прилечь.

– А еще нужно позвонить папе, – поддакивает Элина.

– Так, это кто тут из нас родитель, а? – строго смотрю на них. – Отставить панику! Я в полном порядке, я еще не настолько стара, чтобы вы тряслись над малейшим проявлением слабости. Идем.

– Но мама…

– Не спорь со мной, Асад. На выход. Оба.

Дети нехотя слушаются, но в торговом центре не отходят от меня даже на метр, хотя обычно мне приходится их поискать, потому что мои самостоятельные модники предпочитают сами выбирать себе одежду и называют меня слишком консервативной и скучной. Вернее, не меня, а мой вкус.

Естественно, вечером они разбалтывают о моем давлении Булату и тот весь ужин смотрит на меня как-то подозрительно, но дожидается, пока дети не уйдут по своим комнатам, прежде чем начать разговор.

– Что с тобой происходит, Вита? – сев на диван, притягивает он меня в свои объятия.

– Не знаю, – говорю честно, заправляя упавшую ему на лоб прядь волос с легкой проседью. Он такой красивый, возраст совсем не сказался на нем. Только несколько морщинок, да небольшая седина в волосах. Свою я закрашиваю, потому что к тридцати девяти годам она уже активно расползается.

– И часто тебя беспокоит давление?

– Было несколько раз в последнее время, но думаю, ничего серьезного.

– Завтра же едем обследоваться, – хмурясь, заявляет муж. – Отмени все свои планы.

– Но у меня…

– Это не обсуждается, Вита, – отрезает он и мне очень хочется возразить, возмутиться этому командному тону, но я вижу беспокойство на его лице, вспоминаю, как испугались наши дети, и сдаюсь, На следующее утро мы едем в клинику.

* * *

– Как беременна? – тупо смотрю на врача.

Она одаривает меня снисходительной улыбкой.

– Понимаю, многие женщины считают, что к сорока уже нет опасности забеременеть и пренебрегают защитой, но у вас ведь не началась менопауза, так что вполне логично…

– Я не об этом, – прерываю ее. – Я бесплодна. Разве вы не читали мою карту?

Она слегка теряется и я понимаю, что не читала. Раньше я наблюдалась у другого врача, но та ушла в декрет и вот, эта новая даже не удосужилась ознакомиться с моей картой, и это в такой дорогой