Татьяна Алюшина - Далекий мой, единственный...

Про себя он уже все решил, посчитал и, проводя переговоры, делал заинтересованное лицо, не слушая, что там говорят господа переговорщики, расписывая перспективы, уже зная, на каких условиях подпишет данный контракт. Это оказалось неактуально.

Он весь, всеми потрохами и разумом, был в предстоящей встрече. В Юльке. И ничего не мог поделать с прокручивающимися в голове сценами той их единственной, прекрасной ночи.

Он познал ее всю. Как только может познать мужчина женщину. Он думал о ней и, черт возьми, – хотел!

Хотел. Гораздо больше, чем раньше, когда не знал, какой у нее запах и вкус кожи, как матово она светится в темноте, не знал, как загораются ее бирюзовые глаза, когда он в нее входит, как она тихо вскрикивает и орет во все горло, достигая вершины, не признавая никаких условностей и полутонов!

Господи! Как же он ее хотел! До одури!

Да боже мой, что объяснять! Все нормальные мужики поймут – эту безудержную тягу к женщине, которую ты столько лет хотел и получил наконец! Это убивающее сознание, отказывающееся слушать какие бы то ни было резоны!

Сумасшедшую страсть мужика, которая уж если вырвалась из-под контроля, не оставляет тебе шансов! И не удержит тебя ничто: ни сознание и понимание, что ты приносишь несчастье и страдания близким, ни то, что разрушаешь себя, пуская свою жизнь под откос, теряя по ходу друзей, родных и привычный образ жизни!

Черт бы все побрал! Как с этим жить?!

Как ложиться в постель с другими бабами, когда познал, попробовал нечто наивысшее?! Как жить без счастья, от которого сам, сознательно, подчиняясь условностям, отказался, уже держа его в руках, обладая им?!

Как?! Твою мать!!!

А вот так – вяло, постно, вполсилы, вполжизни, довольствуясь тем, что имеешь: хорошим, весьма достойным сексом, красивой, умной женщиной рядом и спокойным течением бытия!

Вот так!

«Анна! Думай только о ней! Вспоминай ее! С этой женщиной тебе будет спокойно и устойчиво, с ней не грозят разрушительные страсти! Она хороша в постели, с чем можешь себя поздравить! А Юлька – было и прошло, не воротишь! Да и незачем! Вот сейчас увидишь, убедишься, что с ней все в порядке, простишься внутри! И все! Все!»

Он приехал к ней утром. В десять. Попросив еще в Москве Марину позвонить дочери и предупредить ее, что он завтра зайдет в первой половине дня и отдаст гостинцы.

– Юлечка! – радостно сообщила мама. – Илья улетел в Питер, в командировку, мы тебе с ним послали подарки на Новый год. Он просил предупредить, что завтра с утра зайдет к тебе. Сможешь быть дома?

Юлька замерла, оторопев.

«Нет! – было первой ее мыслью. – Только не это! Я так убегала, я в Москву из-за него не ездила ни разу! Нет, не надо, господи!» – взмолилась она.

Но деваться некуда. Кирилл рано утром уходил на работу, и оставить подарки от родителей было некому, кроме нее. Юлька закрыла глаза и сильно-сильно сжала телефонную трубку.

– Ау! Дочь! Ты где? – поинтересовалась мама.

– Я здесь, мамуль! – постаралась взять себя в руки Юлька. – Я поняла. Я задержусь, подожду его. За подарки спасибо! Я с ним передам свои подарки вам.

– Ой, да ладно, не суетись и его не загружай! Мы скоро встретимся, тогда и отдашь!

Юлька справилась со своей паникой и спросила:

– Когда это скоро? Ну-ка, колись, что задумали!

– Вот черт, проболталась! – спохватилась мама. – Ладно, скажу, раз уж так вышло. Мы с отцом приедем в начале февраля.

– Ура-а! – обрадовалась Юлька. – Прекрасно, мамочка! Я так соскучилась!

– Ты только отцу не скажи, что я раскололась.

– Нет-нет! Буду молчать, как партизан на допросе! – пообещала Юлька.

Она не могла заснуть всю ночь. Думала, вспоминала, мучилась, видя перед глазами Илью.

«Надо успокоиться! – уговаривала она себя. – Ну, приедет, и что? Спокойно, ровно, по-дружески! По сценарию: ничего не было, ничего не помню!»

И так всю ночь Юлька уговаривала себя и свое непослушное, растревоженное сердце. Она уснула под утро, измучившись, исстрадавшись и приняв твердое решение – дружеское участие, такая же дружеская радость от встречи! Никаких намеков, обид, демонстраций оскорбленной девицы, никаких воспоминаний, замираний, слез-сопель!

Ни-че-го!

Спокойно и приветливо: «Здравствуй, Илья!» – вежливо, отстраненно.

– Что с тобой? – поинтересовался Кирилл за завтраком.

– А что? Ничего! – сразу приняла «стойку» Юлька, испугавшись, что он почувствует, поймет ее напряжение.

Ничего, конечно, если не считать сбежавшего кофе, уроненного на пол бутерброда, добавленного в чашку с кофе кефира вместо молока, подрагиваний рук и бешено стучащего сердца.

– Влюбилась? – спросил Кирилл, не поверив ей.

– Нет, – рассмеялась Юлька, – вот это точно нет!

– Рисовала всю ночь? – допытывался он.

«Ага! Илью, мысленно!» – мелькнула у нее мысль.

– Ну, не всю – соврала она.

– Может, забьешь на работу и выспишься? – предложил Кирилл.

– А бог его знает, может, и забью, так я от этой дамочки устала!

Кирилл уехал на работу. Юлька маялась. Слонялась по квартире, работу решила задвинуть на самом деле. Повалялась в ванне, зачем-то накрасилась, а когда сообразила зачем, быстренько смыла всю косметику.

Услышав звонок в дверь, замерла, впадая в какой-то ступор.

«Может, не открывать? – трусливо подумала она и одернула себя. – С чего бы это! Ты же приняла решение: вы друзья, как раньше, ничего не изменилось!»

Но это был не Илья.

Открыв дверь, Юлька увидела Карелию и от радости и облегчения заорала на весь дом:

– Кара! Какое счастье, что ты пришла!

– Ты таки пристукнула клиентку? Девушка Кирилла залетела? Юля влюбилась? Инопланетяне? – усмехнувшись, спросила Карелия.

– Все гораздо хуже! – кричала Юлька.

Она ухватила Карелию за руку и втащила в прихожую.

– Кара, давай выпьем!

– Спиртное до десяти утра? – приподняла бровь Карелия. – Милая, ты начала осваивать образ жизни бомонда? Или жизнь не удалась?

– Второе! – ответила Юлька, затащив Карелию в кухню. – Сейчас Илья придет! Сюда!

– Ого! – обрадовалась Карелия. – Воссоединение любимых? Мужчина не выдержал разлуки с тобой?

Юлька давным-давно рассказала Карелии про Илью, про свою любовь к нему – да все рассказала, как исповедалась! Кара, как называл ее Кирилл, а следом за ним и Юлька, была такой мудрой и стала близкой, родной для Юльки.

Никому на свете она не рассказывала о своей любви и трагедии, с которой жила, – никому! А вот Карелии рассказала сразу!

Наверное, кончились силы держать этот болезненный груз в себе, а может, не было рядом такого близкого человека, кроме родителей, но их она оберегала от своих откровений.

– Не угадала! – ответила Юлька.