Ирина Быстрова - Всему свое время

– Что? – Я уставилась на него.

– Да, – кивнул он. – С Олегом и Андрюхой. Мы вместе в универе учились. Они тоже лыжники. Давно хотели. То времени не было, то денег, то собраться в кучу не могли. Какая, к дьяволу, свадьба? С чего ты взяла?

– Но… – я ничего не понимала, – мне сказали…

– Кто?

– Не важно, – поморщилась я.

Не понимаю, не понимаю… Петя же принес…

– Сказали, что я женюсь, – задумчиво проговорил Алекс. – Круто. А кто невеста? Или тебе этого не сказали?

– Сказали, – ответила я.

– Ну и кто?

– Берникова Даша…

– Дашка? – Алекс расхохотался. Я с изумлением смотрела на него:

– Что смешного? Она беременна…

– Да, конечно, – Алекс продолжал смеяться, – конечно, беременна. Влипла с каким-то женатым. Проворонила все сроки. Теперь ей только рожать. Дядя Костя рвет и мечет.

– Дядя Костя? – Я помотала головой. – Константин Сергеевич?

– Ага. – Алекс нажал педаль газа. – Поехали?

Я кивнула.

– Дядя Костя, – продолжал он, все еще посмеиваясь, – и моя мама – двоюродные брат и сестра. Дашка, значит, мне троюродная. Дядя Костя поэтому меня в банк и устроил. Только велел молчать. Так что дай слово, что не проболтаешься.

– Да, – сказала я, – не проболтаюсь.

Происходила какая-то чертовщина. Мозги соображать отказывались. Одно лишь я понимала отчетливо – Алекс НЕ ЖЕНАТ!!! Теплая волна невыразимого блаженства захлестнула меня. Что? Что он там говорит?

– А Дашка – полная шляпа, – вещал тем временем Алекс. – Просто жалко даже ее. Втрескалась в этого кретина, а ему это все совсем не надо. Залетела. Думала, он проникнется и оставит семью. А он бросил ее, даже разговаривать не стал. Дашка в депрессняке, семейство в обмороке. Дядя Костя на валидоле. Матушка моя, правда, считает, что ничего страшного, но никто ее и слушать не хочет. В общем, «Санта-Барбара».

Фото, которые Петя приносил… Ведь в них не было ничего криминального. Ну помогает он ей выйти из машины. И еще просто ведет под руку. Ну улыбается. Так они ведь родственники. РОДСТВЕННИКИ!!! В животе задрожало, зашевелилось что-то, захотелось хохотать и прыгать на одной ноге.

Мы ехали по Красному проспекту. Снег пошел еще сильнее.

– Занесет все, – сказал Алекс. Помолчал и спросил: – Когда тебе сказали… ну, всю эту чушь?

– Мне? – Я замялась. – Ну…

Он бросил на меня мимолетный взгляд и опять уставился на дорогу.

– Давно, – пробормотала я.

– Давно? – переспросил Алекс.

– Месяца два назад. Или чуть раньше.

– Что? То есть ты все это время думала, что я женюсь? – Алекс притормозил на светофоре и, не глядя на меня, добавил: – Зачем ты тогда?..

Зачем я тогда во все это влезла? Разве объяснишь ему это? Я молчала.

– Ага, – пробормотал Алекс, – понятно.

Красный свет сменился желтым, затем зеленым, и мы тронулись с места.

– А какой урод вообще мог все это придумать? – проворчал Алекс. – Это же надо!

Но запись в книге регистрации на церемонию… Там же черным по белому было написано: «Берникова Д. К. и Лазарев А.Н.». Я прикрыла глаза. Ксерокопия. Это была ксерокопия. Конечно. Он подделал ее. Петя. Мерзавец. Скотина. Гад. Врезать бы ему за это.

Я огляделась и спросила:

– Мы где?

– Угол Крылова.

– Ага, вижу, – кивнула я. – А время?

– Пять минут восьмого.

– Заедем на Советскую? У меня там есть одно дело.

– Да, конечно, – ответил Алекс.

Мы подъехали к магазину стройтоваров в семь двенадцать.

– Покупать что-то будешь? – удивился Алекс.

– Нет. – Я открыла дверцу и вылезла из машины. – Минут десять, не больше.

– Да, – кивнул он, – хорошо.

Я хлопнула дверцей, повернулась и пошла ко входу в магазин. Я видела Петю, стоявшего у кассы. Он всегда заезжал в магазин к концу рабочего дня. На это и был расчет.

– Как вы смотрите на то, чтобы съездить в командировку? – спросил у меня вице-президент.

Он всегда был исключительно вежлив. Ведь мог просто заявить: «Поедете в командировку», – и плевать на мою реакцию. Но нет, он смотрел на меня сейчас так, будто скажи я, что «ни за что и никогда», и он недрогнувшей рукой перечеркнет все планы банка на месяц, а то и на квартал вперед.

– Командировка? – сказала я. – Замечательно!

– Вот и отлично, – обрадовался вице-президент.

Я действительно была рада командировке или изображала энтузиазм, потому что у меня не было другого выхода? Зависело от того, куда предстояло отправиться.

– Куда командировка? – спросила я.

– В Новосибирск. – Вице-президент смотрел на меня вопросительно: мол, как, устраивает?

Уппс!

– Новосибирск? – Я все-таки не сумела скрыть своего разочарования. – В январе?

Сорокаградусные морозы, пронизывающие до костей ветра, горы снега – нужно быть экстремалом для того, чтобы чувствовать радость при таком известии.

– К сожалению. – Вице-президент развел руками. – Срочное дело. Никто из руководства полететь не может, поэтому мы решили отправить вас…

А вот это уже было интересно.

– Э-э… – начала я, не зная, как бы задать вопрос, чтобы не опростоволоситься.

– Да, – улыбнулся вице-президент, – дерзайте и знайте, что ваше будущее в ваших руках.

С ума сойти, думала я, покидая его кабинет. Какое же кресло ждет меня в перспективе? Теперь ночи спать не буду, перебирая всевозможные варианты. Надеюсь, не руководящий пост в провинции. Это, конечно, всегда рассматривается как повышение, и только идиоты от такого отказываются, но уж очень не хочется расставаться с Москвой. Если только Питер…

– Удачный день? – спросил мой новый бой-френд, когда мы сели ужинать.

– Спрашиваешь просто так или тому есть веские причины? – усмехнулась я.

– Выглядишь так, словно у тебя был удачный день, – сказал он, накладывая мне ризотто.

Готовил он сам. Вкусно, изобретательно, с удовольствием. Но только на своей собственной кухне. Поэтому мы все чаще встречались у него. Я уже привыкла к спартанской обстановке и огромному, величиной в полстены, телевизору. Следующей фазой что? Зубная щетка в стаканчике на полочке Из зеленоватого стекла? Иногда у меня мелькала мысль: а нет ли в этом какого дальнего умысла? Но потом я отгоняла ее. Современные мужчины – организмы примитивные, куда им до изощренности легендарного Казановы! Хотя… кто знает.

– Я взял билеты, – сказал он, когда мы покончили с ризотто.

– Куда? – поинтересовалась я.

– В театр. Ленком.

– Здорово. Когда?

– Двадцать седьмого.

Уппс!

– Я не смогу, – сказала я, составляя тарелки в посудомоечную машину.

– Что так? – В голосе его сквозило разочарование.

– Командировка. Улетаю двадцать шестого, на три дня.